Юрий Брайдер - Особый отдел

— Очками не пользовался?

— При мне — нет.

— В каких отношениях он состоял с другим вашим пассажиром? Начальственных, подчинённых, родственных? На ваш взгляд, конечно.

— Я бы сказал, в равноправных.

— Это был он? — Из особого отделения сумочки, где у неё хранились портреты всех родственников, включая племянников, Людочка извлекла цветную фотографию своего отца, бравого каперанга.

— Нет, — ошарашенный клерк помотал головой, — ничего общего.

— Ваша информация, увы, оказалась бесполезной, — печали, вложенной Людочкой в эти слова, с лихвой хватило бы на весь последний акт «Ромео и Джульетты». — Вам встретился совершенно другой человек.

— Мамочка, не плачь, — залепетал Ваня, хотя Людочка и не помышляла о таких крайних мерах. — Деда найдётся.

У клерка, оказавшегося в положении стриптизёрши, по ошибке заявившейся на похороны, даже уши покраснели. Он растерянно забормотал:

— Простите… Я хотел, как лучше… С каждым может случиться…

— Не надо извиняться. Вы благородный человек. Теперь такие встречаются всё реже и реже… Вам, наверное, пришлось потратиться из-за нас? Вот, возьмите, — прикрывая лицо платочком, она сунула клерку сотенную бумажку.

— Что вы, что вы! — запротестовал тот, но деньги принял очень даже охотно.

— Ну ты молодец! — искренне восхитился Ваня. — Артистка! Вупи Голдберг! И колола его правильно, как профессионал.

— А для чего я четыре семестра подряд изучала тактику ведения допроса? Между прочим, твёрдую четвёрку имела.

— Я бы тебе пятёрку поставил! Вот только денег жалко. Зря ты их отдала. Он и так не знал, куда деваться. Хотел, сучара, на чужом горе нажиться! Лучше бы я за эту сотнягу коньяка себе заказал.

— Перебьёшься. Сколько ещё человек условились о встрече?

— Всего один.

— Когда он придёт?

— В два. Осталось пятнадцать минут.

Людочка занялась остывшим кофе, а Ваня — растаявшим мороженым. В «Ротонду» зашли двое мужчин, одетых, как любители мотоциклетной езды, и, не снимая шлемов, направились к стойке. Им хотелось белого сухого вина, желательно французского, а бармен мог предложить только красное креплёное, крымского розлива.

Потом спор как-то сразу затих и один из мужчин подошёл к столику, занятому нашей парочкой. Стоя у Людочки за спиной, он спросил:

— Скажите, пожалуйста, сколько времени?

— Без пяти два, — ответила девушка, поглядывая на незнакомца в зеркальце своей косметички. — А разве ваши часы неисправны?

— К сожалению, они показывают время совсем другого часового пояса, где не всё так серо и грустно, как здесь, — мужчина убрал левую руку за спину.

— Вы, случайно, не Канары имеете в виду?

— Неважно. Но в тех краях милые и юные создания не ввязываются в опасные игры, которые заказаны даже суровым мужчинам. Подумайте, стоит ли искушать судьбу и дальше. В конце концов, оторванная голова назад не прирастёт.

— Вы подразумеваете мою голову? — голосом Снежной Королевы осведомилась Людочка.

— И вашу тоже. Прощайте. Только не сочтите мои слова неуместной шуткой. Всё гораздо серьёзнее, чем вам кажется.

Дождавшись своего товарища, небрежно швырнувшего что-то на пол, он направился к выходу. Дверь за ними захлопнулась с грохотом.

— Стёпа, ты почему стоял, как усравшийся паралитик? — поинтересовался Ваня.

— А что я мог? Меня всё время под прицелом держали, — стал оправдываться бармен. — Пушку наставил и шепчет: если пикнешь, я из твоих грёбаных мозгов коктейль сделаю. С вишнёвым ликёром.

— На обманке тебя, придурок, держали. — Ваня подобрал с пола пластмассовый пистолет. — Эх ты, реальную волыну от игрушки отличить не можешь… Лучше помоги мне дверь открыть.

Однако совместные усилия зверовидного Стёпы и ангелоподобного Вани успехом не увенчались. Дверь хоть и тряслась, но свои основные функции выполнять отказывалась.

— Заклинили чем-то, — сказал бармен, утирая обильный пот, причиной которого были отнюдь не физические усилия, а пережитый страх.

— Конечно! У вас же за дверью пожарный щит, словно нарочно, висит. Любой шанцевый инструмент на выбор.

— Я здесь при чём! — огрызнулся бармен. — Пожарная инспекция такое предписание дала, мать их враскорячку!

— Ты в присутствии девушки слова-то подбирай, — посоветовал Ваня. — Ведь и в морду недолго схлопотать.

— Прошу пардону, — потупился Стёпа. — Я думал, ото сексот переодетый, вроде тебя.

— За сексота тоже нарваться можно, — сделав пальцы «козой», Ваня пугнул бармена. — Придётся тебе выставить мне сто грамм за счёт заведения. Заодно и подмогу по телефону вызови. Самим нам из этой ловушки не выбраться. Что называется — влипли…

Узнав про Людочкины приключения, Кондаков проявил столь редкое по нынешним временам великодушие и на очередную встречу с Чертковым отправился один, но на сей раз со всей полагающейся подполковнику помпой, то есть на служебной машине со спецсигналами — сиреной и мигалкой.

Впрочем, появление истошно завывающего и сверкающего фиолетово-оранжевым пламенем механического зверя ничуть не растревожило деревню, тяжкий сон которой издревле порождал своих собственных, свойственных только этой земле чудовищ — химерическую помесь терпеливого вола и неистового вепря, к тому же весьма неравнодушного ко всем видам дурмана.

Чертков, уже расплевавшийся с грядками, выглядевшими в его исполнении, словно длинный ряд безымянных могил, сейчас пересаживал малину, густые заросли которой напоминали знаменитый майнридовский чепараль — Шервудский лес Северной Америки.

— А не поздно? — заходя во двор, поинтересовался Кондаков.

— Наоборот, рановато, — ответил Чертков. — Сутки ведь ещё не миновали.

— Я говорю, не поздно ли малину пересаживать! — Кондаков повысил голос. — Неужто оглох?

— Ничего с ней не станется. Живучая, зараза, как марксизм. Могу тебе часть уступить. Голландский сорт, по большому блату доставал.

— Мне свою некуда девать. А марксизм ты, лишенец, не тронь. Если бы не такие, как ты, он ещё сто лет бы стоял… Лучше скажи, что по делу слышно?

— Вот так сразу и скажи! Ты сначала как человек в дом зайди. Посидим, выпьем. Песню споём.

— Недосуг мне песни распевать, — нахмурился Кондаков. — По горячему следу иду.

— По горячему? — фыркнул Чертков. — Твой след не то что остыл, а быльём порос. Да ещё каким быльём! Одни говорят, будто этому гаврику Серго Гобашвили голову бензопилой отпилил. Другие, что это инопланетянин был, под человека замаскированный. Сам на родную планету стартовал, а ненужную оболочку ментам на память оставил.

— Быльё меня не интересует. Я его и без тебя наслушался. Мне конкретные факты нужны.

— Из-за этих фактов сегодня ночью мои подпаски весь город перетрясли. Пару раз даже в перестрелку встряли.