Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Игры и Имена

«Эй, брат, не печалься, я с тобой», — значит этот стук.

Бедный Пабло! Мы познакомились, когда мне было пятнадцать лет. За прошедшие с тех пор годы — когда мы вместе боролись, голодали, мерзли — он так и не освоился с мыслью, что я вырос. Пабло признает мое лидерство, исполняет мои приказы. Но где-то в глубине души, тайным внутренним взором, по-прежнему видит худосочного подростка, нуждающегося в утешении, которому даже не дано оплакать любимого брата, потому что страшное колдовство, привязанное к его имени, выжгло душу и высушило слезы.

Я коротко стучу в ответ. У нас нет никакого тайного шифра. Мы столько лет провели, скрываясь в городских трущобах и темной чаще, как травленые крысы, но так и не придумали ни тайный язык, ни систему знаков. Так что я не могу объяснить своему другу, что мои метания вызваны не ужасом, а предвкушением торжества.

Впрочем, оно и к лучшему.

Завтра мы победим, но заплатим за это своей жизнью.

Так пусть лучше волнуется за меня, чем предается мучительным раздумьям о близкой смерти.

Впереди еще долгая темная ночь.

Мне пришлось бы провести ее с призраками людей, которых я любил и потерял, в муках ожидания, но мне повезло: у меня есть керосиновая лампа, бумага и перо.

За это я должен благодарить одного доброго человека из охраны: он сочувствует нам, но слишком боится за свою семью, чтобы присоединиться к Движению.

Но он все же дал мне то, в чем я больше всего нуждаюсь: возможность говорить с тобой, друг мой, и обещание передать послание адресату.

Несколько лет назад я написал тебе другое прощальное письмо.

С тех пор мои чувства и мысли не изменились, так что не буду повторяться.

Позволь мне просто поболтать с тобой и отвлечься от мыслей о завтрашнем дне.

Я сегодня вспоминаю многое.

Закрываю глаза — и буквально чувствую на лице капли дождя, падающие сквозь прохудившуюся крышу.

Мне снова десять: я убежал из особняка отца, который так и не привык считать домом, в нашу старую лачугу на берегу реки. Я прячусь от посланника колдунов. Если отец узнает, меня накажут: за трусость и за то, что говорю: «Колдуны». Надо говорить: «Совет Мудрых».

Но я надеюсь, он не заметит.

Дон Алехандро, глава одного из семи самых богатых и знатных родов нашей страны, редко обращает на меня внимание: я его разочаровываю.

У меня три брата. Двое родных, Луис и Анхель, и старший единокровный — Эмилио. Все они — копия отца в молодые годы, высокие и красивые, как северные боги.

Я же похож на маму: невысокий, смуглый, неотличимый от тысячи крестьян, гнущих спины на окрестных полях.

Эмилио однажды сказал, что меня стоило бы утопить — так поступают с племенным браком.

Я на него не обижаюсь.

На месте Эмилио я ненавидел бы нас всех.

Не прошло и двух лет после бракосочетания, а его мать была вынуждена смотреть, как дон Алехандро каждый вечер переправляется на лодке на другой берег реки, чтобы нырнуть в маленький дом моей матери. Потом — один за другим — на свет появились Луис и Анхель.

Четыре года в столице подарили донне Анне короткую передышку.

Возвращение домой принесло ей новое горе: мое рождение. Такого унижения мать Эмилио не перенесла: умерла через несколько дней после первого дня моей жизни.

Моя мать умерла год назад.

В хижине над рекой до сих пор остался ее запах: смесь ароматов корицы и яблок.

Запах свежеиспеченного пирога.

Запах счастья.

Я сижу внутри, ловлю ртом капли дождя, падающие сквозь дыру в крыше, и полной грудью вдыхаю этот аромат.

Неожиданно свет в дверном проеме меркнет: на пороге появляется Анхель. Прищуривается и, разглядев меня во мраке, заходит внутрь, плюхается рядом.

— Вот ты где, маленький братец.

Я молча утыкаюсь ему в плечо. Недолго — буквально несколько секунд — мы делим на двоих это ощущение: словно мама прошла рядом и взъерошила волосы.

Потом брат встает и за шиворот тянет меня наверх:

— Вставай, надо возвращаться. После полуночи отец собирается представить нас посланнику и просить о милости.

Я молчу. Я не хочу стоять на коленях перед посланником колдунов, слушая униженные мольбы отца: разрешить ему усыновить собственных детей.

Хотя я знаю, что это единственный способ избежать лотереи.

Дети аристократии — рожденные в законном браке, с благословения Совета Мудрых — в ней не участвуют.

Дети простолюдинов — первой весной после своего шестнадцатого дня рождения.

В этом году придет черед Луиса.

Первый раз я увидел розыгрыш лотереи, когда мне было пять.

Этот день остался в памяти, как грозовой пейзаж: всполохи красного и желтого на сером фоне.

День был пасмурный, молчаливая толпа на главной площади окрестного городка — хмурой и сосредоточенной.

Шестнадцатилетние подростки быстро подходили к большой корзине на помосте, вслепую вытаскивали круглые яркие шары.

Те, кому доставались желтые, с облегченным всхлипом ныряли в толпу.

Обладатели красных молча выстраивались в шеренгу на помосте.

Когда каждый достал свой шар, посланники колдунов — люди в красных одеждах, с золотой краской на лицах — быстро и деловито перерезали им горло, сливая кровь в ритуальную чашу.

Потом кровь вылили на жаровню, и дым нашей жертвы полетел к небу, где уже сто лет, заслоняя нам солнце, парит летающий остров, на котором живут колдуны.

Но этого я уже не увидел. Как только брызнула первая кровь, я начал кричать и плакать, так сильно, что нам пришлось уйти домой.

Дома нас ждал отец. Увидев мои слезы и узнав, чем они вызваны, он рассердился и начал кричать на маму.

Она остановила его одной фразой:

— Разве им не надо привыкать?

Я не хотел привыкать. Я был в ужасе. Я не мог понять, почему этот кошмар нельзя остановить.

Когда моя истерика утихла, мама вышла на крылечко, посадила меня рядом с собой. Луис и Анхель расположились у ее ног. В сумерках, мягко падавших на реку, я в первый раз в жизни услышал о нашем поражении.

Мама словно рассказывала сказку:

«Давным-давно, более ста лет назад, из неведомых краев прилетел волшебный остров и замер в небе над нашей родиной. С острова на землю спустились прекрасные люди с золотой кожей, ярко-алыми глазами и огненными волосами. Они прилетели на крылатых конях, и многие решили, что пришли новые боги и скоро наступит золотой век.

Эти романтичные мечтатели жестоко ошиблись.

Золотые люди пришли нас поработить.

Объявили, что наша вода, земля, наши леса и поля, даже воздух, которым мы дышим, теперь принадлежат жителям летающего острова. За право пользоваться ими мы будем платить.

Послушные останутся жить.

Непокорные умрут.

Наши предки не поверили.

Расплата за неверие пришла на следующий день.

Небо вспыхнуло огнем. Уже не крылатые кони — драконы спустились к нам, и смерть начала свою жуткую пляску.