Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

— Благосостояние — эт-точно, — сочувственно вздохнул тот. — Страна у вас богата, порядка только нет.

…Фляги с согревательным опустели не более чем на треть, когда скрипнула в морозной тишине входная дверь, на лунную голубизну снега у крыльца выплеснули изнутри жирно-желтую световую кляксу, и затолпились в дверном проеме запахивающие шубы переговорщики: «Надо же — резво ожеребились !»

А вот дальше началось непонятное. Пятерка переговорщиков разделилась, но теперь по иному: в его сторону двинулся лишь один, а прочь — четверо. Разглядев среди удаляющейся четверки одноногого, Ковшегуб решил было поначалу, что Годунов, по результатам переговоров, откомандировал на ту сторону своего начразведки по каким-то сверхзасекреченным делам, от коих лучше держаться поодаль. И лишь парою мгновений спустя он сообразил: приближающийся человек-то — тоже не Годунов!

Боярин был тучен и одышлив, человек же — высок и поджар, а движениями — плавно-стремителен: волк, матерый волчара… Тут как раз лунный свет упал ему на лицо (тот и не думал его скрывать), и Ковшегуб оледенел от растерянности, переходящей в ужас.

Он узнал того сразу, хотя никогда прежде встречал: «Ливонский вор», он же «Ливонский антихрист», был постоянным персонажем пропагандистских лубков, выпускаемых Высшим благочинием, и, как сейчас убедился Ковшегуб, тамошние карикатуристы дело свое знали неплохо: черты лица новгородского владыки были вполне узнаваемы.

— Лейтенант Ковшегуб, Федор Никитич? — осведомился тот, подойдя.

— Так точно… Государь! — противиться эманациям воистину царственного величия, источаемым этой фигурой, было решительно невозможно.

— Знавал твоего батюшку, лейтенант. Соболезную… Боярин Годунов велел вам всем тут кланяться: у него, вишь ты, возникли срочные и неотложные дела в Лондоне.

— Как — в Лондоне?!? — осипшим голосом осведомился он.

— Так. « Оставь свой край, — говорит, — глухой и грешный », и — в цивилизованную Европу , к нажитому непосильным трудом … А у вас теперь тут — Я ЗА НЕГО!

— Приказывай, Государь! — тут уж надо — зажмурясь и не раздумывая, как в прорубь на Крещенье.

Кошегуб, как уже говорено, был решительным карьеристом , с отменной чуйкой, и ни разу не трусом. Да, рискуем жизнью — но чем такая жизнь, боярского сына …

— Ну, пошли. Представишь меня своим орлам, по всей форме.

— А куда ты собрался. Государь?

— Как — куда? В штаб Фронта, вестимо: принимать командование!

Ковшегубова полусотня растеряно шушукалась и истово крестилась: лубки о «Ливонском антихристе» были дежурным блюдом на политзанятиях, так что узнали Иоанна сразу.

— Смир-ррна-аа!!! — рявкнул лейтенант, так что рябь прошла волною по темным, против света, рядам. — В сей смертный для Отчизны час — Законный Государь наш вернулся, к нам на выручку! Да здравствует наш царь, Иоанн Васильевич — ура!!

Сперва уракнули как-то не слишком уверенно и вразброд, но потом сразу, на бис — так, что аж иней с ёлок посыпался. Подвели коня — годуновского.

— Вольно, орлы! — воздел рукавицу Иоанн. — Горло не застудИте, на таком морозе-то! — (по рядам порхнул благожелательный смешок). — Командира вашего, Ковшегуба Федора Никитича, я жалую капитаном над своей лейб-гвардией.

— А где та лейб-гвардия, Государь? — озадаченно козырнул тот.

— Да вот же она! — и Иоанн широким жестом обвел замершие ряды полусотни. — Повелеваю: весь рядовой состав считать ныне произведенным в унтер-офицеры, а унтеров — в первый офицерский чин… Ну что, тронулись помолясь? Показывай дорогу, капитан.

…Пробираясь в голову колонны, Ковшегуб уловил обрывок разговора меж бойцами — квинтэссенцию солдатской мудрости:

— Вот он, наш батюшка! Теперь вина у нас всегда будет вдоволь!

Командующий Западным фронтом Салтыков, оторвавшись от недопитого штофа, покосился на рассиявшееся за окошком волчье солнышко; все последние дни душа полководца так и рвалась в отставку, в имение окнами к лесу , и вернуть ее к месту постоянной дислокации удавалось лишь растущими дозами крепкого. Да еще и этот чертов Годунов со своими чертовыми переговорами не пойми о чем задал задачку… — ну-ка, еще чарочку!

Приподнял очугуневшую голову и насторожил слух: что там еще за гул в расположении части? Или это просто в ушах шумит? Ординарца, что ль, послать? — а, да ну их всех…

Тут дверь распахнулась без стука, и на пороге возник лейтенант Ковшегуб. Оглядел критически натюрморт на столе — штоф, недопитая чарка и пролитое пятно на штабной карте, пользуемой взамен скатерти, — и деловито доложил:

— Войско взбунтовалось! Царь, говорят, не настоящий!

— Какой еще царь?! — очумело потряс головою слуга царю, отец солдатам.

Тут в дверях возникла еще одна фигура, при виде которой воевода перекрестился — свят, свят, свят! — аж четырежды: на нее, на иконы, на штоф с чаркой и опять на нее. Не помогло: фигура и не подумала растаять в загустелом от винных паров воздухе.

— Какой царь, гришь?! Да твой, ЗАКОННЫЙ!! Выбирай сердцем , Иван Алексеич!

— Государь!.. Помилуй!.. — только эти слова и смог отыскать в своей израненной мятущейся душе командующий Западным фронтом.

— Вот видишь, — удовлетворенно обернулся Иоанн к новоиспеченному капитану своей лейб-гвардии, — он уже и выбрал! — а затем холодно отчеканил:

— Извольте привести себя в порядок, генерал! Через четверть часа — общее построение. Надеюсь, хоть стоять, не шатаясь под ветром, вы способны?

На рассвете они ласково приняли в свои объятия добравшегося как раз до Вышнего Волочка воеводу Бельского.

— Как раз вовремя, Иван Дмитриевич! — обворожительно улыбнулся Иоанн, кивком отпуская настороженных лейб-гвардейцев, выстроившихся полукругом вокруг смоленского героя. — Всеволод Владимирович в общих чертах обрисовал мне вашу с ним задачу, — небрежно пробросил он. — Верное решение, одобряю!

Старый воин хранил непроницаемое молчание, хотя и неприязни не выказывал.

— Но мы тут тоже не сидели сложа руки: ночью убедили -таки Салтыкова, что выступать на помощь Москве следует ни часу не мешкая. А вот Годунов тем временем сделал нам всем ручкой и сбежал в Лондон…

— Как последняя каналья и трус… — пробормотал воевода.

— Не без того… Ну так как: примешь главнокомандование из МОИХ рук, Иван Дмитриевич? Времени на раздумья нам обоим не отпущено…

— Да, Государь. Благодарю за доверие.

Уф-фф, камень с души…

— Войску нашему нужно самоназвание, Иван Дмитриевич — нейтральное и неброское, чтоб никого не раздражать без причины. Как тебе: «Вооруженные Силы Севера России»?

— Хорошее название, Государь — как раз для освободительного похода на Москву. Зимняя кампания , стало быть?