Олег Еремин - Пираты Драконьих гор (дилогия)

— Ну, ты даешь, — с восхищением протянул Трорвль.

— А ты как со страхом борешься? — поинтересовался Эртль.

— Ну, я представляю такую стеклянную клетку, в которой его закрываю. Только не всегда удается.

— Тоже неплохо, — одобрил Эртль.

Посидели молча, потом Трорвль все-таки спросил:

— Слушай, а ты уверен, что нас казнят.

— Почти. У нас за два побега только ругают, да лупят. А за третий положено казнить. Ну а в Побоище никто не должен выжить кроме победителей.

— Спасибо, утешил, — пробурчал Трорвль. — Хотя я и сам это знаю. Потому и скрывался все это время.

— Сейчас все ждут, когда приедет Голос, — пояснил парнишка. — Он судить будет. Наверное, уже завтра.

Трорвль опят уткнулся лицом в колени.

— Слушай, а расскажи, как ты путешествовал?

— Зачем тебе?

— Да интересно же! — все так же весело воскликнул Эртль.

Вот только Трорвль уже почти научился ощущать в его голосе легкую фальшь. Трорвль теперь жил с постоянным страхом и прекрасно понимал, что на самом деле творится в душе парнишки. Поэтому не стал отнекиваться, а принялся за рассказ.

— Таким образом, мы вынужденно остановились в развитии, — Лайана отпила глоточек темно-бардового вина из высокого бокала. Легкий морской бриз мягко шевельнул по последней моде артистически разлохмаченную копну рыжих волос.

— Но у тебя есть доходы от собственной деятельности, — возразил Пантиир. Он сидел в тени от навеса, и с интересом рассматривал свою протеже, ярко освещенную утренним Солом, такую красивую и праздничную в изысканном кремовом платье на фоне морской дали, зелени деревьев и разноцветья домишек Перекрестка надежд, раскинувшегося далеко внизу, за перилами веранды его особняка.

— Да, я кое-что имею с контрабанды. Но недавно федеральная служба безопасности ФНТ накрыла несколько каналов. Так что речка превратилась в ручеек. Несколько сотен глобусов в месяц.

— А доля с добычи? Вы ведь уже основательно их пощипываете.

— Ага, все семь пиратских экипажей в деле, — слегка улыбнулась Лайана. — Но я же рассказывала, что мы снизили свои доли. Далкин имеет адмиральские десять процентов. Я, как казначей и командор по снабжению — семь. Так что за семь месяцев весны наш с ним доход от операций составил всего-то три двести. В общем, деньги действительно кончаются. Вот сейчас у Далкина где-то 400 глобусов. У меня, конечно, побольше. По белой бухгалтерии, о которой я подробненько рассказываю Далкину — 712 золотых на начало этого месяца. По серой, о которой я перед тобой отчитываюсь еще 1546. Сам видишь — горный кот наплакал. Жирненький такой, но все-таки кот, а не кит.

Пантиир рассмеялся. Как же приятно было общаться со своей ученицей! Вот только она все равно оставалась Лайаной — великой аферисткой.

— А по черной бухгалтерии? — невинно осведомился пожилой шпион.

— Ну, Пантри-ир, кто же у девушки такие интимные подробности спрашивает? — надула губки женщина. — Конечно, есть у меня и черная бухгалтерия, но последнее время приходится и туда руку запускать, отрывать кровные денежки от нежного девичьего сердца. Так что дела обстоят действительно паршиво. На поддержание баз финансов хватает, а вот строительство новых придется прекратить. Я уж не говорю о планах по Арлидарскому подполью. Они зависли в воздухе, как корабль, спаливший весь уголь.

— Паршиво, — нахмурился Пантиир. — Ты же знаешь кредо нашей Службы: «Ничего из метрополии. Каждый агент сам зарабатывает на спецоперации». Хорошо хоть корабли присылают.

