Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

…Я не удержался и попробовал немного своей крови. Из-за лекарств и прочей дряни вкус безнадежно испорчен. Это отвратительно, Холмс, и виноваты в этом вы! Всё-таки ждите гостей.

Самое же поучительное в этой истории вот что. Европейские интеллектуалы обошлись нам дёшево, совсем дёшево. Некоторым пришлось платить (это чепуховые для нас расходы), но чаще эти гордые, независимые умы становились нашими за рюмочку похвалы и решение мелких личных проблем. Убирать же приходилось совсем уж единичных персон. Это в политике индивидуальный террор бесполезен, ибо там « незаменимых нет » — и надо сразу вытаскивать на площадь гильотину. С интеллектуалами же всё иначе. Как говорил один неглупый человек — «Вычеркните из мировой истории триста человек, и мы все снова очутимся в каменном веке».

Вот эти-то фигуральные «триста человек» — истинные Творцы, каждый из которых по определению уникален — и есть предмет нашей неустанной заботы . А теперь оглядитесь вокруг себя, мистер Холмс: во всей этой творческой среде тех, кого нам не удалось за эти годы ни соблазнить, ни купить, ни запугать — можно перечесть по пальцам.

Например, в России, которую мы используем как полигон и экспериментальную площадку (благо, мне там многое знакомо, по предыдущему моему пришествию ), нам пришлось реально убрать одного-единственного властителя умов : Антона Чехова. Дальше всё у них там покатилось как по маслу. Владимир Соловьёв покусал ранних символистов, ранние покусали поздних, поздние — акмеистов, футуристов и прочих; одним словом, «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова» — и далее по тексту. Кстати, тамошнее комьюнити самоназванием выбрало — «Серебряный век», и нашему здешнему комьюнити очень импонирует этот русский юмор .

Да и у вас здесь — всё примерно так же. Стивенсон отнесся к угрозе со всей серьезностью, но почему-то решил, что сумеет укрыться от нас на тропическом тихоокеанском островке, в деревушке, где все всех знают и любой чужак на виду. Это было не столь уж глупо, и добраться до него и вправду оказалось непросто; ваше расследование того «странного инсульта в 44 года, оборвавшего на полуслове лучший из его романов» навело вас на ряд верных умозаключений — нельзя не признать.

А дальше в Англии вообще всё обошлось бескровно (ха-ха!). Крайне неприятной и опасной для нас фигурой был, да и по сию пору остается, Киплинг — но тут нам опять повезло. Как ни странно, дело опять оказалось в благородных металлах. После того, как серебро вышло из игры, насовсем, Британии, как держателю мировой резервной валюты, срочно понадобилось золото — много-много золота. Австралийский Балларэт уже не спасал, и судьба Южной Африки была решена. Тамошним бурским республикам просто не повезло — они оказались в неправильном месте в неправильное время; черт бы с ними, с алмазами Кимберли, но без золота Витватерсранда Империи было просто не выжить…

Война та была откровенно грабительской — подвести ее под «несение бремени белого человека» невозможно ни с какого конца — и заслуженно непопулярной в Англии, не говоря уж о Континенте. Киплинг вписался тогда за Томми Аткинса, дружно оплевываемого интеллектуалами и пацифистами — на чем и погорел, без особого проку « положив на алтарь Отечества » преизрядную долю своей популярности. Разумеется, за кампанией общественной травли «железного Редьярда» стояли мы, успешно навесившие на него ярлык «Соловья Генштаба» — но мы тут выступали лишь катализатором бытовавших в обществе настроений…

Ну, кто еще-то у вас остался, из реально читаемых авторов? Честертон, с его сводящим скулы морализаторством? Джером-Кей-Джером, Конан-Дойль? — ну, тут уже просто не тот масштаб литературного дарования…

…Нет, кончайте уже всю эту возню. Проклятая амальгама поразила ткани. Я чувствую это. Не тратьте времени, готовьте меня ко сну . Вот только закончу с этим письмом…

Да, времени у нас осталось совсем мало. Буду краток.

Вы глупец, Холмс. Вы были так близки к своему жизненному идеалу, и прошли от него в двух шагах. Даже не поняв, от ЧЕГО отказываетесь.

Ваш мозг замечателен, Холмс — для человека. А теперь представьте себе, чем бы он стал после вашего обращения.

Как я уже говорил, мы разбираемся в таких вещах. Так что уж вам-то риск стать «злобным психопатом» точно не грозил. Вы стали бы истинным гением. Ваши умственные способности возросли бы многократно. Сложные дедукции, которые сейчас занимают у вас несколько суток, стали бы для вас не сложнее арифметических задачек. Вы наблюдательны, вы умеете заметить сломанную спичку в грязи и аромат духов от письма. Насколько же возросли бы ваши способности в этом отношении! Вы различали бы людей по запаху, а их лица стали бы для вас открытой книгой.

При этом вы ничего не потеряли бы даже во времени жизни: вам ведь, Холмс, не так уж много и осталось. Вы всю жизнь издевались над собственным телом, и оно уже готово отомстить вам за это. Я бы дал вам лет семь-восемь, в самом лучшем случае. Дальше — та самая болезнь, которая не поддается никакому лечению, даже хирургическому. У вас же был шанс прожить этот срок — а может быть, и дольше — в самом расцвете сил.

Что касается преданности: вы и так к ней склонны, это ваша личная особенность. Только сейчас вы преданы Майкрофту, за чьей спиной вам почему-то мерещится не Контора, а « грозный алтарь Аббатства, связующий англичан ». Обе эти сущности на самом-то деле вам безразличны, особенно первая. Они просто оправдывают вас перед самим собой за это идолопоклонство . А после обращения вы смогли бы позволить себе роскошь быть честным. И это не говоря о том, что служение будущему…

…Уберите к дьяволу эти трубки! Начинайте усыпление!

Так вот, о будущем. Надеюсь, вы увидите его, Холмс. По крайней мере, его рассветные лучи.

Поскольку Майкрофт уже многое знает, скажу и вам. Мы начнем на Континенте, поддержав молодые силы. Они неизбежно придут к власти, а вместе с ними и мы. Сотни молодых вампиров — юноши бледные со взором горящим — только и ждут своей минуты. А потом тысячи, десятки тысяч обращённых разорвут ваш мир, все эти ваши Империи, на лоскуты! Страна за страной будут склоняться перед нами, безо всякой войны. Когда же, наконец…

Впрочем, оставим эти детали.

Потом будет период реконструкции. По-русски — perestroika, это слово мне кажется более точным. Это изменение мира, в котором мы, наконец, выйдем на свет — на такой, который нам не повредит. И уже напрямую возьмем рычаги управления миром в свои руки.

Каким оно будет? Я уже давно разочаровался в идеях всеобщей справедливости. Было время, я отдал им дань и даже построил страну, где они были реализованы, хотя и не самым совершенным образом. Правда, для этого потребовалось немало кольев (ха-ха!). Однако мне это в конце концов надоело: слишком много мелкой возни и ручного управления . Мой следующий эксперимент, в Московии, оказался и вовсе неудачным, хотя и обогатил меня полезным опытом властвования из-за кулис. Но теперь ошибок не будет. Люди должны получать то, что им причитается: КАЖДОМУ — СВОЕ.