Юрий Брайдер - Особый отдел

— Почему именно я? — Башилов удивился, но как-то мягко, без всякого чванства.

— По образованию он радиоинженер. Говорит, что сотрудничал с вами. При обыске у него было изъято… — Цимбаларь заглянул в протокол задержания, — двадцать шесть мобильных телефонов марки «Нокиа» и один «Сименс».

— Любопытно… А вы далеко находитесь?

— На Шаболовке.

— Ну так это совсем рядом. Я всё равно домой собирался. Загляну по дороге. Диктуйте адрес…

Когда трубка брякнула на аппарат, наступило неловкое молчание.

— Ну зачем было Аслана Акимовича сюда вызывать? — опасливо косясь на Цимбаларя, произнёс Адаскин. — Я ведь и так от вас ничего не скрываю.

— Так надо, — сдержанно ответил Цимбаларь и, немного погодя, добавил: — Вы меня за козла простите. Сорвалось…

— Да ладно, мне не привыкать, — махнул рукой Адаскин. — Козлом называйте сколько угодно, только промеж рогов не бейте. Можно я ещё закурю?

— На здоровье. — Цимбаларь вновь углубился в изучение портретов «мотоциклистов».

— Это преступники? — поинтересовался Адаскин.

— Вроде того…

— Эх, зря я на Аслана Акимовича брякнул, — вздохнул Адаскин. — Законный мужик. Чужого не возьмёт. Да и зачем воровать, если своих денег хватает.

— Так ведь воруют в основном не бедные, а, как раз наоборот, богатые, — сказал Цимбаларь. — И булку хлеба нельзя сравнивать с нефтеперерабатывающим заводом… Вас ведь тоже неимущим не назовёшь. Мотоцикл, машина… Могли бы по специальности работать.

— Мог бы, если бы не судимости, — пригорюнился Адаскин.

— Так ведь и они не с неба свалились. После первой и завязать было не грех.

— Ну конечно! — скривился Адаскин. — А легко после первой рюмки завязать? Или после первой бабы? Хуже нет, когда натура своего требует. Советы давать мы все горазды.

— Советы вам судья с прокурором будет давать. А я при них на подхвате состою. За что и денежки свои получаю. Жаловаться мне не надо.

— Да я всё понимаю, — Адаскин заёрзал на стуле, — поэтому и раскаяние не симулирую. Собака лису никогда не пожалеет. Куикве суум. Каждому своё… Как насчёт курнуть?

— Опять вы сиротой прикидываетесь! Да курите хоть по две сразу.

— А если я всю пачку заберу? Уж как она мне в камере пригодится!

— Берите. Хотя собаки лисам косточки не носят…

Дверь кабинета распахнулась, но, прежде чем войти, Пуркис пропустил вперёд солидного мужчину, костюм и галстук которого были скромными только по виду, но отнюдь не по цене (как раз о таком прикиде мечтал Цимбаларь). Судя по поведению Пуркиса, они были давние знакомцы.

— Так кто это меня спрашивал? — заранее протягивая вперёд руку, осведомился гость, вне всякого сомнения являвшимся тем самым долгожданным Асланом Акимовичем,

— Я. Ещё раз простите. — Цимбаларь на всякий случай встал и ответил на энергичное рукопожатие гостя.

— Ничего-ничего, — Башилов похлопал его по плечу свободной рукой. — Помогать милиции — долг каждого гражданина. Хотя лично я предпочитаю делать это заочно.

— Аслан Акимович наш постоянный спонсор, — с вежливой улыбочкой пояснил Пуркис. — Его стараниями для отделения приобретена новая радиоаппаратура.

— Это я нарочно, чтобы «жучки» у вас установить, — улыбнулся в ответ Башилов. — Ну рассказывайте, какие ко мне вопросы?

— Вот этот гражданин вам знаком? — Цимбаларь кивнул на Адаскина, имевшего такой вид, словно милицейский кабинет превратился для него в эшафот, а стул — в плаху.

— Зачем отрицать очевидное? Некоторое время он действительно работал у меня. Сейчас и фамилию вспомню… Не то Анискин, не то Агаскин…

— Адаскин, — подсказал Цимбаларь.

— Именно.

— Что вы можете о нём сказать?

— Перед милицией кривить душой не буду. Он вор и проходимец.

— Ну зачем вы так, Аслан Акимович, — заныл Адаскин. — Я ведь тогда всё вернул и написал заявление по собственному желанию.

— Совершенно верно. Но так получилось лишь потому, что я не имею привычки сдавать собственных сотрудников в кутузку. Хотя, по правде говоря, ваше место именно там.

— Между прочим, он вас на этих картинках опознал. — Цимбаларь предъявил Башилову портреты «мотоциклистов».

— Это из серии «Их разыскивает милиция»? — осведомился тот.

— Да, — не вдаваясь в подробности, ответил Цимбаларь.

— Забавно… Неужели я действительно похож на кого-то из этих граждан? — Башилов обратился к Пуркису.

— Ничего общего! — заверил тот. — Дегенераты какие-то, честное слово.

— Да это я просто так сказал, ради шутки, — потупился Адаскин.

— За такие шутки я тебя в самую холодную камеру запихну, — пообещал Пуркис. — Там уже хорошая компашка подобралась. Насильник и два гомика… Вы уж на нас, Аслан Акимович, зла не держите.

— Какое там зло! Всего лишь маленькое недоразумение. Зато я встретился со старыми друзьями, что тоже, согласитесь, немаловажно. — Башилов перевёл взгляд на Цимбаларя. — Я вам больше не нужен?

— Нет-нет, — сказал тот. — Вас и так зря побеспокоили. Эрраре хуманум эст.

— К сожалению, не силён в латыни, — признался Башилов. — В моей профессии её заменяет английский язык.

— Я сказал: человеку свойственно ошибаться, — пояснил Цимбаларь.

— Но не свойственно признавать ошибки, — с лукавой улыбочкой добавил Башилов. — Это особенно касается милиции.

Уходя, он со всеми попрощался за руку. Не был обойдён даже Адаскин.

Проводив важного гостя, Пуркис вернулся в кабинет, где об Адаскине теперь напоминал только запах сигаретного дыма да лежащий на видном месте протокол задержания. Вид он имел чрезвычайно хмурый, и эта хмурость, понятное дело, адресовалась Цимбаларю.

— Хороший ты парень, Сашка, — после некоторой паузы сказал Пуркис. — И я буду очень рад, если наше знакомство продолжится. Но сюда ты лучше не ходи, хорошо?

— А почему? — удивился Цимбаларь, честно говоря не чуявший за собой никакой вины.

— А потому, что от тебя одни неприятности, — честно признался Пуркис. — Выставил меня дураком перед влиятельным человеком! Ну разве так можно? Хотя бы посоветовался сначала… Кроме того, ты мне весь гешефт с Адаскиным поломал.

— Какой гешефт? — не понял Цимбаларь.

— Он безвозмездно оставлял нам все свои мобильники, а я бы ограничился штрафом за переход улицы в неположенном месте. И. волки, как говорится, сыты и овцы целы.

— Я здесь при чём? Делайте свой гешефт!

— Поздно уже. Слишком много шума поднялось. Да и время упущено.

— Виноват. Не просёк я этих дел, — признался Цимбаларь. — Больше такое не повторится. Впредь буду держаться от вашей конторы подальше. А лично тебе желаю успешной борьбы с лихоимством и двурушничеством. Ну и, конечно, повышения в должности. Честные менты — опора нашего общества!