Валентин Иванов - Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии [сборник litres]

Нуми вежливо слушал, незаметно соорудив из крыльев подобие плаща. Настя вдохновлялась выдумками все больше и больше, пока не почуяла опасность понести очевидный вздор. Тогда она бросила цепкий взгляд на странного парнишку и словно невзначай подкинула:

– Ой, Наташка, чё ж ты не познакомишь меня с твоим партнёром по танцам?

Наташа оторопела и замешкалась. Нуми нашелся молниеносно:

– Очень приятно, я – Никита.

Наташа тихонько прыснула в шарфик. Дракон невозмутимо продолжал:

– Учусь в 17-й школе, и, к сожалению, мне пора. До свидания, Наташа. Спасибо за прекрасный вечер. Мы увидимся… позже. До свидания, Настя, очень рад был познакомиться.

Старшая подруга Наташи была поражена. Она не заметила, что Нуми оговорился, назвав ее по имени. Факт того, что пацан из района семнадцатой школы отваживался появиться здесь в одиночку, был выше всякого понимания. Настя проводила глазами растворившуюся в темноте фигуру и повернулась к Наташе:

– Ой, Наташка, мальчик этот прямо как из иностранного журнала! Где подцепила, поделись? У тебя с ним серьезно? – спросила она с надеждой. За ее спиной промелькнула, затмив звезды, невиданная крылатая тень и исчезла в сторону Наташиного с Настей дома.

– Вполне.

– Ну ты даешь, подруга… Хоть бы не повстречали твоего красавчика наши местные…

– Вряд ли.

Настя с удивлением не заметила и капли беспокойства на мечтательном лице соседки с третьего этажа. Но все-таки было темно. Сама-то Настя тряслась бы, переживая за хахаля из враждебного квартала. Однако вспомнив другое, она воскликнула:

– Ой, Наташка, а платье тебе кто пошил, неужто сама? Ой, Наташка, сделай и мне! Материю какую достать?

– Ну… Никита подарил. Но пошить такое же наверно смогу.

– Ого, – только и сказала Настя. После короткого молчания снова поразилась: – И с каких пор ты танцуешь как балерина? Он научил, ага?

Наташа улыбнулась. Ну как ей все поведать? Поверит ли Настя, что на ней платье из царства, в обычном пространстве отдалённого более чем на миллиард милиардов световых лет, что мальчик-дракон может дыханьем растопить айсберг и смотрит на нее преданно и с такой огромной нежностью, что Наташа не боится даже умереть за него. И что бросает он к ногам ее, как цветы, чудеса многих вселенных… а танцевать выучились оба на дансингах калифорнийских дискотек и в джаз-клубах Марселя.

– Это секрет, – ответила она.

Настя вытаращила глаза. Потом со сдержанной обидой сказала:

– Ладно, Наташка, секретничай. Но в гости приходите, а? Ой что покажу, Вацек прислал, не поверишь! Такой шикарный журнал мод ты еще не видела, Наташка. Придете? Когда?

– Придём, – великодушно сказала Наташа. – Как-нибудь да соберемся…

Следующий день был воскресным, и с утра Наташа делала выкройки из газеты «Правда» под болтовню подруги. Но в понедельник, пойдя в школу, она вдруг оказалась окружена смущающим вниманием со стороны решительно всех, кто был старше четырнадцати. Это заставило Наташу почувствовать себя неосторожно выскочившим из укрытия раком-отшельником. К счастью, Настина опека спасала от назойливости учащихся, но не в силах была остановить озадаченные, с искорками враждебности взгляды педагогов. Только молодая химичка, биолог да учительница музыки – как жаль, что с ней Наташа не встречалась, кроме как в коридоре! – в этот раз не только приветливо кивнули на ее «здравствуйте», но даже и тепло улыбнулись бледной девочке с нервным румянцем на щеках. Преподавательница русского языка и литературы в те дни хворала, остальные же учителя словно видели Наташу впервые. И это зрелище им не слишком нравилось. Они не одобряли того, что троечница и лентяйка щеголяет в прямо-таки сказочном платье и сводит с ума старшие классы упадочными танцульками вместе с каким-то спортивного типа стилягой, может быть, даже уже не школьником или еще хуже – питомцем швейного, либо железнодорожного ПТУ. Непрошеное внимание извергалось на Наташу тропическим ливнем. Когда-то она мечтала, чтобы ее замечали. И вот – извольте! Так или иначе, Наташа чувствовала себя почти физически дурно. Поэтому-то и не сразу заметила, как на последнем уроке кто-то кинул ей на тетрадь сложенную в тугой комок записку. Очнувшись, она развернула ее. Соседка по парте любопытно вытянула шею, на что Наташа, не задумываясь, убрала мятый листок на колени под изрисованную чернилами деревянную плоскость. Принялась читать и мгновенно вспыхнула, как мак. Даже шее стало горячо. В записке стояло:

Наташа, хочу с тобой дружить. Встретимся перед кинотеатром «Молодая гвардия» в 16 часов, показывают фильм с Бельмондо. Ты ведь любишь француские фильмы, мне так Диденко сказала. В.Х.

Наташа медленно разозлилась и наконец смяла бумагу. Но вскоре отошла. Ей случалось закатить матери истерику, трахнуть об пол и разбить посуду, а затем убежать к Насте, но, как правило, она не любила кого-либо обижать, может из опаски иметь неприятности, а может и вправду по доброте. Кроме того, когда-то она тайком засматривалась на Володю Ходькова, но тот не обращал на нее ни малейшего внимания, зато на переменах, бывало, зацепит локтем и, удивленно повернувшись, ляпнет: «Да чего ты, Балевская, под ногами путаешься?» И хотя ее покоробили грамматические ошибки, и шевельнулось позабытое недоумение, как можно писать слово Бог (и конечно Богиня) с маленькой буквы, Наташа не могла не оценить, по крайней мере, складности стишка. Поэтому она вырвала из тетради чистый лист и написала каллиграфическим почерком, избегая легкомысленных завиточков, которыми иногда украшала свои аккуратные буковки:

Вова, очень мило с твоей стороны пригласить меня в кино, но я вынуждена тебе отказать. Не сердись.

На секунду задумалась под объяснение учителем какой-то геометрической теоремы и с заколотившимся сердцем добавила:

Я люблю другого. Это взаимно и по-настоящему.

Она с восторгом уставилась на написанное. Мысли ее понеслись с опережающей свет скоростью к Нуми. «Где ты, милый мой, летаешь, какие чудеса высматриваешь для меня, дурочки влюбленной?» – пропело на душе у Наташи. Толчок в ребра вернул ее за парту. Девочка едва успела спрятать записку под тетрадь. Учитель прошел по проходу, отобрал у Пашки на последней парте постороннюю книгу и, сухо бросив ему: «Получишь у директора», – вернулся к доске. Наташа повернулась назад, изобразив на лице сочувствие. Пашка иногда выпрашивал у нее книги, причем возвращал их чистыми, с незагнутыми страницами и никогда не говорил: «Что за фигню ты читаешь!» – а просил еще что-нибудь в том же духе. За это Наташа принесла ему пару романов из серии «Проклятые короли» Мориса Дрюона.