Владимир Ильин - Напряжение растет

Над ухом еще раз прокричали титул и фамилию — затравленно, мажордом еле вобрал воздух в легкие, завалившись ослабевшим телом на раскрытую дверь.

В этом зале князь еще не был — не годилась крохотная, по дворцовым меркам, комната для больших приемов. Бархатная, лучше название не подобрать — и материал соответствует, широкими лентами разных цветов протянувшийся от потолка до пола, и сама комната лишена всех углов.

— Женя, вот кстати ты пришел, — одобрительно поприветствовал с кресла, не поднимаясь, кряжистый старик. — А мы только тебя… Вас ждем, — сорвался он, прочувствовав то, что ворвалось в комнату, старательно «прижимая» чужую волю к полу.

— Приветствую, — проигнорировав, обратился к присутствующим Евгений Александрович, не глядя ни на кого конкретно.

Кое-кто из присутствующих не уступал ему в силе, некоторые превосходили, но проняло, пожалуй, всех. Говорят, встречают по одежке — но родовитые куда больше доверяют внутренним чувствам и интуиции. Сейчас, судя по взглядам, его встречали опаской и невольным уважением. Единицы из молодых, да глупых, даже подняли щиты, тут же смутившись и убрав силу обратно.

Внешне же компания выглядела немногочисленной, но весьма представительной — около сорока глав княжеских семейств прибыли либо лично, либо направили наследников первой очереди. Впрочем, внешне первых сложно отличить от других — если смотреть на лица. Труды целителей помогали выглядеть старикам — молодыми, молодым — украшать себя солидными морщинами (полезно для переговоров). Гораздо проще было ориентироваться на шубы — наследникам невместно носить меха.

Расположились господа на нескольких диванчиках, расставленных дугой подле изящного белоснежного рояля, ярким пятном приковывающего к себе взгляды. Если соотнести фамилии сидящих, получалось наглядное пособие по географии империи — соседи по землям предпочли сесть вместе, иногда даже с некоторой теснотой друг для друга. Тут и союзнические отношения и общие вопросы, требующие неформального, личного обсуждения, да и вместе — оно как-то надежней, безопасней и представительней, особенно супротив других княжеских диванов-анклавов. Разве что отдельный диван в самом центре отличался — эти князья объединились по причине теплых чувств к князю Долгорукому. Так как встречу организовал именно он, то вероятно посчитал не лишним иметь несколько во всем соглашающихся с ним голосов на удобной позиции.

Некоторым из присутствующих диванов не досталось — из числа наследников. Те подтащили стулья от стены поближе к роялю, поглядывая то на друг друга, то с одинаковым осуждением, присущей молодости — на стариков, то с любопытством — на князя Долгорукого, единственного занявшего место прямо за роялем по праву устроителя встречи. Долгорукий неведомо откуда притащил гигантское кресло, совершенно не подходящее под окружающий интерьер. Эдакий трон — не меньше, но президиум обозначает надежно, с грацией топора.

— Здравствуйте, князь, — первым вежливо поздоровался Долгорукий и даже встал с места. Впрочем, подходить ближе не стал — слишком ранг высок, даже в сравнении с остальными присутствующими снобами. — Вам удобно будет присесть?

— Разумеется, — принял его предложение Шуйский, погасив ироничную улыбку.

Насколько же сильно им не понравился вызов, если ему сейчас поставили выбор между стоянием на ногах или же малоприятного движения через всю комнату за стулом — слуг в комнате не оказалось, диван ради него никто не освободил, а свободную мебель будто нарочно оставили у самого дальнего края. Тоже — указание места. Ну-ну.

Провернув еще один подаренный перстень на мизинце — на сей раз золотой, с зеленым камнем, Шуйский бросил его чуть позади, невозмутимо отреагировав на вспышку силы и столь же невозмутимо дождался, когда из мрамора пола прорастет ледяной трон, свитый из ажурных прозрачно-синих линий скованной стихии, скинул на него шубу, оправил полы черного, с серебристым шитьем, сюртука, и с безмятежной улыбкой присел, поправив рукоять старинного на вид револьвера, выглядывающего из поясной кобуры.

В установившейся абсолютной тишине было слышно, как протаивает, шипя, ледяной трон в ауре огненной силы своего хозяина, но тут же, движимый мощью артефакта, застывает вновь, украшая хрупкую конструкцию острыми ледяными клыками.

— Итак? — поинтересовался Шуйский.

Владельцы роскошных яхт, вызвавших к себе недалекого провинциала, разглядывали всплывшую рядом с ними боевую подводную лодку. Разглядывали весьма нервно — князь изволил расположить свое место вроде как и сбоку от диванов, но за их спинами, оттого приходилось выкручивать себе шеи. Можно, конечно, и не выкручивать, но тогда приходилось мириться с источником гигантской и недоброй силы, дышащей прямо в затылок, что не прибавляло настроения.

На благородных лицах то и дело отражалось возмущение, моментально сменявшееся опасливой задумчивостью — словно у посетителей океанариума с акулой, прознавших, что перед ними не бронированное стекло, и теперь их безопасность целиком зависит от настроения зубастого экспоната. Потому как все их спокойствие основывалось на железобетонной уверенности, что от конфликта участников удержит гнев семьи императора… Но Шуйские ведь и без того в немилости?

Скрипнул один из диванов — Ветлицкие, в лице их лидера, демонстрировали характерную прямолинейность, разворачивая диван боком.

Впрочем, были и те, кто прочувствовал угрозу, сравнил со своими силами, равнодушно хмыкнул — видали и сильнее — и продолжили тихую беседу меж собой, одновременно прислушиваясь к происходящему.

— Есть небольшие нюансы относительно соревнования, предложенного уважаемыми Шуйскими, которые требуют совместного обсуждения. — Вежливо улыбнулся Долгорукий. — Как вы знаете, наш, да еще многие другие лицеи, весьма многочисленны, множество наших учеников заинтересовались вашим вызовом… Особенно высказанным в такой оригинальной форме.

Шуйский чуть не скривился при всех — текст письма был действительно оригинальным.

— Больше сотни учащихся десятков благородных родов хотели бы поучаствовать лично, но их печалит заявленный регламент на одну команду от школы. — Продолжил Долгорукий и замер, предлагая Шуйскому предложить решение.

В самом деле, чтобы Долгорукие, да просили… Этот точно не впечатлился демонстрацией силы, но, к его чести, отнесся благожелательно. Действительно заинтересован в соревновании? Никаких каверз не будет? — ворохнулась слабая надежда. Быть честным, Шуйский не ждал от встречи ничего хорошего и видел ее суть совсем иначе…

— От Шереметьевых будут две команды или ни одной. — Неприятно прогудели с дивана, да еще с такой чванливостью, будто их участие будет великой милостью, а отказ превратит соревнование в сельские побегушки.