Дмитрий Федотов - Маяки [Антология гуманистической фантастики] [litres]

Ей и одеваться придется самой? Как примитивно! О нет! Она останется обнаженной. Пусть некрасивой – нет, не уродливой, а некрасивой, – однако надевать такой примитив… Никогда!

Она вышла из тени дерева, и горячее солнце на мгновение ослепило.

– Сударыня! Вам следует одеться! Обгорите под солнцем!

Прима подскочила на месте, осмотрелась, вертясь волчком, – никого.

– Прошу вас одеться! И я выйду!

Голос, судя по всему, принадлежал карлику – дребезжащий, ломающийся. Эйприл, конечно же, не могла разглядеть незнакомца в высокой траве или под деревьями, а он, наглец, смотрел на ее застрахованное тело и, скорее всего, снимал в реальном времени. Мало того что прима Эйприл потеряла голос, так теперь ничего не осталось от ее шикарного тела. Она привычным движением поправила волосы и вскрикнула – ее иссиня-черные роскошные локоны превратились в белые тонкие пряди.

Она села в траву и разрыдалась – эта функция проги, как ни странно, еще хорошо работала.

– Снимайте же! – закричала она невидимому соглядатаю. – Снимай же, будь ты проклят! Покажи позор примы Эйприл всему Митридат-граду! Покажи!

Она опустилась лицом в траву, содрогаясь от рыданий (пусть ее расчленят и утащат мелкие твари!), и не услышала легких шагов рядом с собой. Невидимый соглядатай заботливо укрыл ее мягким покрывалом.

Прима взвилась, чтобы вцепиться в лицо человека, снимающего ее трагедию, но замерла. Маленький мужчина отошел в сторонку и отвернулся.

– Оденьтесь, пожалуйста, – вновь попросил он. – Вас никто не снимает, вы не в граде.

– Вы врете! – выпалила Эйприл, прижимая к груди края покрывала.

– Зачем? В Подмостках люди не врут.

Прима рассмеялась, размазывая слезы по дряблым щекам.

– Прекратите, – отмахнулась она, вздохнула, взяла сверток с одеждой – бежевое расшитое платье и простое белье. Пригляделась к туфелькам – под натуральную кожу, без каблучка. Для такой развалины, какой она стала, вполне сносный туалет. Все же Эйприл попыталась изменить платье, огладила от груди до пояса привычным движением – если в одежде есть прога, то внешний вид изменится, – ничего не произошло. Одежда вызывала у примы отвращение, однако выбора не было.

– Я готова, – окликнула Эйприл стеснительного наблюдателя.

Мужчина обернулся. Он был белобрыс – нечесаные вихры упрямо торчали в стороны, – синеглаз, на курносом лице россыпь канапушек. На нем была потертая футболка, плотные штаны, подпоясанные широким ремнем с пряжкой желтого металла. Обувь не разглядеть в высокой траве. На левом боку мужчина носил плоский чехол с торчащей из него рукояткой, за спиной – изогнутый толстый прут, концы которого соединялись натянутой тонкой веревочкой, еще один чехол с оперенными прутиками и мешок.

Незнакомец выглядел смущенным, старался не смотреть в глаза, что немного успокоило и позабавило Эйприл.

– Здравствуйте. – Мужчина нахмурился, стараясь выглядеть серьезнее. – Определимся – кхем! – для начала в некоторых понятиях. Я, – он ткнул себя в грудь пальцем, – ребенок, растущий человек. По половому признаку я – мальчик. – Его щеки залил румянец, даже уши вспыхнули. – Вы, по нашей терминологии, эльф – человек, прыгнувший с одного из мостов Митридат-града.

Он помолчал, видимо, ожидая, когда Эйприл представится. Прима растерялась, пытаясь собраться с мыслями. Происходило нечто необычное, и больше всего ее поразил этот малыш. Ребенок! Не карликовый мужчина, как она полагала вначале, а настоящий ребенок, «растущий человек». В граде такое большая редкость. Говорили, что есть врачи-программаторы, выращивающие детей для очень состоятельных законодателей, она слышала как-то о составлении наследства на ребенка-наследника и даже подумывала завести себе маленькую Эйприл, но, подсчитав свои возможности, быстро отказалась от идеи.

– Я – женщина, – в тон мальчику представилась она. – По половому признаку. – Эйприл понимала, что это было важно, ведь многие граждане Митридат-града меняли пол или совмещали в себе оба, а некоторые предпочитали обезличиваться или их обезличивали законодатели согласно контракту, договору, соглашению. Например, такими бесполыми часто становились секретари-референты.

– Я – прима, певица Эйприл.

На мальчишеской физиономии появилось удивление.

– Вы Апрель? – переспросил он, не веря своим глазам.

Теперь удивилась прима.

– Ох, простите! – спохватился мальчишка. – Меня зовут Артем, Артем Жданов. Я – пограничник.

– Артем Жданов, пограничник, – повторила Эйприл.

Мальчишка кивнул.

– Только учти, Артем Жданов, меня зовут – Эйприл. Не Апрель или как-то еще близко к оригиналу, – наставительным тоном произнесла она. – Мое имя нельзя переделывать, нельзя использовать без моих адвокатов.

Она хотела добавить еще пару пунктов, но заметила, как скис мальчишка, и лишь уточнила: – Это очень важно, Артем Жданов. Мое имя – бренд, франшиза, охраняемая уставом законодателя Долинина и гражданским коммерческим законом Митридат-града. Иначе я вынуждена буду подать на тебя в суд.

Показалось, или на лице пограничника промелькнула улыбка? Артем поспешил опустить голову.

– В этом нет ничего смешного, – Эйприл заговорила раздраженно.

Мальчишка пожал плечами, сморщил нос, будто ему стало неловко:

– Подмостки вне зоны юрисдикции Митридат-града.

Эйприл открыла рот, но промолчала.

– Лучшая защитная прога на сегодняшний день, – заверил Слон, подгоняя скафандр под телодвижения. – Вирусные проги и проги взлома отстают от нее на сутки. Ультрасовременное оружие. – Он поднял руки в отполированных до зеркального блеска перчатках – стволы со щелчком вышли из предплечий. – Аналитики утверждают: три дня никто не сможет превзойти прогу пробивной силы стволов.

– Пока не найдется гений-программатор, – проворчал законодатель.

Долинин подвигался, проверяя работу систем своего позолоченного скафандра, извлек оружие. Черные ребристые стволы ему понравились. Он взглянул на припаркованный у перил Объездного моста ховермобиль и в одно мгновение превратил его в хлам парой мощных очередей.

– Годно. – Долинин кивнул телохранителю.

Слон быстро заказал ремонтную бригаду. Подключенный к проге законодателя, он прекрасно знал, как дорога Долинину именно эта коллекционная машина. В последнее время вспыльчивый законодатель совсем слетел с катушек. За малейшую провинность он беспощадно карал подключенных: двух горничных выгнал без прог-обеспечения и рекомендаций, а на собственного телохранителя он просто наорал, срывая связки, когда оказалось, что разработка проги скафандров задержится на час. Еще и садовник пропал без вести. Что сделал с Долининым врач-программатор – осталось только догадываться. А если законодателя сорвет во время миссии и он начнет палить во всех подряд? На всякий случай Слон усилил, как мог, броню своего скафандра. Не только ради собственной безопасности. Он понимал: если прога спуска в Подмостки пойдет не так, разгневанного неудачей законодателя придется вытаскивать самостоятельно.