Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Игры и Имена

Надо для пацанов историю складную придумать, наверное. Сказать им, что там все проходы перекрыты были, а схему где-то потеряла? Ну, можно и так, ничем не хуже и не лучше других вариантов. Ох, и разозлятся они! Хорошо, если не поколотят, станут Перышко костерить на чем свет стоит, тут без вариантов. Ну и пусть! Останется Филин нецелованным, значит, не будет у них больше общих дел, разойдутся пути-дорожки.

— С людьми и правда так бывает, человек становится кем-то другим, если ему сменили табличку с названием, — сказала мама и как-то странно посмотрела на Перышко. — Подумай об этом на досуге.

— Переварю и усвою!

— Ладно, грей обед, хитрюга. — Мама украдкой сняла ком пыльной паутины с волос дочери. — Быстро поедим, и марш обратно на занятия!

— Слушаюсь и повинуюсь! — улыбнулась Перышко.

Пурпурные знаки на эмблеме гильдии неожиданно сложились в слова: «Я люблю тебя!»

Это если читать в низком тоне, а на высоком химо почему-то вышло: «От моего укуса противоядия нет!»

— Ну что, вернулась она в школу? — Высокий гость с трудом пристроился за кухонным столом, вытянув длинные ноги в проходе. Перчатки снимать не стал, от еды отказался, пил пиво из высокой глиняной кружки, слегка приподняв серебряную маску, способную повергнуть в ужас любого.

— Да, благодарю. Хорошо, что ты отослал ее домой. Про вашу встречу ничего не сказала и про то, что снова пыталась выбраться на поверхность, тоже.

— Молодец! Она пока не сообразила, кто я такой. Дал ей свой код вызова, пусть попытается освоить.

— Удачно получилось! — Мама Перышка улыбнулась. — А она тебе свой?

— Не дала, конечно, осторожная воспитанная девочка, хитрая в меру возраста и опыта.

— Ты ведь без маски был, да, поэтому она тебя не узнала?

— Ну, разумеется, зато при полном параде! Меч, крылья — все при мне!

— Выходил на поверхность?! И как там?

— Воздух свежий, осадки в норме, в Европе все еще воюют. — Нанна покачал головой. — Они освоили отравляющие газы и примитивную авиацию, истребляют друг друга в рекордных количествах. Прививка романтизма не сработала, выбираем теперь между вульгарным постмодернизмом и полным перезапуском истории.

— Может, не надо спешить? Дайте им еще немного времени!

— Сто лет? Двести? Сколько, Ласу? У ядовитого дерева отравленный плод. Сеем разумное, доброе, вечное, сеем, а на выходе снова горчичный газ…

— Все потому, что они хотят походить на гневных богов, — вздохнула мама, — одержимы борьбой за власть.

— Так и есть, — согласился Нанна, — но это путь в никуда, сама знаешь. Богам не нужны братья и сестры, и рабы им давно уже не нужны.

— Значит, опять потоп? Оледенение? Может, рискнете, дадите им время разобраться?

— Ты вечно под землей готова сидеть, Ласу? — Маска Нанны уставилась на нее глазами из чистейшего желтого янтаря. — И дочку тут держать будешь, да?

— Ничего, мы перетерпим, — сказала мама Перышка, — как-нибудь справимся.

Нанна наклонился поближе и шепнул:

— Давай хотя бы сделаем ей лошадь, а? Школу и приятелей наколдовали, почему не устроить и все остальное?

— Рано пока, она учиться совсем перестанет, будет на травке целыми днями валяться, греться на солнышке… Я люблю ее, пусть растет в строгости!

— Может, все таки потоп?! — подмигнула ужасающая маска Нанны. — Ладно, ладно, я пошутил, в этот раз отдам свой голос за постмодернизм!

Гнедой конь переминался с ноги на ногу в двадцати шагах от серой, мышиной масти кобылы. Фырканьем отогнав назойливую муху, статный жеребец прянул ушами и наклонился к траве, росшей вдоль наезженной дороги, справедливо рассудив, что в бой придется отправляться еще когда, а подкрепиться можно уже сейчас.

Его наездник наскоро крепил на левой руке щит, одновременно пытаясь метать взглядом молнии. В результате на крепления внимания не хватило, щит перекосился и повис на одной петле. Оруженосца, ринувшегося было поправить столь важную часть снаряжения, отогнали на безопасное расстояние почти таким же фырканьем, каким жеребец отгонял муху: честь рыцаря не позволяла подвергать слугу опасности, хотя, будем откровенны, в придорожных трактирах оруженосец пробовал еду первым.

В двадцати шагах дальше по дороге второй рыцарь опер щит о собственную ногу, положил правую руку на верхний край, пристроил на нее подбородок и откровенно скучал, ожидая, пока соперник разберется со своим доспехом. Правила рыцарства строго запрещали нападать на равного по статусу, но не готового к бою. Без свидетелей, конечно, случалось всякое, но в данном случае оба героя путешествовали с оруженосцами, и вдобавок на муле с вещами сидела цыпочка, подобранная вторым рыцарем в таверне для согревания постели. Гоняться за всеми ними по местным буеракам бессмысленно, хоть кто-то да убежит, и если убежавший запомнит гербы и проболтается… «Нет уж, — взгрустнул рыцарь, — придется сражаться по правилам».

Рыцарь почесал плохо выбритый подбородок, вспомнил, что про него и так ходят нехорошие слухи, потому что это уже шестой оруженосец за последние полтора года, и приуныл еще сильнее.

Первый рыцарь, пыхтя и отдуваясь, наконец сумел закрепить щит, после чего в нарушение всех канонов рыцарства повернулся к сопернику спиной и принялся лихорадочно рыться в седельных сумках, пытаясь сообразить, в какую из них упакован турнирный меч.

— Я имею честь вызвать вас на бой! — решился произнести ритуальную формулу он. Щит, повешенный на левую руку, фактически нейтрализовал ее, поиски оружия грозили затянуться надолго, и рыцарь банально боялся, что соперник устанет ждать и уедет восвояси.

— Да-да, безусловно, имеете, — учтиво ответил второй рыцарь, возвращая подбородок обратно на сгиб локтя. — Но, может, не надо? Солнце клонится к закату, я хотел миновать эти холмы и добраться до города засветло, а туда еще добрых два часа топать, да и вам, чтобы добраться до цивилизованных мест с горячей пищей по ту сторону холмов до темноты, надо поторапливаться. Может быть, вы не будете вызывать меня на бой, я не буду отвечать и мы тихо-мирно разойдемся? Если меня спросят, я могу сказать, что я вас не заме… Не встретил.

Перья на плюмаже первого рыцаря задрожали от возмущения. При этом сам шлем с плюмажем находился в руках оруженосца.

— Никогда!!! У вас на гербе три алых грифона и черненая лестница — вы из рода Стохо!

Второй рыцарь удивленно приподнял брови.

— Вы правы, я Анхельм Стохо, двоюродный племянник герцога Стохо Криволапого. И если вы посмеете отпустить шутку по поводу его прозвища, мы потеряем шанс разойтись миром.

— Вы его уже потеряли! — Первый рыцарь кипел от возмущения. — Род Стохо вот уже сто двадцать лет служит правой рукой магнатов Теократии Рейнхольма! Вы мерзкие поработители, угнетатели, работорговцы, кровопийцы! Ни один из вас не пройдет на территорию Альянса Ферт, это говорю я, Доминик Тойль, старший наследник дома Тойлей!