Николай Бенгин - Командировочные расходы

– Угу, – Биллинг неторопливо направился назад от неработающего экрана к креслу и застыл, глядя куда-то за спину Штимеру. Издав булькающий звук, есаул метнулся из кресла. «…Как меня угораздило сесть спиной ко входу?!.. Философ же говорил, что хочет познакомиться… Почему я его не почувствовал?.. Лазерник в ладони и снят с предохранителя – это хорошо… Ну-у-у!»

В дверях со слабой, неуверенной улыбкой на губах стоял Петр.

– Так, значит, ты просто так вот встал и вышел?

– Ну, да. Я сидел-сидел. Там же голые стены, почти как тут, – Петр явственно шмыгнул носом. – Я уже самого плохого себе напридумывал. Никого нет. Тишина. А браслет у меня вместе со всей одеждой отобрали.

– Тебе грех жаловаться, – усмехнулся Штимер и зачем-то потрогал синяк под глазом, – вместо твоего буйнопомешанного костюмчика новый выдали, с иголочки и такой же белый.

– Зато бронежилет отобрали, шокер и вообще все, что было. Хорошо бы вернуть, а то ж из зарплаты вычтут.

– А знаешь, Бил, – Штимер демонстративно, с хрустом распечатал новую пачку сигарет, хотя и в старой еще что-то оставалось, – неплохо у тебя получилось, не очень прицельно, но неплохо.

– Ты о чем?

– Я о твоей медитации. Мы с тобой про Философа говорили, чтоб он, значит, ноги протянул, а ты вместо этого Петра наколдовал.

– Тьфу, – Биллинг с досадой отвернулся от есаула и снова хмуро уставился на Петра. Тот сидел целый и невредимый, грыз ногти и смотрел на них со Штимером, как смотрит потерявшийся ребенок на вновь обретенных родителей. Похоже, что одна из трех проблем действительно решилась, причем сама собой и очень хорошо, даже слишком как-то хорошо.

– Вот что, Петр, – наконец проговорил Биллинг, – расскажи все подробно с момента, как вы к той каюте подошли и пока сюда не добрался.

– Ага, – Петр с готовностью набрал побольше воздуха в грудь и принялся рассказывать: – Значит, подходим мы к каюте этого… Как его… Дипломата, в общем, а оттуда навстречу нам две девушки.

– Какие девушки?! – хором осведомились инспектор и есаул.

– А… я не знаю, – растерялся Петр, – две девушки в таких тонких белых накидках, что ли. Я не знаю. Я почему внимание обратил – одна очень как-то пристально на нас посмотрела, и торопились они очень, а больше на той аллее вообще никого не было, только мы, и все.

– Ты хочешь сказать, что я на темной аллее двух девушек не заметил?! – усмехнулся Штимер.

– А вы разве не заметили? Мы из-за поворота как раз вышли, а они на соседнюю аллею сворачивали. Вы еще с журналисткой той спорили…

– Ни о чем мы не спорили, это ты бубнил, не переставая.

– Да я вообще молчал, а она не верила, что вы мысли по глазам читать умеете.

– Вот оно что, – протянул Биллинг.

– Чепуха, – рявкнул внезапно побагровевший Штимер, – может, и был какой-то такой разговор…

– Боже мой, Штим… ты ж этим трюком еще в академии девчонкам головы морочил.

– Какая разница?! А если и так. Как я мог кого-то на пустой аллее не заметить?!

– Запросто. Ты же ведь должен был ей прямо в глаза поглядеть, да?

– Чепуха!!!

– Ладно, ладно… а скажи, Петр, ты точно видел, что девушки из каюты атташе вышли?

– Э-э, – Петр ожесточенно поскреб макушку, словно именно там прятались воспоминания, – я думаю, что оттуда. То есть я не видел, чтоб они вот так вот из арки выходили, но полное впечатление было, что оттуда.

– Впечатление… – передразнил Штимер. – То они у тебя навстречу идут, то в боковую аллею шмыгают, то из каюты атташе выходят, то, может, и не выходят! А может, все-таки померещились?

– Опиши поподробнее, как они выглядели, – бесцветным голосом попросил Биллинг.

– Так я же говорю, две девушки, похожие друг на друга, в белых таких накидках. Невысокие, по-моему. Я, если честно, их не очень хорошо разглядел.

– Две худенькие девушки в белом, – пробормотал Биллинг.

– Да-а, – покивал Петр, – не толстые, это точно.

– Подожди-ка, Бил, – вмешался Штимер, – ты хочешь сказать, что это твои миэмки?

– Возможно. Ладно, Петр, продолжай. Итак, подошли вы к каюте…

– Да-а, подошли мы к каюте, – протянул Петр, – и господин Штимер с командором заспорили, надо или не надо атташе звонить. И пока они спорили, эта журналистка прямиком в каюту пошла. Командор ей вроде запретить хотел, но она говорит: «Я со Второго уровня – мне все можно!»

– Не выдумывай, она не так сказала.

– Я сам слышал! А потом открыла дверь и шасть в каюту. Мы с господином есаулом за ней бегом. А в каюте темнота – глаз выколи. В общем, ничего не видно. Я ведь все правильно рассказываю, господин есаул? Ведь так и было?

– Ни черта, ты неправильно рассказываешь и прекрати называть меня господином.

– А чего я не так говорю? Все так и было. Потом свет зажегся, там еще картина на стене висела, «Свобода» называлась…

– «Либерализм», черт тебя побери!!

– Перестань чертыхаться, Штим, – пробурчал Биллинг.

– Да, точно – «Либерализм». Я еще подумал: «Как странно, что эту картину джан нарисовал. Ведь они за порядок, а свободу вообще считают обманом»…

– Ну, и почему ты решил, что автор – джан? – Штимер с видимым удовольствием затянулся сигаретой из распечатанной пачки. – Он что, подписался или рядом где стоял, да я опять не заметил?

– Подписался, конечно. Там, в левом нижнем углу, джанов знак стоял – два круга, один внутри другого. Круги не идеально ровные, а так, словно их пальцем второпях нарисовали. Я думаю, так только автор подписываться может.

– Послушай, Петр, – Биллинг с новым интересом взглянул на помощника, – и откуда ты столько всего про джанов знаешь?

– А я на лекции у них был. Это еще до того, как их запретили, тогда еще можно было.

– Ладно, не оправдывайся. Значит, увидел два круга в виде подписи на картине?

– Да. А помните ту каюту, куда нас миэмки пригласили, где мы сознание потеряли? Там еще девушки в бассейне плавали, которые манекенами потом оказались. Так вот, там у каждой девушки, в смысле манекена, татуировка была на груди – джанов знак! Я сейчас подумал – а может, миэмки эти как-то с джанами связаны, ну, то есть они тоже джаны?!

– Это мы обсудим. Ты давай рассказывай, что потом своими глазами видел.

– А что потом? Госпо… есаул Штимер сказал, чтоб я, значит, подальше вокруг осмотрелся…

– Как я сказал?! Я ж тебя просто отойти попро…

– Штим, перестань уточнять, – перебил его Биллинг, – так мы никогда до конца не доберемся. Продолжай, Петр.

– А я понял, что осмотреться внимательней надо, – Петр обиженно взглянул на Штимера, – я так понял.

– Ладно, ладно. Значит, ты пошел осматриваться?

– Да! Я по коридору прошел, он там в виде моста сделан и заканчивается высокой такой зеркальной аркой. А дальше, за аркой – широкий коридор, бассейн большущий и много дверей. Над одной надпись была: «Гардеробная», я решил с нее начать…