Дмитрий Резаев - Скважина №9

Очередная пуля ударила Смита в плечо довольно ощутимо. Что-то укололо в левую сторону груди. Смит запаниковал.

Сначала двигатель!

Снова заурчало, закашляло, загудело. Аэромобиль несколько раз дернулся, вильнул вправо-влево и наконец с трудом, но выровнялся. Смит стряхнул с себя пулю и выдернул из груди ампулу. Малыш наблюдал за ним с интересом.

– Паника снижает твои способности, старик. Ты уж прости, но это факт. Ладно, хватит дурака валять. Сам же видишь.

Смит весело посмотрел на Малыша:

– А с монетами я тебя здорово.

– Да. Я сам чуть не рассмеялся.

– Что ты хочешь?

– Ну вот и конец путешествию. Давай начистоту. Я – Охотник. И как только что выяснилось – я Лучший Охотник.

Малыш не замечал, что «Дестер» постепенно снижался.

– Ты заказан, старик. И тут уж ничего не поделаешь. Рано или поздно до тебя доберутся не так, так эдак. Тебе еще повезло, что поймал тебя я. Хуч небось коленную чашечку хотел прострелить или вообще ногу отрезать. Кстати, за что ты его так бластером?

– Первый раз, когда он в меня стрелял, я пулю остановил. Сам не знаю, как получилось. Второй раз он взял бластер. Вот и пришлось…

Малыш расхохотался.

– Похоже на Хуча! Такое прямое решение. Теперь короче. Ты ведешь себя спокойно. Я всаживаю тебе ампулу. Ты засыпаешь, и я отвожу тебя к клиенту. И все довольны. Клиент хочет, чтобы ты был жив. Им нужны твои способности, только и всего.

Им не нужны мои способности!

– Давай уроним «Дестер»?

– Давай, – быстро согласился Малыш.

– Я пошутил.

– Вот и хорошо. Ну что, маленький укол?

Смит кивнул. Малыш взмахнул головой, откидывая челку, и нажал на спусковой крючок. Ампула задрожала, воткнувшись в грудь Смиту. Смит чуть дернулся и прикрыл глаза. Малыш положил оба пистолета себе на колени, достал мини-телефон и приложил его к уху.

– Хуч? Это Малыш. Я хочу, чтобы лично ты представил меня на Совете, как Лучшего.

Хуч, сидевший за одним из своих компьютеров в штаб-квартире, крутанулся на стуле вокруг оси.

– Малыш, ты бредишь?

– Я взял его Хуч. Взял!

Малыш посмотрел на начинающего дремать Смита почти с любовью. Сейчас он обожал этого глупого, но по-своему очень симпатичного псионика.

– Никто не смог! А я смог.

Хуч поднялся со стула. У него немедленно заболела голова, и стало саднить под свежей повязкой. Все операторы притихли, прислушиваясь к разговору.

– Теперь твой гонорар заплатят мне. А ты представишь меня на Совете. Я – Лучший. Через десять лет после Великолепного Марджа.

– Как тебе это удалось?

Хуч не в силах сдержать головокружения или обиды, или растерянности, или недоумения, упал в кресло. В трубке звенел, раскалывался на трескучие ноты, проникал за пределы барабанных перепонок смех Малыша. У Хуча создавалось впечатление, что прямо в уши ему каркала огромная черная ворона. Каркала и долбила острым длинным клювом прямо в висок, там, где такая тонкая кость… Хуч почувствовал испарину на лбу, перед глазами возник затылок Фримена, на котором бушевало ярко-алое пятно лезвия энергоножа. Оно становилось все ярче, цвет его пульсировал и расплывался, заполняя все зрительное пространство. Хуч выронил телефон и тихо сполз со стула. Он уже не видел, как к нему бежали испуганные операторы, как мигала лампочка тревоги. Топот ног, крики, доносящиеся сквозь вату загустевшего пространства…

– Хуч? Алло, Хуч?

Малыш потряс телефон и пробормотал сам себе:

– И этого вырубил.

Он снова глянул на Смита. Его тело обмякло, глаза были полуприкрыты. Двигатель почти потерял обороты. «Дестер» снижался. Малыш потянулся к рычагам управления и потянул ручку на себя, выравнивая машину. Прибавил оборотов. Включил автопилот. Двигатель откликнулся довольным урчанием. Теперь нужно сесть. И тут Малыш увидел смотрящий на него глаз Смита. Глаз подернула пелена сна, но сквозь эту пелену отчетливо проступала осмысленность. Малыш откинулся назад и схватил лежащие у него на коленях пистолеты и направил их на Смита, размышляя, а не вколоть ли ему еще одну дозу, не убьет ли она его объект. И в это время непреодолимая сила схватила оба пистолета и прилепила к железной раме бокового окна так, что Малыш оказался почти распятым. Пистолеты он рефлекторно сжал еще сильнее. Спина его оказалась прижатой к дверце. И тут, похолодев от ужаса, он услышал, как издевательски щелкнул замок. Среагировать Малыш не успел. Дверца распахнулась, а примагниченные смитовской силой к раме окна пистолеты потащили его за собой.

– А-а-а-а! – завопил Малыш и наконец отпустил рукоятки. Но было поздно. Он наполовину оказался снаружи. В кабине остались только ноги, которым не за что было зацепиться. Встречный поток ударил в распахнутую дверцу, а она, будучи не в состоянии ответить ветру, с досады ударила Малыша. От удара он вывалился наружу. Не зря, ой, не зря говорят: «Пристегивайтесь ремнями безопасности».

Смит уже не видел, как Одиночка летел вниз, а полы его пижонски распахнутого пиджака хлопали, словно крылья подстреленной птицы. В воздухе его еще несколько раз перевернуло, а затем он беззвучно камнем упал на поляну перед Шандольским лесом.

Смит попытался еще некоторое время бороться со снотворным, но потом вспомнил, что была и первая ампула. Из нее ему досталось немного, но... Глаза окончательно закрылись. Мозг стал окутывать неприятный туман.

Он почти взял меня. Почти взял…

«Дестер» постепенно, едва заметно снижался. Автопилот не был запрограммирован на какой-то определенный маршрут. Он просто застабилизировал машину, и теперь она летела прямо по чуть наклонной траектории, то есть по той, в которой ее застал начавшийся поединок между Охотником и Смитом.

Малыш лежал на поляне. Его глаза были устремлены вверх. Теперь они перестали быть старушечьими. Они стали глазами обычного подростка. В них еще теплилась жизнь, они старались ухватить «Дестер» вернуть его назад. Но аэромобиль уже летел над лесом.

Он неуклонно снижался. И вот его колеса начали задевать верхушки сосен. Машину несколько раз основательно тряхнуло. Если бы она была оборудована радаром, гирокомпасом и аварийной системой управления, она, возможно, дотянула бы до Шандола. Но это была машина для серьезных мужчин, которые любят контролировать трассу – только ручное управление. Поэтому произошло то, что и должно было произойти. «Дестер» рухнул в самую чащу. В мгновение ока супераэромобиль последней модели стал мертвым, как яйцо динозавра. Он падал, ломая ветви отвесно вниз, пока не врезался в землю, воткнувшись в нее на полтора метра в глубину. Двигатель напоследок взвизгнул, колеса попытались закрутиться, но все это напоминало предсмертную конвульсию.

Смита несколько раз во время падения ударило обо все углы, которые только имелись в кабине. Напоследок он ткнулся головой в рычаг управления. Из разбитого лба хлынула кровь.