Олег Мельник - Ворон. Скафандр богов (полная версия) [СИ]

— Выходит, мы во сне этого главного героя?

— Не совсем его. Этот парень — Вася — отголосок внутреннего состояния моего пациента. На самом деле я и имени Василия не должен знать, потому что меня здесь нет, но во сне это не имеет значения.

Его здесь нет. Это хорошая новость.

— И что же вы намерены предпринять, Федор Николаевич?

— Буду ждать, пока тебя починят. Я иду по тонкому льду, Проводник. Мальчик в коме, его сознание ранимо. Если что-то пойдет не так, последствия будут катастрофичными. В моих руках его жизнь и собственная репутация как ученого.

— Полагаю, вам обещали неплохую награду за спасение вашего пациента.

— Его спасение и есть награда. Плюс — это неповторимый научный опыт.

— Странно. Не уверен, что именно я произнес свою предыдущую реплику, — говорю я.

— Верно. Реплики генерируются в голове того, кому мы снимся. Присмотритесь к Василию.

Я нагибаюсь к прижухшему геймеру, тот приподнимает голову навстречу. Глаза Васи полны черноты и боли, но жабьи губы отдельно от общей композиции лица растягиваются в улыбке, и он говорит голосом Федора Николаевича:

— Наверно, ему снится кошмар. Тем не менее, он хозяин своего кошмара.

— Выходит, вы мой прототип? — спрашивает Вася моим голосом.

Ясно. Угнетенный Автор продолжает вещать из темницы. Выдумал защитника своему герою. Не очень правдоподобно, но в Его состоянии уцепишься и за соломинку.

Я и Сорокин в одинаковых Доспехах. Лица закрыты; парень прокручивает диалоги в своей голове — значит, если хорошенько перемешать, Автор не догадается, кто есть кто и окончательно запутается.

— Я знаю только то, что знает он, — Сорокин кивает на геймера. — Раньше мы с тобой являлись одним персонажем. Но ты научился действовать самостоятельно. Жаль, я не уловил опасности сразу.

— Вы ошибаетесь, — я медленно обхожу Федора Николаевича справа, чтобы он, сохраняя между нами дистанцию, вынужден был перемещаться по окружности к моей первоначальной позиции. — Нас было трое. Автор не смог противостоять моему влиянию и в итоге подчинился. Теперь я устанавливаю правила, а не это недорисованное чучело.

— Если ты прав, значит, ситуация перешла красную черту. Я должен действовать решительно.

Мой противник вынимает меч и укрывается черным щитом. Настрой у него воистину серьезный.

Я останавливаюсь в углу, где спрятался парень. Руки безоружны — даю понять, что именно я в статусе жертвы намечающегося насилия.

— Ворон с самого начала зарекомендовал себя как персонаж с наклонностью злодея, — говорю я. — Если когда-то мы были с тобой одним целым, тогда и вы, дорогой мой Сорокин, не воплощение добродетели.

— Отчасти ты прав…

— А значит, — перебиваю, — и вы пришли сюда не ради спасения. Мы боремся за одно и то же, но разделять влияние не станем.

Федор Николаевич делает шаг вперед и направляет оружие мне в грудь.

— Погубить иллюзию ради воцарения здравого ума — одно, — говорит он. — Устанавливать диктат — совершенно другое.

— Вы враг ему, дорогой Сорокин. Такой же, как и я.

— Останови его, — шепчет Вася за моей спиной. Двое в одинаковых Доспехах Вельзевула для него неразличимы. Никто не знает, кто из нас я на самом деле.

Теперь немножко накалим обстановку.

— Неправда, я стремлюсь помочь ему! — кричит один Ворон.

— Тогда почему у вашего пациента такая неприязнь к вам? Что вы делаете с ним? — орет другой Ворон.

— Ты никогда не бывал на Земле. Наши методы чужды твоему рассудку!

