Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

— А вот скажите, Ваше Величество: ведь у вас там, в Новгороде, вроде как республика?..

— Конечно, республика, — согласился Иван.

— Но при этом вы — царь?..

— Конечно, царь, — снова согласился тот.

— А нет ли тут… э-ээ… некоторого противоречия?

— Помилуйте, где же тут противоречие? Если столько веков его никто не замечал?

Признаться, я поначалу не понял, и в осторожных выражениях попросил разъяснений.

— Разве ты не знаешь, Джеймс, что наша государственность — римская? Мы же — Третий Рим!

— А я слыхал, что Третий Рим — это Москва…

— Я т-тя умоляю, Джеймс! — скривился царь. — Писание в помощь: «По плодам их узнаете их». Погляди сам, каковы порядки в той Москве: какой там Рим, это совершеннейший Карфаген, разве что детей пока не жарят… да и в том уже, кстати, нет уверенности. [Пометка Ф. Уолсингема на полях: «Да уж…»]

Царь вдруг помрачнел, и я понял, что разлука с родиной (а по происхождению Иван, как ни крути, всё же московит, а не новгородец) дается ему вовсе не так легко, как он привык показывать на людях. Впрочем, он тут же взял себя в руки и продолжил свой любезный экскурс в историю Новгородской государственности:

— Итак, мы — Третий Рим, потому и порядки у нас — римские. А Рим, как всем известно, был республиканской монархией. Власть принадлежала народу, управлял Сенат, а правил цезарь. Сей трехступенчатый порядок является самым естественным для цивилизованной нации. Посему и у нас, после восстановления наших исконных начал, заведен римский порядок управления. Есть у нас Вече, то бишь собрание комиций; у вас нечто подобное называется Палатой общин. Занимается сей государственный орган текущими вопросами . Всё это вам знакомо, не так ли?

Я с некоторым усилием кивнул, поскольку водка начала уже оказывать на меня свое действие: на старые-то дрожжи… Царь же, как и вчера, был «ни в одном глазу» (если я верно понимаю смысл этой русской идиомы).

— Есть у нас и Сенат боярский, — продолжал он, — примерно соответствующий вашей Палате лордов; эти, как водится, смотрят за ходом дел . И есть Цезарь, то есть я; мое дело царское — решать вопросы . Порядок сей естественен и является наилучшим из всех возможных. Власть моей царственной сестры Елизаветы устроена схожим образом, хотя я и вижу в английских установлениях много наносного . Эта повозка римской конструкции много веков прекрасно служила людям — ну так и зачем пристраивать к ней еще какие-то пятые колеса?

— И вы с такой вот скрупулезностью воспроизводите античные механизмы власти? — позволил себе усомниться я.

— Ну, приходится, конечно, учитывать и местную специфику. Вот, к примеру, тоги у нас — не полотняные, а меховые: сенаторам положены горлатные, а Цезарю — горностаевая: климат, знаете ли, не средиземноморский…

— А как понимать ваше официальное титулование: Гарант Конституции? — задал я следующий вопрос.

— Так и понимать: Божьей милостью Гарант Конституции Новгородской, Псковской, Ливонской, и прочая, и прочая… А, или ты про происхождение термина?

— Да, если можно… Говорят, там была захватывающая история! — закинул я удочку.

— Ну, ничего такого уж прям захватывающего… Когда в 1553-м Новгород с Псковом сохранили верность мне как законному Государю, отвергнув притязания Московского узурпатора, между нами было заключено соглашение — на каких, собственно, условиях я ими правлю. А вот вопрос о названии этого документа оказался неожиданно непростым. «Кондиции»? — да с таким названием меня просто засмеют мои царственные братаны-монархи! Новгородцы продавливали «Хартию вольностей», по вашему образцу; я отговорился тем, что «Великая хартия вольностей»-то уже есть, а у нас какая будет — «Малая», что ли? Нет, на это я пойтить не могу! В конце концов кто-то из ливонских кафоликов подсказал: «Constitutio», то есть «установление»; хорошее, звучное латинское слово и суть отражает вполне — на нем и сговорились.

Не без внутреннего трепета решился я задать следующий свой вопрос; честно говоря, не будь уже во мне доброй пинты царёвой водки, я бы на это и не отважился:

— А правда ли, что Ее Величество обязана нынешним своим положением своему имени?

Царь, однако, в ответ лишь расхохотался:

— Джеймс, ну анекдот же, очевидный совершенно! Что я будто бы выбирал себе супругу по созвучию ее имени со словом «конституция»? Чтоб, значит, народ затвердил: «Конституция — это царёва жена», а оттого, дескать, и предпочел Констанцию Шведскую — Матильде Датской… Династические марьяжи формируются несколько не так, уж поверь!

— Да, ваша царственная супруга имеет славу одной из прекраснейших женщин Европы, — подольстился я, не особо при этом погрешив против истины. — Счастлив конунг, привезший из набега столь завидную добычу!..

— Боюсь, Джеймс, что за такой комплимент Кони проткнула бы тебя итальянской шпагой, — без тени улыбки покачал головою царь. — Благо она очень неплохо ей владеет.

— Но за что? — искренне не понял я.

— За неуважение, — с той же серьезностью отвечал Иван. — Она, видишь ли, полагает себя не «бесплатным приложением к мужу», а вполне самостоятельной личностью. С достаточными на то основаниями.

И что-то в выражении его лица подсказало мне: подняв в его компании традиционный тост Королевского флота: «За наших жен и возлюбленных — чтоб они никогда не встречались друг с дружкой», я рискую резко утратить монаршье расположение… [Пометка Ф. Уолсингема на полях: «Алекс, пусть наша Ливонская резидентура срочно ищет подходы к этой женщине! И почему это уже не сделано, я вас спрашиваю?!»] ..

— Говорят, Ее Величество весьма популярна среди новгородских женщин, — решился я развить тему, — а вот тамошние мужчины ее будто бы недолюбливают…

— Ну, это смотря какие женщины и смотря какие мужчины. Новгородские женщины издавна многое себе позволяли, и она отлично вписалась в эту местную традицию.

— О да! Марта-Posadnitsa!.. — припомнил я.

— Марфа-Посадница — это как раз чепуха, — поморщился Иван. — В том смысле чепуха, что это единичный случай. Такое может приключиться где угодно — вроде как с той французской ведьмой, что крови вам попортила больше, чем все французские рыцари за сто лет войны. Или с достопамятной Папессой Римской… А вот что по-настоящему важно, ибо системно — это законодательство Новгородской торговой республики: оно позволяет женщинам владеть и распоряжаться собственностью после смерти мужа наравне с детьми — «вдовья доля». Так что тут спокон веку существовал обширный слой… как бы это сказать… ну, «бизнесменами»-то их не назовешь — пускай будут «бизнес-леди», что ли! Вот они действительно считают Кони своим политическим лидером.