Николай Буянов - Клятва на мече

– Да. – Личико девушки удивленно вытянулось. – А вы кто такой? Что вы тут делаете?

«Она снова меня провела, – подумал Сергей Павлович. – Совсем как недавно в отеле: украла платье официантки, а притворилась переводчицей. Что ж, и в этот раз она поступила логично: молодая медсестра, новенькая, с подходящей внешностью – я просто обязан был клюнуть на приманку…»

Он рывком преодолел расстояние до дверей палаты интенсивной терапии: там, в палате, лежал в коме Игорь Колесников. Борис Анченко замер сбоку, вжавшись спиной в стену, с табельным «Макаровым» наизготовку.

«Назад! – беззвучно рявкнул Туровский. – Я один…»

На этот раз они вняли: Борис, дежурный врач Степан Олегович и медсестричка – вся кавалькада остановилась посреди коридора и замерла.

Сергей Павлович отворил дверь и вошел в палату.

Здесь горел свет. Туровский зажмурился на секунду, а когда открыл глаза, то увидел рядом с кроватью Колесникова молодую женщину в больничном халате. Услышав шаги, она обернулась.

– Алена, – тихо произнес Сергей Павлович.

Она не пошевелилась. Она была совершенно неподвижна. «Мать твою, почему она неподвижна, – с непонятной злостью подумал Туровский. – По всем законам она уже должна была вскочить, обезоружить меня (пистолет в наплечной кобуре), взять в заложники, потребовать машину к центральному входу…»

Почему она ничего не предпринимает?

Снова стукнула дверь. Туровский оглянулся через плечо, тяжело посмотрел на застывшего на пороге Степана Олеговича и процедил сквозь зубы:

– Я же сказал, сюда не входить!

– Ну извини, – с усмешкой отозвался доктор. Что-то странное почудилось вдруг в его интонации.

Что-то странное почудилось в его глазах – совсем не подходящих для врача, как же, я не заметил этого раньше…

Глаза были холодными. Нет, не так: глаза были ледяными. Абсолютно, запредельно, страшно – даже стекла докторских очков, казалось, были покрыты инеем…

А еще через секунду врач поднял правую руку, и Туровский увидел направленный на него пистолет.

Ему еще не доводилось стоять под дулом пистолета: ни за все время работы в прокуратуре, ни раньше, в пору службы на военном аэродроме в Кандагаре. Всякое бывало – у Туровского не возникало повода пожаловаться на скучную и однообразную жизнь.

Однако такое с ним было впервые.

И никогда он не чувствовал такой оголтелой, такой абсолютной беспомощности – когда невозможно ничего предпринять: ни уйти с линии выстрела (а куда уйдешь в тесной палате?), ни вытащить собственное оружие (сунуть руку под мышку, вынуть «Макаров», передернуть затворную раму…), ни подумать о чем-то связном. Ни даже испугаться как следует.

Только стоять и смотреть в черный, антрацитовый, зрачок пистолета, слыша звон в ушах – наверное, Наташа Чистякова тоже слышала звон на одной тонкой и высокой ноте, когда стрела ударила ее под сердце…

Палец «доктора» опустился на спусковой крючок и начал плавно выбирать ход. «Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы выбрать ход, – рассеянно подумал Туровский. – Секунду, час, вечность? И сколько времени понадобится пуле, чтобы преодолеть расстояние от ствола до цели – если до нее, до этой цели, не более четырех метров?»

Много, решил Сергей Павлович.

Так много, что вполне можно успеть прожить жизнь…

Что-то мелькнуло сбоку размытой белой полоской. В мелодичный звон в ушах вплелся звук удара, и «врач», невнятно икнув, упал на колени. Постоял секунду, закатил глаза и мягко завалился набок.

Медсестра изящным движением ступни отбросила пистолет «Степана Олеговича» подальше, чтобы тот, придя в себя, не сумел дотянуться, и тихо сказала женщине-пациентке: – Идите в палату.

Та испуганно кивнула, но с места не сдвинулась: видимо, впала в ступор. Медсестра подошла, обняла ее за плечи и повторила, не повышая голоса:

– Идите. Уже поздно, вам пора спать. И забудьте все, что здесь произошло.

– Но как же.

– Спать, – шепотом произнесла девушка. – Вам непременно нужно уснуть…

На этот раз женщина послушалась. Встала и медленно двинулась к двери, как сомнабула, глядя прямо перед собой пустыми глазами. Туровский подумал вдруг, что она может споткнуться о «доктора», но она не споткнулась.

Сергей Павлович наклонился над «врачом» и снял с него очки. Стекла оказались простыми, без диоптрий.

– Как ты его вычислила? – глухо спросил он.

– Антибиотики, – несколько бессвязно объяснила Аленка. – Я сказала ему, что больной назначен курс канамицина и гентамицина. Это препараты из одной группы, их никогда не назначают вместе. А «Степан Олегович» не отреагировал – будто так и надо. Он не врач.

– А… та женщина? Ты упомянула, что она вроде бы не может ходить…

– Я говорила не про нее. Про ее соседку по палате. – Девочка сделала паузу и виновато добавила: – Вообще-то я не должна была так ею рисковать. Но мне надо было отвлечь от себя внимание.

Сергей Павлович бесцеремонно взял «врача» за запястье и пристегнул наручниками к батарее. Критически осмотрев свою работу, он бросил в сердцах:

– Дурочка. Ты же знала, что здесь будет засада. Почему ты пришла?

– Из-за вас, – ответила Аленка. – Я хотела вас защитить.

– Понятно, – вздохнул Туровский. – Убийца следил за мной, ты следила за убийцей… Стоп. А где Борис?

– Ваш напарник? В коридоре. Этот… «врач» его оглушил. Ничего серьезного.

Чертыхнувшись, Сергей Павлович опрометью выскочил из палаты, увидел сидевшего возле стенки Бориса, бегло осмотрел… Кажется, и вправду ничего серьезного, небольшая шишка на затылке.

Оперативник вяло завозился, Сергей Павлович успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Не двигайся. Все в порядке, все уже закончилось.

Аленка неслышно возникла рядом и спросила:

– Помощь нужна?

– Спасибо, – хмыкнул Туровский. – Ты и так уже сделала все что могла.

Он взглянул на часы:

– Я обязан дать сигнал тревоги. У тебя две минуты, чтобы уйти.

Девочка склонила голову набок:

– Вы хотите меня отпустить?

Сергей Павлович вздохнул:

– Я все-таки твой должник – ты спасла мне жизнь. Имей в виду: у запасного выхода, в вестибюле и на пожарной лестнице – посты.

– На пожарной лестнице – уже нет, – спокойно возразила Аленка.

Туровский вздрогнул:

– Ты что же, ты их…

Она позволила себе улыбнуться:

– Я легонько. Полежат и очнутся.

Мать твою,

– Иди, – устало проговорил Туровский. – У тебя мало времени.

Она не уходила.

– Сергей Павлович…

– Ну что еще?

– Пожалуйста, сделайте так, чтобы с папой больше ничего не случилось.

– Постараюсь, – буркнул он, снова склонившись над Борисом. – Но ты уж тоже… Будь осторожна.

И усмехнулся:

– Видишь, я даже не спрашиваю, куда ты сейчас пойдешь…