Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 1

– Цыц! – хлопнул я ладонью по столу.

Вот же Сашка гад!

– Молчу-молчу. – Шелестова грохнула стулом, придвигая его к столу, накрыла мою ладонь своей и понизила голос. – Я для чего это устроила. Не бронзовейте, Харитон Юрьевич, не надо. Ни к чему вам это, вы же перестанете быть настоящим. Начальник должен быть строгий, суровый, и даже иногда жесткий, но живой. А у вас в последнее время лоб стал в металл цветом отдавать. Вы тут старший, но вы же один из нас? Там, в «Деляге», они все неживые, за редким исключением, я вчера там побывала, убедилась в этом еще раз. А здесь все настоящее. Давайте не будем ничего менять.

– Ты мудрая женщина, Елена, – это было все, что я мог сказать. – Откуда что берется?

– Жизнь – это та ещё сука, – без намека на улыбку ответила мне Шелестова. – Она всему научит, даже если ты этого не хочешь. А если не научился у нее ничему – значит ты не жил вовсе.

– И снова не поспоришь, – я освободил свою ладонь, сунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой.

– Вы бы с этим поосторожней, – Елена скептически посмотрела на меня.

– Я курю двадцать лет, – выпустил я дым. – Если чего могло случиться – то уже случилось.

– Да курите на здоровье, – сморщила носик она. – Я и сама иногда дымлю. О другом речь – у нас тут даже огнетушителя нет, пожарник как раз на той неделе заходил.

– Жилину надо сказать, – я снова затянулся. – Он раздобудет.

Кстати – Жилина в редакции не было. Он позвонил утром Вике и у нее отпросился. Вот тоже интересно – почему у нее, а не у меня? Так власть и уходит – по капле, по миллиметру… Да и пес с ней, не сильно она мне и нужна, на самом деле. Права Шелестова, во всем права.

– Ну, я пошла, – Елена ловко извлекла сигарету из моих пальцев, сделала затяжку и вернула ее на место. – Так какую статью ставим в номер?

– Угадай, – хмыкнул я. – Хотя нет, с тобой так нельзя. Ту, что ты мне показала второй.

– Будет сделано, мой генерал.

И она покинула кабинет, причем ее уход был сопровожден трелями моего телефона.

Я глянул на экран, там высветилась фамилия «Азов».

Можно даже трубку не брать, я и так знаю, что мне сейчас скажут. Надоевшее и банальное: «Харитон, как вернетесь в здание, зайдите ко мне».

Никакой оригинальности!

Собственно, так оно и вышло.

– Киф, привет, – голос Азова был деловит. – Ты когда обратно собираешься выдвигаться? В смысле – из редакции в «Радеон».

– Часа через два, – ответил я. – А, да. Мое почтение, Илья Палыч.

– Как подъезжать будешь – позвони мне, – приказал мне он. – И лучше всего – поторопись.

– Что-то случилось? – напрягся я. – Какие-то новые напасти на нашу голову?

– И да, и нет, – было слышно, что Азов едет в лифте. – Короче – ты мне нужен тут. Давай, заканчивай дела, и – в путь.

Больше он мне ничего не сказал, просто повесив трубку. Я же говорил – никакой оригинальности. Наверняка опять какие-то идеи и планы, которые мне либо не понятны, либо ведут к тому, что я снова и снова буду терпеть холод, боль и страх. Хоть бы раз вышло так, чтобы без всего этого обошлось.

Прозвучит парадоксально – но мой мир в последнее время стал прозаичен и предсказуем. Я опускаюсь все ниже и ниже, будто иду по некоей спирали, ведомый своими хозяевами, пространства и разнообразия по сторонам все меньше и меньше, а опасностей и соблазнов все больше и больше.

Впрочем, насчет отсутствия разнообразия я погорячился, поскольку буквально минутой позже хлопнула входная дверь, и послышался высокий манерный голос:

– Приветики всем!

Кто-то – то ли Стройников, то ли Самошников – присвистнул, Ксюша ойкнула, а Петрович отчетливо произнес:

– Фига себе!

– А что такого? Что за реакция, я не понимаю? – произнес все тот же неизвестный мне голос.

Дверь моего кабинета приоткрылась, в нее заглянула Шелестова и азартно прошептала:

– Шеф, идите сюда! Это надо видеть своими глазами, такое к нам не каждый день заходит! Даже Викуся… То есть – Виктория Евгеньевна… Так вот – даже она в ауте!

Уж не знаю, что такое к нам пожаловало, но пропустить это я не мог и тут же встал из-за стола, затушив сигарету в пепельнице.

И вправду – это следовало увидеть.

В центре кабинета стоял… Или стояло? Даже не знаю, как верно охарактеризовать существо, почтившее нас визитом.

Оно вроде бы как принадлежало к мужскому полу, но при этом одето было так, как никто из прямоходящих, числящих себя в сильной части человечества, одеваться не стал бы. По крайней мере из тех, кого знаю я лично, а я повидал и многое, и многих. Бог с ним, с оранжевым укороченным пальто и салатовым шарфом, но портки-то где? Вместо них было что-то, более напоминавшее то ли юбку, то ли шаровары. Плюс остроносые лакированные сапожки на каблуке. Венчал же это великолепие головной убор, который можно было бы назвать «котелком», если бы у него были менее широкие поля и в него не было воткнуто какое-то ярко-оранжевое с прозеленью перо.

Про макияж, сережки и все прочее я даже упоминать не хочу. Оно имело место быть, но упоминать – не хочу.

Оно смотрело на нас, мы смотрели на него. И только Таша смотрела на буррито, которое было у нее в руках. Видимо, она гадала – то, что перед ней стоит, оно на самом деле есть, или ей просто подложили галлюциноген в этот мексиканско-армянский харч?

– Э-э-э-э… – выдавил из себя я. – А вы – кто?

– Или что? – тут же добавила Шелестова.

– Или откуда? – неожиданно включился в беседу Петрович. – Из какой звездной системы? Это я на всякий случай спрашиваю, есть у меня в планах один комикс, на космическую тематику. Я в нем заставил бы героев вашу планету огибать стороной. Хотя… Может – наоборот. Им же надо страдать и преодолевать? Они же порядочные герои, не какие-нибудь скользкие приспособленцы.

– Вот что за однобокий подход? – возмутилось существо, вознеся к небу, которое было скрыто от него потолком, свои ухоженные руки. – Всегда одно и то же! Это просто оскорбительно.

– Вы так и не ответили на вопрос, – поторопил его я. – Кто вы? И сразу – к нам вы зачем пожаловали? Может – просто дверью ошиблись? Хотя, если честно, даже предположить не могу, что вы вообще забыли на нашем этаже. Нет, один из ваших у нас есть, он кассиром у нас служит, тот еще… Финансист, прости господи. Если и не по половому признаку, то морально – точно. Но он хоть и из ваших, но уже вряд ли проявляет какую-либо прыть, просто в силу возраста.

– Он, скажем так, теперь уже пассивный финансист, – уточнила Шелестова.

– Градус бреда нарастал, – наконец отмерла Вика.

– Согласен с вами, милочка, – милостиво согласился с ней необычный посетитель и изобразил руками нечто вроде дрыганья. – Я – Максимилиан Серебряный!