Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

Есть, есть в потаенных лабиринтах московского Подземного города накрепко заговоренное убежище. Там, на дубовой скамье, укрывшись суконной солдатской епанчой и подсунув под голову солдатский треух, спит непробудным сном богатырь — самый русский из русских богатырей, Владимир Владимирович Цепень. В убежище то нет хода никому: ни псам оккупационного режима — хоть прошлым, хоть нынешним, — ни пронырливым диггерам, ни бездельным диванно-сетевым «почитателям» Господаря. Но пророчество гласит ясно: стоны Матушки-Руси, исстрадавшейся под гнетом здешних инородцев и изъязвленной ядовитыми стрелами тамошних русофобов, непременно разбудят его, и вот тогда…

Чу! Вы слышите эти приближающиеся шаги?

Осанна в вышних!..

…Высадился я с парохода в момент, когда в Игарке опять что-то горело, и мне показалось: никуда я не уезжал, не промелькнули многие годы, всё как стояло, так и стоит на месте, вон даже такой привычный пожар полыхает, не вызывая разлада в жизни города, не производит сбоя в ритме работы.

От сотворения мира лета 7073, января месяца двадцать первого дня.

По исчислению папы Франциска 31 января 1564 года

Москва (Подземная и надземная)

Москва горела всерьез, и ничего поделать с тем было уже нельзя.

После проповеди пламенного протопопа Гермогена об огненном очищении «Вавилонской блудницы на семи холмах» она просто не могла не загореться — ну и запылала сразу с шести концов. Чудотворец, однако…

В Подземном городе о творящемся наверху представление имели смутное: знали лишь, что там «шибко горит» и что оттуда постоянно наведываются упыри — как служилые , так и одичалые . «Макариев лабиринт» же, где укрылись остатки разведгруппы Бонда, оказался отрезанным не только от наземного, но и от всего прочего подземного мира. Сверхнадежное савельичево убежище обернулось ловушкой: выходов наружу отсюда не было, кроме как в сам Кремль (прямиком на обеденный стол к тамошним опричникам ), а путь в остальную часть московских катакомб лежал либо через кремлевские подвалы, кишмя-кишевшие сейчас одичалыми , либо через владения Ваньки Каина, изобилующие непроходимыми ловушками. Савелич тут как отрезал: «Без человека-отмычки — не пройти никак. Извиняйте, ребята: я старый катакомбник , а не волшебник».

Дело их могло бы обернуться совсем скверно (пара постоянных водокапов близ их убежища имелась, но вот запас провианта и заправки для светильников уже подходил к концу: на столь длительную отсидку они не закладывались), однако — не было бы счастья, да несчастье помогло. Выяснилось, что для бойцов класса Бонда и Анны, если те действуют слаженной парой и посеребренным оружием, одичалый упырь — это скорее не противник , а добыча , примерно как медведь для опытного медвежатника или бык для гишпанского быкобОйца. Одичалые , при всей своей безмозглости, быстро уразумели, что та человечина, что обитает в «Макариевом лабиринте», для них смертоносна и недоступна, и принялись, взамен того, интенсивно подъедать мышек-норушек в Каиновых владениях. В результате подданные подземного владыки (сами не шибко-то отличающиеся по своей договороспособности от одичалых…) заключили с загадочными обитателями Лабиринта сделку: те убивают упырей, на постоянной основе , а взамен получают пищевое и иное довольствие.

Пищу, включая и корм для попугая (копченым мясом со ржаными сухарями тропическую птаху не очень-то насытишь) обменивали на отрезанные упыриные головы — баш на баш. Головы те Иван Иванычевы мышки-норушки доставляли затем на поверхность и там сдавали уполномоченным Генерал-коменданта Вологдина, установившего за них приличную награду и неукоснительно ее выплачивавшего. Каину эта схема очень нравилась.

Генерал-комендант Москвы Вологдин хмуро оглядел из окна кабинета расцвеченную дымами панораму вверенного ему города и вернулся к разложенной на столе штабной карте оного (немецкой, понятное дело) с нанесенной на нее от руки схемой «подземных коммуникаций». И по части очагов пожара, и с упыриным нашествием — «Ситуация тяжелая, но динамика положительная»; насчет последнего — очень помогла подсказка из штаба Грозного насчет «амальгамы»: арбалетные стрелы с наконечниками из осколков зеркал оказались против этой нежити поистине чудо-оружием, Wunderwaffe. Главное — время теперь отчетливо работает на него: «Вооруженные силы Севера России», ведомые Законным Государем, стремительно приближаются к Первопрестольной столице, под малиновый звон в освобождаемых градах и весях. Приближаются столь стремительно, что генералу самое время озаботиться уже личными гарантиями на будущее…

Некоторое время назад в руки Вологдина попал ценный приз: беглый доктор Фауст, пытавшийся укрыться в здании Польской миссии, что ведет тут с прошлого лета переговоры «о мире и границе» (на самом деле — об антиновгородском союзе). Оказавшись в подвале Особой контрразведки, памятном ему по собственным экспериментам с «измененными состояниями сознания», доктор философии не стал кочевряжиться, и сразу развинтился на всю резьбу . Среди выбалтываемых им взахлеб секретов оказался и рассказ об удивительных качествах зеленого попугая .

Общеизвестная внутри Конторы шуточка — « Запросите Ларри Флинта » — зазвучала теперь совсем по новому: а ну как хитроумный англичанин выложил главную свою тайну на самое видное место, и эта маскировка, как и обычно в таких случаях, сработала? Повинуясь внезапному наитию, Вологдин отправил невинный с виду запрос — через спецголубятню, когда-то Годуновскую, а теперь свою личную — непосредственно Джуниору: «Что станем делать с Сильверовым попугаем, коллега ?» Поклевка вышла такая, что закинутую им удочку едва не вырвало из рук: «ЭТО МОЯ ДОБЫЧА!» — и личная печатка Иоанна.

Что ж, похоже обладание сей Жар-Птицей , с последующим принесением оной в дар Царю-батюшке , станет весомой гарантией его, Генерал-коменданта, будущего при Новом режиме… Остается пустячок: завладеть премудрым попугаем в московских подземельях, куда унырнул тогда из трактира на Пятницкой Бонд со своими людьми. Если тех, конечно, не сожрали уже там упыри одичалые, или не обратили упыри служилые; если до тех не добрались раньше него весьма ушлые и имеющие фору по времени конкуренты; если ему не станет совать палки в колеса собственная Служба, которой знать обо всех этих играх совершенно ни к чему; и еще много-много «если»…

Начав это свое частное расследование , он, повинуясь опять-таки странному наитию, вызвал шефа загранразведки Тургенева: