Владимир Ильин - Напряжение растет

Через призму ощущения сытости и довольства, приготовления и суета вокруг нас воспринималась добродушно и без капельки возражения. Гости, правда, выразительно поглядывали на часы и деликатно просили не задерживаться, но переодевались мы безо всякой спешки.

Света привычно сияла в танцевальном платье — резервном, с целой поясной лентой и подолом, не прожжённым искрами. Она, кстати говоря, на момент прилета вертолетов отсутствовала, а обнаружилась уже внутри одной из гардеробных, одетой. Но на этот раз — виделась не ледяной и бессердечной, а искренне счастливой, словно только секунду назад окончился последний аккорд нашей песни, и мы все еще на сцене.

Ребята солидно смотрелись в зеркала, оглаживая безупречные стрелочки брюк и смахивая несуществующую пыль с рукавов. Все-таки, не зря готовили два комплекта костюмов — пригодились. Прежние слегка истрепались, пока мы не поняли всю суровую необходимость и важность применения фуфаек и охотничьих костюмов в столь специфичных местах, где соседский кот может коварно оставить столько шерсти на коленях, что чистить замучаешься, а выражение радости Димкиной овчарки легко опрокидывает на спину и основательно топчется лапами по пиджаку.

Затем нас основательно напудрили и вручили инструменты, с которыми мы поднимались на сцену и отдельно проверили на полное соответствие одежды и украшений тем, что были на сцене — вплоть до содержимого карманов, чтобы будущая съемка никак не отличалась от выступления.

Хотя отличий толком и не было. Разве что попросили у Светы снять перстень с огромным камнем, подаренный каким-то туземцем в чалме, что догнал нас после выступления на пути к вертолетной площадке. Он тогда что-то восторженно лопотал, пытаясь надеть кольцо на ее палец, а Пашка пытался переводить. Судя по размеру самоцвета, явный мошенник. Денег наверное хотел, а их и не было. А тут еще Свете колечко некстати понравилось, не смотря на всю спешку с вертолетом. В итоге, сунули бродяге на обмен кольцо Федора, из тех, что попроще. Туземец вроде не возражал — как рухнул на коленки, что-то лепеча над кольцом, так и больше не обернулся в нашу сторону. Только визитку сунул напоследок, с длинным именем, длинным телефоном и короткой фамилией «СЕО».

— «Никак нельзя оставить! Все как в кино!» — уговаривали Свету снять кольцо и шепотом добавляли — «Выйдет ляп — нас всех уволят».

Уговорили. На нее шарлотка тоже действовала весьма благотворно.

В нашей компании только Федор смотрелся чуть напряженно, да и то поначалу — ему как вручили маракасы, так он и держал их на согнутых под девяносто градусов руках, будто что-то очень хрупкое. Потом отпросился поправить сорочку, и после выхода из гардеробной вновь вел себя как обычно. Наверное, что-то с неудобной складкой или застегнутой излишне сильно пуговицей. Мелочи.

Зато чуть позже ему вручили Лучинку и настоятельно попросили взять ее с собой.

— Ты что, мышь на сцену брал? — Изумился Артем.

Федор смущенно потупился и позволил мышке юркнуть во внутренний карман. — Она тоже часть команды, — произнес он, алея щеками.

Стоило объявить о готовности, нас провели по искусственному настилу из досок, купленному персоналом у Димки, ко второму вертолету.

— Ребята, снимаем всех сразу вместе, одной волной, — смотрел на нас добрыми глазами мужчина, в котором без особого труда угадывалось семейное сходство с Игорем. — Общий план и индивидуальный, поэтому, пожалуйста, улыбайтесь. Ведите себя естественно, можете помахать рукой. Это техническая съемка, все, что вам не понравится, в эфир не пойдет.

Рядом успокоено выдохнул Артем. А Паша так и вовсе не переживал — ведь первый тур мы выиграли, а значит отец не будет его ругать или препятствовать. Тем более, что Паша выглядел весьма харизматично — повязку ему сняли, зеленку укрыли прядью волос, успевших порядочно отрасти за эту неделю, да и вообще он смотрелся абсолютно здоровым.

— Андрей Павлович, бланки, — подошла к нашему собеседнику миниатюрная блондинка и вручила прозрачную пластиковую папку с бумажками.

— Так, и еще, — тряхнул он папкой, раскрыл и достал бумаги. — Один организационный момент. Там будет очень много посторонних, вы понимаете? Люди разные, поэтому мы с каждого берем обещание не пользоваться Силой до того момента, как мы вернем вас на вертолетах обратно. То есть, скорее всего — эти и последующие сутки. Переночевать, вероятнее всего, придется там. Исключения для обещания — реальная смертельная опасность, и только. Будет драка — можно использовать кулаки, пока вас не разнимут. Противник взял палку — берите палку. Но Силу — ни в коем случае! Тогда виноватыми окажетесь вы.

— Разумеется, я прошу вас воздержаться от драк и проявить взаимное уважение.

— Еще раз напоминаю: любое нарушение, и турнир для виновника завершен. Для любого виновника, — подчеркнул он тоном. — Без различия статуса, положения. О нарушении обещания мы дополнительно сообщим по телевидению и по всем газетам. Это — очень ответственный шаг, молодые люди! Пожалуйста, помните об этом. Весь мир будет непрерывно смотреть на вас! В ваших руках честь семьи и рода!

— Можно почитать? — Тронул оправу очков Артем.

— Разумеется! Они для того и распечатаны. Обещание вы даете устно мне, Долгорукому Андрею. Я имею все полномочия принять их от имени рода и клана. Бумага будет свидетельством обещанию.

— Тут все нормально, — хмыкнул наш скрипач. — Даже удивительно, — не удержался он от легкой шпильки.

Я тоже прочитал, заодно сверил с текстами у других ребят. Одно и тоже — и не более того, что сказал нам Андрей. Именно в таких формулировках, словно тот текст заучивал или сам составил.

— Готов принимать обещания. Можете читать прямо из текста, на память не требуется. Кто первый?

— Давайте, я? — Шагнул, как положено капитану, первым Паша.

Вскоре второй вертолет поднял нас над землей и понес в сторону города. На земле остался его грузовой сотоварищ — персоналу предстояла муторная операция по вытаскиванию всего привезенного из осенней грязи. Там же, на земле, махала нам платком бабушка, пообещав ждать нас с победой.

В салоне оказалось неожиданно удобно — мягкие диваны с настраиваемыми ремнями и отсутствие «болтанки». Только шум все равно заставлял надевать наушники. Особо заняться, кроме беседы, было нечем — даже в окошки не посмотреть. Эта версия машины закрывала от нас мир стальными решетками-жалюзи, а Артем не дал мне дотыкать все имеющиеся кнопки, чтобы понять, как их можно открыть.

Через какое-то время нас основательно тряхнуло, и виноватый голос кого-то из экипажа сообщил о вынужденном продолжении полета — взлетная площадка была занята кем-то особенно важным, поэтому диспетчер уводил борт на резервную, а уже оттуда нас доставят на машине. Все согласовано, все успеваем. Только неясное чувство тревоги, поселившееся во мне, не отпускало. Судя по виду Светланы, что-то подобное было и у нее. Очки Артема так же бликовали как-то по-особенному, выдавая напряженную работу мысли.