Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Игры и Имена

Жук даже поддался вперед. Такого колдунства он еще не видел, хотя успел и дома, и тут навидаться всякого. Одни проповедники со змеями чего стоили! А кузина, которую из комы вывели с помощью молитвы? Не все, конечно, верили в божью благодать, но их смерчем зашибло. То-то, каждому по вере его.

Октавия легла навзничь: вытянула ноги прямо, положила кристаллы на глаза и прижала их ладонями. По линиям узорных татуировок пробежали огоньки. Белые. Лиловые. Снова белые.

— Ну один в один гирлянда, — восхищенно выдохнул Жук. — А ты еще что-нибудь умеешь? Там это… демонов вызывать, ставки угадывать… О, а давай в лотерею сыграем? Деньжат срубим. Не, тебе они наверняка не нужны, а я б не отказался. Так что? Я пойду? Куплю билетик.

Октавия смахнула с лица искрящуюся пыль, в которую рассыпались кристаллы, села и потянулась за сумкой.

— Ну ничего страшного, вдвоем сходим. Так даже правильней — увидишь, что я тебя и не думал обмануть.

Жук пристроился у нее за правым плечом, громко и шумно дышал, но сдерживался — ничего не спрашивал. Дома вдоль дороги становились все ниже и ниже, врастали в землю, оплетали корнями мертвых предков, на костях которых и вырос город. Солнце садилось, но напоследок словно решило выжечь весь воздух.

Октавия шла по пылающему следу, видеть который могла лишь благодаря кристаллам. Она уже знала, что сделает. И это знание грело ей душу.

— О, а тут друган мой живет! — оживился Жук, когда они остановились у крохотного домишки.

— Постучи.

Жук взбежал на крыльцо и забарабанил по двери. В окне рядом дрогнула серая от грязи тюлевая занавеска.

— Жан, открывай, это я! Жан! Я же знаю, что ты дома! — К ударам кулаком добавились частые пинки ботинком.

— Да хорош колотить. Открываю, — ответил пока еще невидимый Жан густым голосом.

Октавия подошла поближе, оттерла Жука плечом и встретила хозяина первой. Огромный Жан казался слишком большим для своего домика: из рукавов грязно-розового халата торчали руки, живот вываливался мешком, ноги крепко упирались в пол.

— А ты еще кто такая? — буркнул Жан. Сощурился, увидел что-то над головой у Октавии и попробовал захлопнуть дверь.

— Мари знает. — Когда надо, она умела двигаться быстро.

— Не знаю никакой…

Мари встретила ее на кухне. Подбородок выше прежнего задран, а пальцы дрожат. В комнате тихо переговаривались Жук с Жаном.

— И чего тебе надо?

— Побольше уважения, жрица.

— Ха! — Мари отводила взгляд, не смотрела ей в глаза. Ну, хоть об этом она знала.

— Ладно, будем по-плохому.

Октавия щелкнула пальцами, и воздух застыл. Умолк шум голосов. Жужжавшая на ленте муха наконец замолчала. Мари выпучила глаза, захрипела и схватилась за горло.

— А теперь слушай…

Барон Самди явился ровно в полночь. Вошел в домишко, печатая шаг, и замер. Дал возможность оценить все его великолепие. Мари оценила. Рухнула на колени там же, где стояла, и поползла вперед, к протянутой руке. Расцеловала пальцы. Смахнула пыль с сапог и подняла голову вверх: дозволяет ли повелитель подняться. Барон кивнул и сбросил на пол накидку из шкуры какого-то диковинного зверя — полоски на ней сочетались с пятнышками.

— И где же ты была, Мари? — Голос звучал мягче обычного. — Куда ты так торопилась?

Мари подняла плечи, а потом собралась с силами и взглянула прямо в желтые змеиные глаза.

— Я ходила искать того, кто вызвал ваш гнев.

— Октавию? — От удивления у Барона на лбу зашевелились вытатуированные змеи.