— Еще бы не присылали. Иначе нам было бы не на чем летать. Не на местной же постройки корытах в заснеженных горах пиратствовать!

— Угу. Значит, мне придется самому тебе помогать. Где-то тысячи полторы глобусов я в состоянии выдать хоть сегодня.

— Ма-ало, — наигранно заныла Лайана.

— Видать опять надо твоего дядюшку потрясти. Не хочется этого делать, он ели-ели на крючке висит, в любой момент может взбрыкнуть и отказаться сотрудничать. Или вообще слить о нас информацию ФНТшным безопасникам.

— А разве еще не слил?

— Нет, я плотно наблюдаю за их резидентами. Шиинар на них еще не вышел, но уже ищет.

— Тогда надо еще раз его припугнуть. Ты сделаешь?

— Сделаю, — вздохнул Пантиир. — Злая ты. Неужели совсем не жалко своего ближайшего родственника?

Лайана нехорошо сузила глаза.

— Пантиир, тебе ведь прекрасно известно, насколько мы близкие родственники. Он, конечно, действительно мой дядя. Четвероюродный или пятиюродный. И действительно более близких родственников у меня, наверное, не осталось. Но попадись тебе в то время на крючок кто-нибудь получше и у меня был бы другой дядюшка.

— Но Шиинар и вправду неплохое прикрытие, — возразил пожилой агент, ощущая по какой опасной тропке идет их разговор.

— Неплохое, — примирительно согласилась Лайана. — Он даже иногда пытается изображать родственные чувства. И мне все-таки капельку его жалко. Но уж очень денюжки нужны. Так что надави на него, пожалуйста.

— Ладно, попробую, — проворчал Пантиир, про себя облегченно вздохнув. — Но этот контакт держится на волоске.

— У тебя все получится, учитель, — Лайана осветила его спокойной улыбкой.

Вечерний приморский город встретил ее оживленными улицами, гомоном голосов, разнообразными запахами. Контраст с тишиной богатых предместий был разительный. Молодая женщина шла по дороге памяти. Ей нужно было пройти эти две лиги. Вспомнить, как проходила их тогда, восемнадцать сезонов назад.

Путь памяти она начала от ворот поместья, в котором провела самые счастливые тринадцать сезонов своей жизни. Высокий белый забор из оштукатуренного камня остался таким же, как она его помнила. А вот сами ворота изменились. Глухие бронзовые створки закрывали проем. Раньше, в детстве, ворота были сплетены из прутьев трех видов металла — латуни, меди и темной бронзы. Они были очень красивыми. А еще красивее было то, что за ними простиралась прямая широкая аллея, мощенная каменной плиткой, усаженная по краям невысокими деревьями. Она упиралась в фасад белоснежного двухэтажного особняка.

Теперь за глухими воротами его не было видно. Да и такой ли он, каким был раньше?

Лайана никогда не хотела это узнать. Никогда не хотела вновь побывать в доме, где погибла ее семья.

В тот день она была на экскурсии в столице. Их, восьмерых детей пяти богатых родов повезли туда на специально зафрактованном маленьком кораблике. Она была в восторге от дворца Торгового совета, от широких улиц, многочисленных фонтанов, ужасно вкусного столичного мороженного. Все три дня экскурсии радовалась так, как только может радоваться тринадцатисезонная девочка, оказавшаяся в волшебном городе, который не зря называется Светило. А потом был обратный полет. Шхуна летела неторопливо. Вылетели они поздно вечером, а прилетели после полудня. Последние пару часов полета Лайана проторчала на открытой галерее. Прохладный встречный воздух ранней осени обдувал ее, играл длинным голубым платьем. Девочка щурилась, разглядывая проплывающее под ними побережье, белые облака, мимо которых скользил их кораблик, зеленые горы к северу. Она в который раз представляла, как будет рассказывать о поездке маме и папе. И мама будет охать и смеяться, а папа расспрашивать подробности…