Юрий Брайдер - Дисбат

— Все, сдаюсь! — Дарий вскинул свои руки-клешни. — Только не уродуй машину.

— Извиняйся! — приказала Дашка ледяным тоном.

— Извини, родная. Больше так не буду.

— Перед ним тоже извинись, — Дашка указала на Синякова.

— Извините, гражданин Синяков, — не стал упираться Дарий. — По глупости я. По дремучему своему невежеству. В консерватории не обучался. Пользуйся моей сестрой на здоровье, коли она не против. Дело полюбовное. Но только если она тебе что-нибудь по злобе отключит, как мне сейчас аккумулятор отключила, на себя пеняй. Я предупреждал.

— Где это ты так культурно выражаться научился? — усмехнулась Дашка.

— Наш город является городом высокой культуры, — охотно пояснил Дарий. — Про это на каждом столбе написано. Разве не замечала? Вот и стараюсь подтянуться до среднего уровня. Но до тебя, конечно, мне еще далеко.

— Давайте отставим шутки в сторону, — попросил Синяков, которому эта пикировка уже изрядно надоела. — Ты узнал что-нибудь о моем сыне?

— Кое-что узнал. — Дарий присел возле мотоцикла на корточки, и стал ковыряться в проводке, демонстрируя тем самым полное пренебрежение как к Синякову, так и к его просьбам. — Дашка, имей совесть, машина ведь не виновата! А я уже извинился.

— С такими извинениями знаешь к кому обращаться? К белым медведям! Они их точно примут, — хмуро глянула Дашка на брата. — Да ладно, что с тебя взять. Пнем бесчувственным был, пнем и помрешь. А с твоим мотоциклом все в порядке. Только не заводи его сейчас, а то я оглохну.

— Я, между прочим, жду ответ. — Синяков переминался с ноги на ногу, проявляя явные признаки нетерпения. — Рассказывай.

— Зачем рассказывать… На, читай. — Дарий сунул руку во внутренний карман куртки. — Как говорится, лети с приветом, вернись с ответом.

Это был кусок грубой оберточной бумаги с неровно оборванными краями. Почерк, бесспорно, принадлежал Димке. Чересчур крупные и неровные буквы свидетельствовали о том, что писал он или в спешке, или при плохом освещении.

«Здравствуй, папа! Еще раз прости, что доставляю тебе столько хлопот. Очень хочется верить, что это письмо попадет в твои руки. О своем нынешнем житье-бытье писать не буду. Главное, что я жив и здоров. Надеюсь, когда-нибудь свидимся. Оставаться тебе здесь долго не надо. Возвращайся домой. Успокой мать, хоть вы с ней и разошлись. Если можно (слово „можно“ было дважды подчеркнуто), раздобудь для меня кое-что. Только ничему не удивляйся. Я, например, вообще удивляться перестал. А нужно мне следующее. Несколько сушеных ящериц, любых. Если нет ящериц, сойдут и жабы. Потом, зубы зверей, кости которых найдены в лесу. Собака, лось или кабан — без разницы. Еще щучьи глаза. Ножки лесных пауков. Перья черной птицы, но только не вороны. Стружки от гроба. Святая вода, но если ее нет, то и не надо. Махорка, не сигареты, а именно махорка, желательно покрепче. Из растений еще — веточки рябины, полынь, укроп, чеснок. Говорят, все это можно купить на Таракановском рынке у бабок. Открыто такими вещами не торгуют, надо спрашивать. Хорошо бы еще расческу, которой расчесывали покойника, но ее достать очень трудно. Вот пока и все. Прощай. Твой Димка».

Последние предложения Синяков разобрал с трудом, пальцы дрожали, да и глаза какая-то муть застилала. Когда он закончил чтение, с письмом ознакомилась и Дашка.

— Ясно, — сказала она. — Все сделаем.

— Прочли? — поинтересовался Дарий. — Запомнили? Тогда сожгите. Для меня эта бумажка — во! — он чиркнул ладонью себя по горлу.

— Вот вы, оказывается, чем занимаетесь, — произнесла Дашка с расстановкой.

—Да ничем особенным, — пожал плечами Дарий. — Люди всегда воевали. Всегда им какая-нибудь хреновина жить мешала. Только есть войны явные, а есть тайные. На одни идут те, кто с мечом или винтовкой ловко обращается, а на другие те, кто в колдовских зельях понимает да нечистую силу словом отгонять умеет.

— Разве эти ребята, которых вы в дисбат загнали, что-нибудь в колдовстве смыслят? — Синяков почувствовал, что вот-вот сорвется.

— Нет, больше ты у меня ничего не узнаешь, — сказано это было тяжко, через силу, но уже без всякого ерничанья. — Помнишь, недавно мы с тобой до того доболтались, что твои шансы уцелеть дошли до нуля. А теперь потихоньку уменьшаются и мои… Здесь, — Дарий почему-то оглянулся в сторону стройки, зияющей провалами колодцев и котлованов, — такое не прощается. Не знаю даже, зачем я с тобой связался. Наверное, вот из-за этой крали, — он неодобрительно покосился на Дашку. — Сестра все-таки. Родная кровинушка… Когда приготовите то, что твой парень просит?

— Завтра, — ответила за Синякова Дашка. — К утру все будет.

— Вон в тот трактор положите, — Дарий кивнул на вросший в землю бульдозер. — Я потом сам заберу.

— Ты уж постарайся, — не глядя на Дашку, Синяков протянул ей все оставшиеся у него деньги.

— Не надо, — она отвела его руку. — Я и так достану. Знаю я всех этих бабок базарных. Побаиваются они меня.

— Все равно возьми. Пригодятся.

— Что ты задумал? — Дашка насторожилась.

— Пойду Димку искать. Пойду. Поеду. Поползу. Как придется.

Дарий только хмыкнул и сокрушенно покачал головой. Может, он и был сумасшедшим, но сам сумасшедших не одобрял.

— Хорошо, — кивнула Дашка. — Я тебя ждать буду. Каждый день на этом месте.

— Послушай, — обратился к Дарию Синяков. — Возьми меня с собой. Очень прошу.

— Почему бы и нет? — сказал тот. — Возьму. Если поклянешься, что от моей сестры отступишься.

— Клянись! — приказала Дашка.

— Клянусь, — послушно ответил Синяков.

— Дело твое. — Дарий поставил ногу на педаль стартера. — Но только учти… из тех мест, куда мы сейчас отправляемся, возвращаются немногие. И еще меньше таких, которые могут потом хоть что-нибудь вспомнить.

— Я буду каждый день молить о его спасении, — сказала Дашка ровным голосом. — Если мне не помогут добрые силы, я продам душу силам злым. Если будет нужно, я сама разыщу его. Хоть в аду, хоть на небе. Ну а тебя, братец, предупреждаю. Не дай бог если хоть один волосок с него упадет по твоей вине. Вот тогда берегись.

— А как же клятва? — поинтересовался Дарий.

— Это он клялся. Лично я от него отступаться не собираюсь, учти.

— Учту, — усмехнулся Дарий. — Это надо же, что с людьми зараза любовная делает! Дитя неразумное! Вчера мышиного писка боялась, а тут такое… Родному брату угрожает. — Он завел мотоцикл и кивком позвал Синякова: — Давай садись!

В последний момент тот успел поцеловать Дашку в холодные губы и сунуть ей вместе с деньгами багажную квитанцию.

— Получи мои вещи. На вокзале, в камере хранения.

Прежде чем тронуться, Дарий честно предупредил Синякова:

— Держись за меня, как клещ. И не забывай башку прятать.