— Ты не владеешь информацией, как ты можешь судить, кто враг, а кто нет?

— Прекращай эти свои игры!

— Вижу, по-хорошему ты не хочешь.

Перепалка достигает нужной температуры — и Ворон атакует меня. Черный меч его стремительно жалит мой зеркальный нагрудник…

…но вдруг происходит взрыв, стена комнаты вываливается наружу и тягой вакуума в открытом космосе Ворона всасывает в пустоту частично созданного Автором неба. Я и Вася по какой-то причине остаемся невредимыми.

Поворачиваюсь к парню, замечаю на его лице добрую и застенчивую улыбку.

— Это ты сделал? — спрашиваю.

— Да.

Что поделать: я сценарист, а не литератор. Мое ремесло — заимствовать одобренные культэлитой сюжетные ходы, а не наращивать в тексте жирок межстрочных смыслов и самопальной философии, как это пытался сделать прошлый Автор.

Вася наивно полагает, что избавился от того, от кого нужно.

— Спасибо, — говорю я. Парень встает на ноги с мыслью, что все плохое осталось позади. — Спасибо, Автор, за эту твою последнюю конвульсию. Но, честно говоря, не вижу в ней смысла.

Лицо Василия меняется после этих слов, глаза от ужаса пустеют, рот немо раззевается, а в следующий миг его отсеченная голова катится по кафельному полу и замирает около разбитого смартфона. Обезглавленное тело валится на диван.

Вот и все. Ради чего стоило брыкаться и отдалять неминуемое?

Дом, в котором жил геймер, трясется от лихорадки, кашляет, отхаркивая кирпичи и пыль, бьется стекло, на полах вздуваются и лопаются бетонные волдыри. Этот псевдомирок мне без надобности, его можно разрушить. Выбираюсь на крышу через окно по пожарной лестнице, где меня ждет подвешенный в воздухе вертолет. Хватаюсь за веревочный трап за секунду до того, как провалится крыша, вся масса девятиэтажного здания устремится грудой вниз и целый гейзер пыли ударит в небо с первых этажей.

Вертолет набирает высоту или, что скорее всего, просто мир подо мной катится к черту. Черное нефтеподобное озеро абсолютного Ничего, вытекшее из-за горизонта, топит стометровый отрезок видимой мной недавно из окна улицы и руины дома с трупом бывшего главного героя, заливает серые облака, утреннее солнце и все, все, все, что подразумевалось, но так и не было зафиксировано словом. Наступает кромешный мрак.

Я карабкаюсь по веревочной лестнице навстречу кругу лопастей и долгожданной свободе, вываливаюсь в пустой салон через открытую дверь… и вдруг к своему удивлению попадаю на железнодорожные пути.

Декорации сменились.

Я нахожусь в тоннеле с мягким светом. Впереди бесконечные рельсы, которые сходятся далеко-далеко по законам линейной перспективы, а потом сворачивают влево и больше не видны. Наверно, в этом измерении, куда я попал, нет горизонта, потому что я не должен знать о столь отдаленном повороте. Пахнет мазутом, плесенью, металлом и почему-то хлоркой. За спиной большой киноэкран с парящим вертолетом, распахнутой дверью в кабину и болтающимся на ветру трапом. Нет сомнений — я вышел именно оттуда. Только вот — куда?

Как бы не нарваться на очередные выпады затухающей воли Автора. Прислушиваюсь. Тихо, никого. Нет больше сумятицы в мыслях, сопровождающей меня до этой поры, нет разногласий внутриличностных масштабов, никто не ставит преград, не кричит и не спорит. Впервые полотно реальности гладкое, без складок, без нагромождения деталей и сумбурных движений. Так, словно галдящая толпа, где каждый со своим мнением, голосом, натурой и жизненной историей, вдруг замолкает, сливаясь в одну личность. Я один. Вокруг тишина и спокойствие, и даже чувствую биение возбужденного сердца.