Пол Ди Филиппо - Рот, полный языков

Оранжевая ящерка с жёлтыми полосами скользнула по стене над кроватью, вкрадчиво шурша коготками по обоям.

- Как вы провели день, сеньорита Йемана? - почтительно осведомился Кинкас.

- Как всегда, Арлиндо. Изучала себя.

Кинкас вежливо кашлянул.

- Если верить философам, это занятие требует всей жизни.

- Да нет, я уже разобралась.

Кинкас не нашёл что ответить на такое необычное заявление. Он сморщил нос.

- Извините меня, но тут пахнет, как от львиной клетки в зоо­парке. Вы позволите мне, наконец, убрать ваши грязные бинты или собираетесь и дальше их копить?

- Не беспокойся, я больше не теку. Мое тело в этом уже не нуждается.

Сеньорита Йемана села в постели, качнув грудями, похожими на спелые дыни, и вытащила кроваво-красный комок из тёплого гнезда. Немного помяла влажную ткань в руках, как месят тесто, добавила туда пенистый сгусток слюны, потом повернулась и просила в щель между кроватью и стеной, в общую кучу.

Кинкас украдкой перекрестился, шёпотом помянув нечистую силу.

- Не понимаю, почему это счастливое событие отменяет необходимость выбрасывать протухший мусор.

- Не забивай себе голову пустяками, Арлиндо. Иди ко мне. Сегодня ты, наконец, можешь попробовать меня всю. Или ты уже привык по-другому?

- Я... я не могу... - заикаясь, пробормотал Кинкас. От духоты лоб его покрылся капельками пота.

- Не можешь выбрать? Ещё бы. А зачем выбирать? Иди сюда.

Нетвёрдо ступая, он подошёл к кровати. Напряжённый член больно упёрся в туго натянутую ткань, преграждающую путь к новому витку удовольствий. Сверхъестественно ловкие пальцы сеньориты Йеманы едва коснулись пуговиц, и брюки упали, собравшись в кучу возле ног. Кинкас неловко переступил через них, цепляясь туфлями за штанины. Его осязаемое мужское достоинство гордо возвышалось над мускулистыми бёдрами, порос­шими жёсткими волосами.

Женщина взяла член одной рукой. Головка покоилась на бе­лоснежном запястье, пронизанном голубыми жилками, пальцы едва доставали до половины длины. Кинкас снова глубоко вздохнул и на всякий случай закрыл глаза, как привык делать всю последнюю неделю.

Придвинувшись поближе, сеньорита Йемана приоткрыла влажные блестящие губы. Во рту её уже расцветал новый фантастический цветок. Развернувшись в воздухе, как лепесток невиданной гигантской орхидеи, ярко-розовый бархатный язык лёг на мужской пенис и мгновенно обволок его, соединив свои края в тугую эластичную трубку. Кинкас испустил глухой стон. Жен­щина обхватила его бёдра и притянула к себе, втягивая язык в рот вместе с пленённым фаллосом. Её лицо прижалось к животу мужчины, губы погрузились в густые заросли волос. На этом все внешние движения прекратились, однако потное лицо Кинкаса с зажмуренными глазами выражало целую бурю эмоций. По щекам градом катился пот, он стонал и рычал от удовольствия. То, что происходило за сомкнутыми губами женщины, явно не шло ни в какое сравнение с обычной оральной стимуляцией. Не прошло и минуты, как он резко напрягся и кончил. Пока судорожные дви­жения не прекратились, сеньорита Йемана не отпускала его, при­сосавшись к мужскому телу, словно рыба-прилипала. Потом, от­кинув голову, широко улыбнулась, продемонстрировав почти нормальный человеческий язык.

- Теперь ложись.

Кинкас открыл глаза, колени его тряслись.

- Но я не смогу так быстро снова...

- Делай, как я сказала.

Кинкас забрался на постель и перевернулся на спину. Быстро оседлав его, женщина подняла почти уже опавший член и подвела к входу во влагалище. Потом стала медленно опускаться. Казалось, что её партнёр прав, и надеяться на успех глупо. Внезапно бёдра мужчины, будто сами по себе, подались вверх, и втянутый какой-то сверхъестественной силой, пенис вошёл внутрь так глу­боко, что из виду исчезла даже половина мошонки. Кинкасу пришлось опереться на локти, чтобы удержаться в неудобном положении. Время снова остановилось, тела замерли. Необыкно­венный половой орган сеньориты Йеманы, не менее совершен­ный, чем рот, начал свою работу. На этот раз оргазм не наступал гораздо дольше, то ли из-за усталости партнёра, то ли по воле женщины, искусственно продлевавшей приятные ощущения. Минуты шли одна за другой, а однорукий любовник всё ещё сто­нал с перекошенным лицом, выгнувшись дугой, исступлённо от­даваясь подчинившей его сверхъестественной силе.

Деловито выкачивая из партнёра вторую порцию спермы, сеньорита Йемана бросила взгляд в сторону, вновь заметив радужно-полосатую ящерку на обоях. Крошечная рептилия, накло­нив голову, присматривалась к чему-то в щели за кроватью. Внезапно с той стороны за край матраса уцепилась чья-то рука, ма­ленькая, но виду детская, туго забинтованная и покрытая бурыми пятнами. За ней последовала другая, и на кровать, подтянувшись, вскарабкалось странное существо, похожее на египетскую мумию или грубо слепленную куклу из папье-маше. Рождённое из кучи слипшихся бинтов, пропитанных менструальной кровью и выделениями, оно встало на короткие ножки, и, казалось, устремило на мать взгляд, полный наивной детской любви, хотя не имело ни глаз, ни лица. Продолжая ублажать ослеплённого наслаждением Кинкаса, женщина нежно провела рукой по щеке своего тряпич­ного отпрыска.

- Теперь уходи, - прошептала она.

Человечек стал обходить странно неподвижных любовников, по пути задев ногу мужчины.

- Что это? - испуганно дёрнулся тот.

Сеньорита Йемана поспешно прикрыла его глаза рукой.

- Ничего, просто муха. Ну-ка, а теперь попробуем вот так...

- Что это? - снова воскликнул Кинкас, на сей раз ахнув от удовольствия.

- Еще один маленький подарок для твоего приятеля. Рас­слабься.

Тряпичное существо уже стояло у выхода в коридор. Под­прыгнув, оно повисло на ручке двери, приоткрыло её и бесшумно выскользнуло наружу.

Кончая, Кинкас взревел как раненый бык.

Женщина отделилась от него, встала с кровати и принялась рассматривать новую одежду, недавно заказанную любовником, - старая была уже мала.

Придя в себя, Кинкас заговорил, спокойно и серьёзно, хоть и без всякой надежды в голосе:

- Я не женат, у меня нет ни родственников, ни обязательств. Зарабатываю вполне достаточно, чтобы обеспечить нас обоих. Не могли бы вы остаться со мной хотя бы ненадолго? Сколько захо­тите...

Сеньорита Йемана стояла спиной, обвязывая вокруг бёдер длинную юбку с крупным рисунком из орхидей. Когда она повернулась, на её лице - теперь уже англо-американском, совершенно незнакомом Кинкасу - пылало огромное родимое пятно багрово-фиолетового оттенка.

- Her, Арлиндо, мне надо идти дальше. Так уж я устроена.