— Нет, нет! Человека. Мужчину. И я нашла его! — Она нагнулась и с усилием выволокла из-под кушетки связанного Жука.

Барон Самди сел в кресло и уставился на Мари. В доме было так тихо, что они могли слышать визг тормозов с соседней улицы. Одурманенный Жук слабо улыбался, в глазах у него отражался перевернутый крошечный Барон.

— Вот, попробуйте! — Мари чиркнула острым ножичком запястье Жука и сцедила кровь в кофейную чашку.

Барон понюхал кровь. Отхлебнул немного. Поцокал языком, допил остатки и снова протянул чашку Мари: наливай! Зря Жук бинтовал руки — нож легко вскрыл едва затянувшиеся раны. Чашка наполнилась быстро. Барон выпил и захмелел: притянул к себе Мари, укусил за плечо и присосался, как клещ. Она сжала губы и только иногда поворачивала голову вправо, туда, где на стене висели старомодные часы.

Через несколько минут в коридоре зашуршало. Тень.

— Ты слышала? — спросил Барон. Он едва ворочал языком.

— Нет, ничего не слышала.

Но Барон все равно столкнул с колен жрицу и тяжело встал. Его шатало. Он сделал два шага и упал — вытянувшаяся вперед рука легла на ботинок.

— Что… что ты сделала? — Голос изменился: в нем появилась хрипотца и старческое дребезжание.

Из теней выступила Октавия. Она стояла над распростершимся телом и ждала. Барон подтянул колени к телу, оперся ладонями о вытертый ковер и встал. Попытался встать. Его повело в сторону — он упал на бок, сбив столик, обрушив вниз кипу старых журналов, газет и упаковок из-под еды. Камзол распахнулся, рубашка задралась, обнажив черный живот с цветными кольцами змей, и куколка Мод скатилась с груди прямо к ногам Октавии. Барон рванулся из последних сил — но Октавия успела первой. Схватила куколку и рассмеялась, наблюдая за яростным разочарованием, разлившимся по лицу Барона.

— Как тебе сейчас плохо. Как обидно, наверное. Мари?

— Что? — Мари жалась к стене коридора.

— Расскажи своему хозяину, что ты сделала.

Мари посмотрела на Октавию исподлобья и неохотно сказала:

— Я сварила зелье бессилия, Октавия его зачаровала.

— И? Ну же, рассказывай.

— Мы опоили им Жука, затем я вызвала тебя. Все.

Октавия присела на корточки. У Барона Самди тускло блестела кожа: сквозь поры сочилась темная, почти черная кровь, выступала капельками. Он тяжело дышал и мог только вращать глазами. Одурманенный Жук тихонько напевал мелодию без слов.

— А ведь вся эта история случилась из-за сущего пустяка. Из-за моей милой, дорогой Мод.

Октавия легко провела куклой по коже Барона. Ее истерзанное платьице окрасилось кровью.

— Неужели ты не мог выбрать кого-нибудь попроще?

— Т-ты…

— Я, я. — Она встала и лениво пнула его под ребра.

Ей надоел этот разговор. Мод при ней, Барон валяется у ног — можно было спокойно возвращаться домой. Возможно, стоит захватить и сувенир: ее взгляд замер на неподвижном Жуке.

Октавия обернулась и увидела, как Мари шарит в ее сумке. Перебирает кристаллы, тихо и осторожно прощупывает дно. Октавию не стоило злить. Жаль, что Мари этого так и не поняла.

Октавия выудила из кармана иглу и поднесла к Мод. Хмыкнула и вонзила ее в центр кукольного тела, в особо крупное кровавое пятнышко. Барона Самди выгнуло дугой — он зашипел, задрожал, из груди повалил дым. Позади, в коридоре, Мари вторила ему тоненьким голосом — она так же билась в судорогах, разве что не дымилась. Октавия примерилась и ткнула иглой в глаз. Мари завыла громче Барона, заколотила головой о пол.