Юлия Горина - Зарождение

— У нас маршрут короткий — всего-то часов на восемь ходьбы, но идти придется через пару глушняков, так что без фокусов.

— А что такое «глушняк»? — спросил Рэм.

— Увидишь, — проворчал Павел, поправил свой рюкзак и направился к одной из арок, жестом призывая Рэма следовать за собой.

Арка вела в широкую трубу. Павел шел впереди, плавно загребая сапогами и почти не издавая плеска. Рэм невольно старался повторить его манеру двигаться по воде, но получалось не очень. Звуки шагов эхом отдавались в бесконечном лабиринте проходов, спусков и поворотов. Они шли все дальше, и с каждой минутой Рэм все сильней ощущал дизориентацию в пространстве. Он уже не понимал, идет ли труба под наклоном вниз, или просто тянется вперед, но сеть исчезла, а какое-то сумеречное, бессознательное беспокойство — появилось.

В свете луча своего налобного фонаря Рэм стал замечать все больше деталей. Они выделялись на общем монотонно-размытом фоне четкими, броскими контурами, словно на них навели увеличительную линзу: полуразложившийся трупик крысы, белесые длинные насекомые, похожие на уховерток. Потом Рэм увидел выцветший кустик грибов, тянувшийся с потолка вниз. Тонкие ножки причудливо изогнулись в разные стороны, под зонтиками шляпок отчетливо вырисовывались жабо. Казалось бы, ничего особенного — но взгляд настойчиво прилип к этому кустику, пока Рэм не понял, в чем было дело.

Шляпки крепились к ножке, как бутон цветка, и пластинчатая часть располагалась внутри него.

Рэм остановился.

Мышка в нагрудном кармане вдруг испуганно забилась, а потом замерла.

— Паш?.. — позвал он проводника.

— Что такое? — обернулся Павел.

— А грибы навыворот — это нормально для системы?..

Тот обернулся, маякнул по кустику лучом налобного фонаря.

— А-а, подснежники наши заметил? Подожди, сейчас опустимся на нижний уровень — вот где начнется двор чудес...

— Звучит вдохновляюще, — с кривой улыбкой признался Рэм. — А выглядит немножечко напрягающе, — он наконец смог отклеиться от грибов и продолжить путь, плавно загребая ногами жижу. Павел тоже пошел вперед, продолжая разговор.

— Да уж, система — рай для поэтов! — насмешливо сказал он.

— А что во дворе чудес?..

— Там живности больше. Их смывает туда, а тоннели гагаринской системы устроены таким образом, что подняться обратно они не могут... Разве только возле очистных.

— Так я не понял, получается, в Москве две канализации, одна под другой?

— Не совсем. В Москве две старые системы, а когда они стали захлебываться, под ними проложили две новые, гагаринскую и восточную. Они тянутся до самых окраин, обслуживают пригород и разгружают старые системы. Там и змеи встречаются, и крыс целые общины, и насекомые всякие. Одна экспедиция рассказывала, что там даже стаю голых собак видели, правда, я не очень в это верю...

— И они все... странные? — спросил Рэм, не сразу подобрав подходящее и необидное слово для местных обитателей.

Павел хмыкнул, обернулся, ослепив его на секунду ярким лучом света.

— Ну вот ты и почувствовал энергетику места, да, Ромыч?

— Пожалуй, — согласился Рэм, невольно поймав себя на том, что теперь везде высматривает каких-нибудь уродцев.

— Они там разные. Есть нормальные, есть странные.

— Почему?

— Как стоунист я тебе скажу: энергия камня здесь искаженная. Вот и получается искаженная форма жизни... И демоны.

На голой белой стене Рэм увидел огромную надпись, сделанную красной светоотражающей краской: «Роза ветров».

— Любопытный пост, — прокомментировал он.

— Ничего любопытного, — отозвался Павел. — Это указатель. Мы почти дошли до спуска в гагаринскую кишку.

Чувствительно потянуло сквозняком, и вскоре неразличимый за плеском и хлюпаньем под ногами шум небольшого водопада стал совершенно отчетливым. Течение заметно усилилось.

Павел показал пальцем в потолок:

— Видишь?

Там огромными готическими буквами было начертано: «Вход во двор чудес», и чуть дальше, уже помельче: «Не верь, что Алисе приснилось, будто она попала в кроличью нору. На самом деле ей приснилось, будто она оттуда выбралась». А ниже мелкими буквами стояли подписи и даты, даты, даты... Некоторые из них были обведены рамку.

Павел ткнул пальцем в один из таких автографов.

— Эту экспедицию вел я. Рита не вернулась на поверхность. Я сам обвел ее подпись...

— Я могу спросить, что произошло, или лучше не соваться?.. — осторожно поинтересовался Рэм, рассматривая аккуратные круглые буквы, перечеркнутые нервным размашистым вензелем.

— Ты уже спросил, — мрачно ответил Павел, вытаскивая из кармана маркер и рисуя дату и свою подпись. — Сорвалась в воронке. Она пошла с любовником, из новичков. Парень подвел ее, не поддержал — испугался крысы. А там высота — два метра. Она ударилась головой о каменный выступ и потеряла сознание. В себя она уже не пришла.

— И вы оставили ее внизу? А если... — удивленно проговорил Рэм.

— Мы не поднимаем трупы, — резко оборвал его Павел. — Раненых вытаскиваем, мертвых — нет. Все наши знают это правило. Ты подписываться будешь?

— Я воздержусь. И, кстати, что-то не припомню, чтобы ты на берегу меня о таком предупреждал, — заметил Рэм.

— Ты в паре со мной, я сам за тебя отвечаю. Если не вернемся, то — оба сразу. О том, что не все и не всегда возвращаются, я тебе говорил, и этого достаточно. А сейчас хватит о мертвых, пока они за нами не пришли. Смотри: вон там, — Павел указал рукой на выделяющееся кольцо на полу, — спуск.

— Я сначала спущу тебя, а потом сам спущусь. Меня страховать не надо, только мешать будешь.

Он бросил Рэму веревку.

— Ромыч, обвяжись, надень противогаз и натяни капюшон. Мышь пока засунь под комбинезон, во внутренний карман.

Рэм послушно выполнил все указания.

— Готов.

— Тогда полезай. Окажешься обеими ногами на твердом — отвяжись и дерни за веревку два раза.

— Понял.

Павел пристегнул собачку веревки к поясу, намотал остаток на локоть и, пошире расставив ноги, уперся ими в основание кольца.

Рэм заглянул в жерло: хлюпая и булькая, туда падали сточные воды, оставляя на решетчатом мусоросборнике какие-то пакеты, тряпки и бумагу. Перебравшись через решетку, Рэм интуитивно зажмурился, затаил дыхание и полез в трубу. Быстрое погружение в мутную воду — и вот он уже болтается на веревке под обрушивающейся вниз струей, под ногами — около полутора метров. Веревка небольшими рывками опустила его вниз. Отвязав ее от себя, Рэм подергал за ее конец, и веревка исчезла в трубе. Через несколько минут Павел уже стоял рядом с ним.

— Ну вот и прибыли, — сказал он, стягивая противогаз и перекладывая решетчатую коробочку в нагрудный карман.

— Какой же геморрой с этой живостью. А не проще носить запасной датчик газа? — проворчал Рэм, делая то же самое со своей мышью. Хотя гораздо больше его раздражал не навязанный питомец, а поблескивающий от вонючей жидкости костюм. В горле застыл и не желал рассасываться брезгливый комок.