Джо Шрайбер - Дарт Мол: Взаперти

Надзиратель повернулся лицом к двум заключенным. Стрельба прекратилась, и Артаган услышал приглушенный голос, велевший немедленно открыть дверь.

— Вы говорили, что у нас будет пятнадцать минут, — произнес Артаган. — Я отдал вам кипу ! Я отдал все, что имел!

— Что, это? — Войсток достал узелковую нить и швырнул ее Артагану. — Давай. Ты действительно думаешь, что Радик так легко позволил бы вам бежать? Учитывая все, что ты о нем знаешь?

— Отец? — Эоган во все глаза смотрел на старого бойца. — О чем он говорит?

— Что, он тебе не рассказывал? — спросил Войсток. Теперь он ухмылялся. — Давай, старик. Скажи сыночку, почему ты оказался здесь. Скажи, почему привез его сюда.

— Вы не знаете, о чем говорите! — воскликнул Эоган.

— Малыш, я уже наслушался твоей болтовни. — Не отрывая взгляда от Артагана, Войсток резко вскинул руку и заехал локтем в лицо юноши. Голова Эогана дернулась вбок, удар отбросил его в лоток с простерилизованными медицинскими инструментами — сосудистыми зажимами, ортопедическими дрелями, — и тот перевернулся; хирургическая сталь зазвенела об пол, а юноша так и остался лежать неподвижно.

— Эоган! — закричал Артаган и вскочил с места. Затем развернулся к надзирателю и вонзил в него дикий взгляд. — Вы заплатите за это!

— Полегче, старик. — Рука Войстока опустилась на консоль детонатора на поясе. — Прямо сейчас никто ни с кем расплачиваться не будет. Твой щенок только что подписал себе смертный приговор, и, во имя всех богов, ты сейчас увидишь, как он будет приведен в исполнение.

Артаган подскочил к Войстоку и упал на него, пытаясь сорвать с охранника пояс, он боролся отчаянно, но даже это в итоге не принесло результата. Спустя несколько секунд Войсток вывернулся из хватки и дважды саданул Артагана в живот, один раз по носу, а затем принялся крушить ему череп рукояткой бластера.

— Может, в следующий раз... — (Бац!) — в тебя удастся вдолбить... — (БАЦ!) — хоть немного... — (ШМЯК!) — уважения!

Рука Войстока метнулась вниз, к консоли детонатора, но его не было.

Артаган застонал. С неимоверным усилием он сумел приподнять голову. Его лицо и волосы заливала кровь, сочившаяся из нескольких ран, но в глазах светилось что-то живое и дерзкое.

— Ищешь... вот это?.. — Артаган еле дышал, каждый вдох стоил ему серьезных усилий. В руке он сжимал сорванный с пояса охранника «дропбокс». Он уже не выглядел столь непоколебимым, но весь его облик свидетельствовал об отчаянном своеволии, полнейшем и бескомпромиссном отказе сдаться. — Подойди и возьми.

— Мне не так уж нужна эта штука! — прорычал Войсток, стирая хлещущую из носа кровь и поднимая бластер. — У меня осталось вот это.

— Но Радик сказал...

— Радик дал мне единственное указание — не дать тебе сбежать. — Войсток навел бластер на ногу Артагана. — Он ничего не говорил насчет того, чтобы оставить тебя в живых.

Он нажал на спуск.

Артаган закричал. В вырвавшейся из дула вспышке он увидел, как заряд разорвал его правую ногу, превратив ее в месиво крови и хрящей; остался лишь неровный пенек белой кости, торчащей чуть ниже колена. Перевернувшись на спину, он попытался отползти, но распростерся навзничь на полу.

— Больно, да? — Войсток подступил ближе. — Ты никогда больше не сможешь ходить. Не сможешь драться.

Теперь ты калека и будешь мучиться от боли весь жалкий остаток своей жизни. — Он поднял бластер, целясь заключенному прямо в голову. — Может, попросишь пощады? Я проявлю милосердие и подарю тебе быструю смерть.

Артаган уставился на бластер, с его лица мгновенно пропало всякое выражение. Затем он улыбнулся.

Это была улыбка воина, побежденного и страдающего, но сохранившего холодную уверенность, которую можно встретить у солдат и убийц, всю жизнь усердно торговавших болью. Старые шрамы на лбу налились кровью и стали отчетливо видны.

Он заговорил голосом тихим и спокойным:

— На моей родной планете умирающему обязательно надо сделать ложе. Это может занять лишь несколько секунд, и оно может представлять собой всего лишь кусок земли, где тот лежит, но это не значит, что наш обычай не следует принимать всерьез. Вы уверены, что достойны такой чести, офицер Войсток?

— Чести? — фыркнул Войсток. — Старик, кем ты себя возомнил?

— Я Артаган Труакс. — Голос превратился в тихий хрип, но не дрогнул. Под закрытыми веками белки глаз стали краснеть, наливаясь алым от внутреннего кровоизлияния. — Я убивал людей в одиннадцати системах. Я многое пережил, я дрался и не давал пощады. И не тебе подобным сломить меня сегодня. Меня и моего сына. Я не попрошу о милосердии.

Войсток покачал головой, его палец напрягся на спусковой скобе бластера:

— Значит, ты...

Договорить он не успел. Раздался резкий хруст позвонков, и голова офицера развернулась на сто восемьдесят градусов.

Артаган Труакс поднял взгляд и увидел, что над мертвым телом охранника стоит забрак, держа того за челюсть и за затылок. Заключенный по имени Джаганнат разжал ладони, и Войсток осел на пол медотсека безжизненной, рыхлой кучей.

— Джаганнат, — сумел выговорить Артаган. Краснокожий заключенный взглянул на него; в его желтых глазах не было и тени сочувствия.

— Есть разговор, — сказал он.

Какое-то время старик глядел на него. Его лицо совершенно побелело, за исключением глаз, налитых кровью. Дышал он хрипло и с трудом. Его сотрясала дрожь. Тем не менее на данный момент он, похоже, все еще пребывал в здравом уме.

— Что ты сделал для Айрема Радика? — спросил Мол. — Почему он не позволяет тебе бежать?

Губы старика шевельнулись, но сорвавшиеся с них слова были слишком тихими, чтобы их услышать. За дверями медотсека снова раздалась бластерная пальба. Наклонившись, Молу удалось разобрать:

— Эоган?..

— Твой сын здесь, — сказал ситх, взглянув на мальчишку, валявшегося без сознания в куче хирургических инструментов. Затем он перевел взгляд на старика, оценив его положение по искалеченной ноге и постоянно растущей под ним луже крови. — Но ты уже вряд ли сможешь за ним присматривать.

Лицо пожилого заключенного напряглось. Похоже, он уже осознал всю отчаянность своего положения.

— Я могу его защитить, — предложил Мол, — если ты расскажешь мне то, что я хочу знать. — Он снова склонился над раненым. — Что ты сделал для Айрема Радика?

Мужчина кивнул и с трудом ответил хриплым шепотом:

— Спас ему жизнь.

— Радику?

Еще один кивок.

— Когда это было?

— Двадцать лет назад. На станции «Лактин». Рядом с Гиджуанской дугой.

— Где он? — спросил Мол. — Где мне его найти? Он сейчас здесь, в «Улье-7»?

Губы Артагана дрожали.