Юрий Брайдер - Особый отдел

Соваться в родильные дома, имея на руках только приблизительный год рождения, имя Лев и довольно условный портрет потрепанного жизнью пятидесятилетнего гражданина, конечно же, не стоило.

То же самое касалось и технических вузов. За период, совпадающий с юностью разыскиваемой особы, их могли окончить сотни радиоинженеров, носивших это довольно популярное имя, а распознать в плешивом и обрюзгшем ветеране безусого недоросля мог разве что специалист по физиогномике или ученик профессора Герасимова, умевшего, как известно, восстанавливать точный человеческий облик по костям черепа.

Поэтому Цимбаларь, заручившись списком учреждений и организаций, в штатном расписании которых числились должности радиоинженеров и радиотехников, стал последовательно обходить многочисленные НИИ (как открытые, так и закрытые), телеателье, АТС, компании пейджинговой и мобильной связи, радиорелейные станции и даже поликлиники, где работникам данной специальности вменялось в обязанности обслуживание сложной диагностической аппаратуры.

Однако все его старания оказались зряшними. Пять или шесть выявленных Львов пребывали ещё в том возрасте, который принято называть цветущим, а предъявленные для опознания портреты вызывали у досужей публики самые разнообразные толки.

Кто-то узнавал на них международного террориста Усаму бен Ладена, кто-то ныне покойного маршала Баграмяна, кто-то киноактера Михаила Геловани, а старушка-вахтерша даже обнаружила в одном из фигурантов несомненное сходство с глубоко ненавистным ей Никитой Сергеевичем Хрущёвым.

— А разве его до сих пор не посадили? — искренне удивилась она.

— Ищем, — сдержанно ответил Цимбаларь.

— Давно пора, — обрадовалась наивная старушка. — Вы заодно и Горбачёва изловите. Пусть мои сбережения вернёт. Цельных восемьсот рубликов!

Уже под вечер, отработав едва ли третью часть обширного списка, Цимбаларь заглянул в местное отделение милиции, которое было дорого ему примерно так же, как и самая первая женщина — пусть страшненькая, грязная и пьяная, но первая!

Скоро выяснилось, что его знакомых в отделении почти не осталось — здесь, как и на фронте, один год можно было смело считать за три, хотя доблестных стражей правопорядка косили вовсе не вражеские пули, а пьянство, мздоимство и двурушничество.

Стоило только Цимбаларю извлечь из памяти фамилию какого-нибудь давнего приятеля, как ему отвечали: этот сидит в Нижнем Тагиле в специальной «ментовской зоне», этот лечится в психушке от белой горячки, этот разбился в лепёшку на собственном «Бугатти», а этот подвизается в охране коммерческих структур, что было вообще равносильно прямому предательству.

Впрочем, не обошлось и без приятного сюрприза. Должность заместителя начальника (какого из трёх, Цибаларь так и не понял) временно замещал Сева Пуркис, его ровесник и добрый знакомый, выходец из того самого достославного вытрезвителя.

— Ты где сейчас? — первым делом осведомился тот.

— В главке, — уклончиво ответил Цимбаларь.

— Поди, полковник уже?

— Нет, капитан.

— А что так?

— Должность не позволяет.

— Мало ли этого добра в столице! Переходи к нам, — охотно предложил Пуркис. — В паспортном столе на днях сразу три должности освободились, в том числе и майорская.

— С чего это вдруг? У вас, случайно, не эпидемия?

— Она самая, — с кислой ухмылкой подтвердил Пуркис. — Эпидемия взяточничества. Брали, гады, налево и направо. Вот служба собственной безопасности и заинтересовалась. Теперь из-за этих лихоимцев и начальник в своем кресле не усидит. Но эту должность, прости, для себя берегу.

— Желаю удачи. — Сказано это, между прочим, было от чистого сердца.

— Так что же насчёт моего предложения?

— В паспортный стол? Уволь. Я человек слабый, могу подпасть под дурное влияние.

— Ну, как хочешь. Свято место пусто не будет. А чего к нам пришёл? По делу?

— Можно сказать и так. Посмотри на этих гавриков, — он протянул Пуркису портреты, уже переведённые на фотоплёнку и уменьшенные до приемлемых размеров. — Не исключено, что они околачиваются где-то на вашей территории.

Близоруко щурясь, Пуркис стал рассматривать портреты, вызывавшие определённое недоверие даже у Цимбаларя (очень уж они походили на маски, которые в одноимённом фильме постоянно менял злодей Фантомас).

— Солидные дядьки, — заметил Пуркис. — На стырщиков не похожи. Наверное, фармазоны или аферисты.

— Не угадал. В общем-то они люди законопослушные. С криминальным миром контактов не имеют. Но им известно нечто такое, что и нам нужно знать позарез.

— А делиться информацией добровольно они, значит, не хотят, — понимающе кивнул Пуркис.

— Не хотят, — подтвердил Цимбаларь. — Да и мы им своих карт пока не раскрываем. Под приватных особ работаем… Кстати, один из них по профессии радиоинженер.

— Радиоинженер… — Пуркис задумался, постукивая розыскными снимками по столу. — Какого-то радиоинженера мы недавно задержали. Торговал из-под полы контрафактными мобильниками. Подожди-ка…

Он принялся перебирать бумаги, грудой лежащие на столе. Бумаги это были не простые — за каждой из них стояли чьи-то крупные неприятности, немалые деньги, административные сроки и даже настоящее человеческое горе.

Чтобы обмануть демона невезения, незримо витавшего над его забубённой головушкой, Цимбаларь сказал:

— Не суетись. Так не бывает, чтобы я случайно зашёл куда-нибудь на пять минут и сразу нашёл то, что вхолостую искал уже целую неделю.

— Всё бывает, — возразил Пуркис. — Мы тут недавно в ночной клуб выезжали. Кто-то там нашего стукача подрезал. Народу пропасть. Сплошная молодёжь и все обкуренные. Добиться ничего невозможно. Стал я обыскивать всех подряд и буквально у третьего мазурика нашёл в кармане окровавленное пёрышко. За чистосердечным признанием, сам понимаешь, дело не стало.

— Тебе всегда везло, — вздохнул Цимбаларь. — Помнишь, вы однажды шалашовку кинули на бригаду. Кажется, под Новый год это было. Все триппером заразились, а тебе хоть бы что.

— Эх, каких только глупостей по молодости не случается… Вот, нашёл! — сдвинув в сторону бумаги, Пуркис оставил перед собой только одну, сплошь исписанную мелким почерком и слегка помятую. — Действительно, радиоинженер. Если не веришь, сам проверь.

— Верю. — Стараясь ничем не выдать своего волнения, Цимбаларь поинтересовался: — А год рождения?

— Пятьдесят первый, — ответил Пуркис. — Подходит?

— Почти. Могу поспорить, что этого радиоинженера зовут Львом.

— В самую точку. Лев Николаевич, совсем как граф Толстой.

— Местный?

— Прописан в нашем округе… Чего ты молчишь?

— Разве? — удивился Цимбаларь. — Просто размышляю. Почему одним так легко даётся то, из-за чего другие надрываются?