Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга первая [litres]

Однако защита безопасности – это игра камень-ножницы-бумага между технологиями, которые стремятся к противоположным целям. Вестибюль здания, лифты и лестницы, а также прилегающие пояса дорожек и зеленых насаждений просматривались камерами еще в те времена, когда Зула и Чонгор впервые сюда въехали. Тогда за стойкой у входа круглые сутки сидел охранник, приглядывая за дверью и мониторами камер. Стойку эту несколько лет назад убрали и заменили большим аквариумом с морской водой. Дом по-прежнему платил охранной фирме, но охранники-люди теперь бо́льшую часть времени проводили на ногах; они патрулировали территорию, следя за обстановкой с помощью портативных устройств. Некоторые же «охранники» были и вовсе не люди, а специальные алгоритмы, которые анализировали видео- и аудиоматериалы на предмет подозрительного поведения, распознавали лица и проверяли их по белому списку жильцов, друзей и соседей, а также по черному списку преступников, навязчивых преследователей и бывших мужей. Все неоднозначное перенаправлялась на «глазную ферму» в Юго-Восточной Азии.

В то июньское утро Зула вышла из лифта и надела темные очки. На периферии зрения замигал желтый шарик – самое мягкое предупреждение. Зула глянула на него. Шарик отметил движение ее зрачков и сообщил, что мимо здания проходят трое под ВУЯЛями.

Зула, игнорируя предупреждение, толкнула дверь и тут же их увидела: три старшеклассницы со стаканчиками кофе в руках, болтают и смеются на ходу.

На всех трех были большие зеркальные очки; лазеры в оправе очков проецировали на лица движущиеся и мерцающие световые пятна, запрограммированные так, чтобы сбить с толку программу распознавания лиц.

Зула не носила ВУЯЛь, то есть раскрывала свое местоположение любой камере, способной распознать ее черты и сравнить с базой данных. Большинство давно с этим смирились, но не все. Можно было носить темные очки и покрывало из настоящей ткани, однако в промышленно развитых странах чаще прибегали к их современному эквиваленту.

Не совсем правильно говорить, что Виртуальное Убранство Явленной Личности изобрели Верна и Мэйв Браден, поскольку в него вошло несколько отдельных технологий. Их заслугой была интеграция этих технологий и продвижение продукта на рынке. Так или иначе, они задумали ВУЯЛь и воплотили в жизнь.

Чаще всего ВУЯЛи носили те, кто на диаграмме Венна попадал в пересечение областей «молодые», «гиковатые» и «контркультурные». В центре Сиэтла такие встречались сплошь и рядом. Три молодые особы почти наверняка шли в частную подготовительную школу тремя кварталами дальше. По пути в район Саут-Лейк, куда направлялась Зула, число гиков не убывало, но рос средний возраст и контркультурность сходила на нет. Здесь же ВУЯЛи были не примечательнее пирсинга в носу. Охранная система здания отмечала прохожих в ВУЯЛях – отсюда желтый сигнал в очках Зулы, – но совсем не так, как отметила бы черную лыжную маску.

«Явленную личность» добавили не только для красивого сокращения. «Явленный» – термин из религиозно-метафизического лексикона. В Библии Бог является не непосредственно, а в виде некого символа. Соответствующее греческое слово, «эпифания», состоит из корня «фано» – «светиться», «являться», «показываться», и приставки «эпи» – «на», «при». Это означает, что явлено не только доступное обычным органам чувств, но и нечто более многослойное.

Слово «личность» интернет изменил бесповоротно. Раньше это означало «кто вы на самом деле», теперь – «любое из произвольного числа лиц, которые вы показываете цифровой вселенной».

ВУЯЛь создавалась как обоюдоострое оружие. Да, она не позволяла камере распознать ваше лицо и узнать ваше настоящее имя. Однако световой узор, проецируемый ВУЯЛью на лицо, не был просто шумом. То был сигнал, передающий данные любой достаточно умной системе компьютерного зрения. Протокол, опубликованный ПРОГРЭССом, был чрезвычайно сложен, однако суть сводилась к тому, что ВУЯЛь могла по желанию пользователя служить аналогом штрихкода: числом, связанным с ПАРАНДЖО.

Это было совершенно опционально; большинство ни о чем таком не знало и просто существовало открыто под своим именем. Однако считалось желательным в начале карьеры зарегистрировать по меньшей мере один ПАРАНДЖО (благо это было просто) для списка своих достижений. ПАРАНДЖО можно было связать с собственными именем-фамилией и лицом, а можно было не связывать. В любом случае у вас сохранялась возможность вбить его в систему своей ВУЯЛи. Тогда системы компьютерного зрения, хоть и не распознавали ваше настоящее лицо, считывали ваш ПАРАНДЖО и могли проверить все привязанное к нему в распределенном цифровом реестре.

Три щебечущие девчушки со стаканчиками «кофе с собой», разумеется, пользовались такой опцией. Очень вероятно, это была бесплатно-принудительная услуга частной школы. Камеры на фасаде дома их проверили. Собственно, в очках Зулы была фронтальная камера, которая сделала бы то же самое, прояви Зула хоть малейший интерес. Впрочем, родители и школа наверняка оберегали и цензурировали записи их ПАРАНДЖО. Потрудись Зула взглянуть, она не увидела бы имен и фамилий, только открытые данные, позволяющие понять, что перед ней обычные школьницы и ВУЯЛи и ПАРАНДЖО носят не с дурной целью, а ради защиты от педофилов и чтобы их экзаменационные работы оценили честно и беспристрастно.

Зула шла быстрым шагом. Для нее это был главный вид физической активности. Там, где она работала – в штаб-квартире Фортрастовского фамильного фонда, – имелся корпоративный спортзал. В доме – спортзал для жильцов и их гостей. Спустившись с Капитолийского холма и войдя в район Саут-Лейк-Юнион, она миновала розовое здание без окон и с крохотной табличкой на двери – по слухам, это был мини-спортклуб, настолько элитный, что членство в нем давали только после строгой проверки. Еще один спортзал, через три квартала, занимал весь первый этаж небоскреба: у окна выстроилась шеренга эллиптических тренажеров; нерды-жаворонки, тяжело дыша, делали упражнения и одновременно смотрели кино либо работали в шлемах виртуальной реальности. В стимпанковском спортзале увлеченные историей нерды с нафабренными усами вращали индийские булавы из полированного красного дерева, выращенного на экологичных возобновляемых плантациях. За стеклом нерды в обвязках карабкались на искусственную скалу, хватаясь натертыми магнезией пальцами за спроектированные в CAD/CAM выступы. В облагороженном здании бывшего склада облаченные в балахоны нерды торжественно фехтовали симуляторами световых сабель. В шапито нерды-гимнасты раскачивались вниз головой на трапециях. На полосе препятствий под открытым небом паркурные ниндзя перемахивали через ограды и взбегали по вертикальной стене. В парке взводы нердов падали и отжимались под притворно строгим взглядом ненастоящего сержанта. В гремящем музыкой ночном клубе нердки отрабатывали танец на шесте. Все эти залы для занятий спортом скреплялись, словно кирпичи – цементом, столь же разнообразным набором едальных и питейных заведений, где люди, сбросившие много калорий, могли еще укрепить свое здоровье смузи из ботанических диковинок либо для восстановления равновесия съесть что-нибудь неполезное.