Владимир Ильин - Напряжение растет

Шуйскому-старшему стало попросту не за что воевать, его ставка на чудесное излечение наследника и последующую благодарность — оказалась бита. Разве что кипела внутри ненависть, готовая воплотиться в убийственном заклинании. К наследнику он основательно привязался, так что гибель его переживал так же сильно, как и смерть сыновей, которые должны были его охранять. Но за спиной еще были семьи родичей, жены, дети малые, так что гнев следовало упрятать далеко-далеко. Потому предок терпеливо ожидал от государя жеста или слова.

Государю же не резон было сокращать боярство — так либо сам помрешь, завязнув в родовых войнах, либо чуть позже с чужбины придут хищники, ослаблению соседа порадовавшись.

Мятежники опять же сориентировались мигом, ткнув в трупы на полу и обвинив во всем. Да и вообще они на государя не смели нападать, а бодались исключительно с Шуйским, так неудачно (или коварно?!) возле царя сражающимся. Мол, оскорбил он их своим обвинением, оттого возжелали его крови.

Тут и живой второй наследник влез, себя демонстрируя, да одновременно по любимому брату скорбя и к миру в недобрый час призывая.

В общем, кровь завершилась чуть ли не целованием в десны, пополам с уверениями в дружбе, которые тут же подтвердили жестокими и строгими клятвами, на коих тут же целовали крест — очень жить князьям хотелось — государь же ни слову не поверил. Да и, быть честным, достигли князья своего — посадили на трон здорового и сильного наследника. Многие всем сердцем полагали — великое благо устроили…

Про отраву, как выяснилось, мало кто знал, а отравителей в первые секунды Шуйский лично прикончил. Остальной заговор был, вроде как, во благо родины, ради ее процветания, а не ради разделения на удельные княжества и житье своим умом. Зря, что ли, «виртуозов» варяжских в свое время на царствование звали, да под одним началом собирались? Все ради выживания…

А вот прапра-много раз прадед оказался в неловком положении — так и стоял, смущенный, с вражьей головой в руках, удерживая за волосы. То ли бросить ее — голову эту, то ли уже все друзья и надо аккуратно на уцелевший стол положить. А на столе том — государева печать, слегка окровавленная после драки (неслабый боевой артефакт), но все равно неловко…. В итоге положил осторожно, сапогом прикрыв…

Там и настигли его признательные объятья выжившего царя, лобызание в чело, перстень с руки, шуба с плеч, да право основать клан (что означало княжий титул) и тут же подписанный указ на огромные владения за Камнем Уральским (от местечка Сорокино, кое даруется ему в вечную собственность, да сутки конным во все стороны). И одновременно — тихий намек отправиться в свои новые земли немедля. Предок в тот же день собрал род и отправился смотреть вроде как — награду, а вроде как — место вечной ссылки. Потому как не уживется он с новым государем, да и врагам там, за Камнем, не так просто до него добраться.

Все это его предок рассказал сыну — а тот своему сыну, а тот своему. Вот и дошло до наших дней. Да толку то? Остальные считают Шуйских главными виновниками резни, коих повесить бы, да государь милостив и по дальнему родству, да за былые заслуги заменил позорную смерть на прозябание в диких, необжитых в ту пору землях. Против нового государя восстал, пытаясь болезного на трон посадить и самому править! Бред, но историю пишут победители, в том числе — новый государь. Правду, разумеется, много кто знал, но защищать былых противников не стремился. Имперская фамилия тем более знала все, потому никаких гонений новый клан не испытывал ни сейчас, ни даже в те лихие годы — поначалу старый государь жаловал, продуктовые обозы да инвентарь на новое место отсылая, да потом и наследник в ум вошел, с возрастом ощутив признательность за сохранение жизни отца.

Иногда предку казалось, что вся эта история была создана самим государем, контролировалась им и постегивалась руками верных людей. Не могла быть охрана царская настолько слепа, да и Целители обязательно проговорились бы об истинном недуге царевича. Отчего-то нужен был правителю тот заговор, кровь и гибель гнилых князей, с заграницей уж слишком заигрывающих. Он свое, наверное, получил — вместе с целым сословием лично ему присягнувших бояр, аккурат и ставших «царскими», а позже «имперской аристократией». Хотел ли царь заплатить за это жизнью сына? Навряд ли, полагал скорее вылечить по прошествии событий — слишком сильно любят высокородные свою кровь, хоть и здоровьем их готовы жертвовать без меры. Думал ли государь, что вместе с сыном станут убивать его лично? Увы, в переплетении заговора сложно заметить несколько ниточек, созданных чужими руками. Такой вот выверт судьбы…

В учебниках по истории этот эпизод не упомянут вовсе, как и десяток, а может и сотня других. А на устах осталось только одно — Шуйские в немилости после заговора.

— Князя Шуйского в Бархатный зал!

Евгений Александрович оправил полы роскошной шубы серебристого соболя — той самой, с царского плеча. Разумеется, ее изрядно ремонтировали и перешивали, так что выглядела она вполне подобающе, вызывая уважение у молодых родов и дикую, тщательно скрываемую зависть у родов старых. Особенно у тех, за смерть предков коих шуба получена… Те как раз больше всех и плюются ядом про «изменников», и будут так делать еще тысячи лет. С историей у аристократии свои отношения — все оттоптанные мозоли тщательно записаны как бы не с самого сотворения мира.

Вот с восприятием действительности у них иногда бывают легкие проблемы.

Все знают, что Шуйские ведут жизнь затворников, изредка выбираясь на самые крупные мероприятия в империи. Некоторые полагают причиной этому немилость государя и, обсуждая это меж равными, начинают фантазировать про слабость клана, подкрепляя свои слова отсутствием фамилии в новостях, «серостью» рода, не влезающего ни в политику, ни в светскую жизнь. Им отчего-то мнится, что сила — в показной роскоши, безумстве юного поколения в модных салонах, дуэлях и мелких приграничных войнах. Большинству не приходит в голову просто посмотреть на карту и убедиться, что клановые земли Шуйских как бы побольше некоторых стран (предок в свое время наскакал на полторы сотни километров по предусмотрительно расчищенным дорожкам, безжалостно загоняя коней). Так бы, возможно, им стало бы понятно, что клану просто плевать на всю эту суету и хватает дел внутри собственных владений. Разумеется, деловые партнеры прекрасно о том осведомлены.

Другим же придется напомнить, что крайне вредно кормить собственную гордость вымыслами и заставлять князя ждать. Пусть даже эти «некоторые» великокняжеских кровей.

Невзрачный серебристый кулон чуть потемневшего серебра скользнул в левую руку. Подарок Самойловых в знак благодарности за гостеприимство, один из многих, делал нужное и крайне полезное дело — концентрировал волны гнева, переплетенные с Силой, не выпуская за круг в метр диаметром, одновременно сохраняя одеяния от воздействия воплощенных эмоций и ярости. Вокруг князя лениво заструились еле видимые желто-алые ленты пламени, вытанцовывая на самой границе условного круга, сопровождая каждый его шаг и жест. И вместе с ними передвигалась давящая атмосфера могущества, усиленная волшебством старого артефакта.