Сергей Волчок - В бой идут… Книга первая

– И не говори, подруга! – охотно откликнулась Семеновна. – Только-только он с нами отошел немного, только-только улыбаться начал, все успокоилось – и вдруг БАЦ! Вот такое услышать. И от кого – от лучшего своего друга, от учителя можно сказать! Ну как так можно?! Нет, Светка, давай сворачиваться, не играется мне сегодня. Половина седьмого уже – хватит, наработались, шабаш. И вояке этому пиши – пусть вылазит уже из игрушки. И в Молоди тащиться нечего – только зря время терять. Здесь распадок укромный, до завтра здесь тела поваляются, никто и не найдет. Все, выходим, Андрюшке звонить будем. Что-то неспокойно у меня на душе.

– Хорошо, – кивнула Светлана, которая уже набивала текст, судя по всему – писала Митричу. Не отрываясь от этого занятия, она обратилась ко мне, – Мить, поставь своего скелета на охрану, все спокойнее будет.

– Хорошо.

Я подошел к Цитамолу. Скелет преданно смотрел мне в глаза, улыбаясь во все зубы. Цитамол был единственным из нашей компании, кто пребывал не просто в хорошем, а в прекрасном настроении. Скелет был создан для войны, а воинам нет ничего хуже, чем сидеть без дела и не иметь возможности проверить свое умение побеждать. Выход из подземелья, где годами ничего не происходило, и последовавшая за этим прокачка, сопровождавшаяся многочисленными победами над разнообразной лесной скотиной, сделали его самым счастливым скелетом в мире. А мбвана, предоставивший ему эту возможность, превратился для него в нечто вроде полубога.

– Цит, мы выходим. Присмотри, пожалуйста, за телами. Плащ только не снимай, здесь до деревни недалеко, мало ли кто забредет. Завтра мы вернемся как обычно. Спокойной ночи. Не забывай считать.

– Мбвана не волнуйся, Цит все сделать. Если кто придет – Цит его победить.

– Нет-нет-нет! Сколько раз тебе говорить: если появляются чужие – ты прячешься. В бой вступаешь, только если они заметят тебя или наши тела и попытаются сделать что-то нехорошее. Понял?

– Понял. Спокойной ночи, мбвана.

Через пятнадцать минут мы все вчетвером уже сидели на нашей «кухоньке».

– Жвони, сапог! – с угрозой повторила Семеновна, традиционно облаченная в засаленный халат.

– Да звонил я! – оглушительно рявкнул Митрич, запихивая в ухо слуховой аппарат – весь день звонил, толком не работал. Что я – не понимаю, что ли? Не берет он трубку, скидывает звонки! Не берет!

И он развел руками.

– Хорошо, – ответила невозмутимая Светлана, сидевшая с идеально прямой спиной, и раскрыла свою сумочку, которую так и хотелось назвать старорежимным словом «ридикюль»[144]. Не глядя, что-то перебирала внутри. Она традиционно представляла полный контраст подруге – строгое шерстяное платье с кружевными воротничком и манжетами, седые волосы собраны в аккуратную прическу. Вот как она умудряется не растрепать волосы в капсуле?

Меж тем Светлана извлекла из сумки мобильник и повернулась к Митричу.

– Номер диктуй.

– Девятьсот три, два, двенадцать, восемьдесят пять, ноль шесть[145].

Пошли гудки. Светлана переключила аппарат на громкую связь. Андрей долго не отвечал, наконец, на восьмом, что ли, гудке, в трубке прозвучало:

– Да.

– Андрей, это Светлана Сергеевна из игры. Андрюшенька, послушай меня…

– Нет, это вы меня послушайте! – перебил ее наш воспитанник. – Я все понял, все нормально! Вам – восемьдесят, мне – восемнадцать, как бабушка говорила, гусь свинье не товарищ! Я всегда для вас сопляком буду, и слушать вы меня никогда не будете, только типа из вежливости. В общем, так. Что было – то прошло. Я вам чем-то помог, вы мне что-то сделали – все это дело прошлое, и мы с вами в расчете! Никто никому ничего не должен. Ломать игру я вам не стану, через час запущу «Раздел» на дядю Сережу. Там, правда, срок ожидания трое суток, но ничего, я подожду, пока дела свои в порядок приведу. Я тут с юристами папиными поговорил – там есть чем заняться. Все, все честно, мы в расчете! А вот потом посмотрим – кто из нас сопляк, и кто должен молчать в тряпочку!

И Андрей бросил трубку.

Больше мы до него в тот вечер так и не дозвонились – даже я и Семеновна. Узнав, кто на проводе, он тут же прекращал разговор. Наконец, поняв, что ничего мы от своего бывшего «барина» не добьемся, мы сели пить чай.

Нехорошая была тишина. Та, которую называют «гробовая».

Не выдержав, я спросил, чтобы хоть что-то спросить:

– А что за «раздел» он запустит, я не понял?

Светлана махнула рукой и бесстрастным тоном ответила:

– А вы так и не читаете гайды. Это клановая функция. Если происходит серьезный внутренний конфликт, чтобы не распускать клан, можно запустить «раздел»: указать двух лидеров и народ должен сделать выбор между ними. Название клана герб и замок, если он есть, остаются за той частью, которая собрала больше народу, оставшиеся оформляют новый клан. Остальное имущество делится пропорционально. В общем, механизм для цивилизованного развода. Что касается нас, то Андрюшка просто дает нам возможность доиграть. Альтернативным лидером он назначил Митрича, теперь у нашего охотничка есть теоретические шансы захватить себе участок и выиграть игру в Пограничье.

– Хм… А если Андрюха тоже захватит?

– Поскольку мы стартовали единой командой, победитель будет только один – тот, у кого будет больше земли. Судя по всему, это он и имел в виду, говоря, «посмотрим, кто играет лучше».

– Он что – дурак? – не понял я. – У нас и так шансов особо не было, а уж у него одного…

– Он не дурак, он максималист. Ему 18 лет, ты не забыл? – ответила Светлана.

– А с квестом что будем делать? – продолжал допытываться я.

– А уже ничего, похоже, не будем делать – грустно улыбнулась Светлана. – Он на пятерых…

Она сделала паузу, а потом все-таки договорила.

– …был.

Все опять помолчали.

– А давайте, – вдруг вскинулась Семеновна – давайте, когда он раждел жапустит, все к нему в команду запишемша! Ну, кроме Митриша, конешна… – закончила она уже не так уверенно.

– Конечно, записывайтесь! – махнул рукой Митрич. – Записывайтесь к нему, а я вообще нахрен из игры уйду. Меня он, похоже, по-любому не возьмет, да и хер с ним! Слова, видишь ли, никому не скажи, все, блин, натуры нежные! Как совы, мля[146]!

– Так, все, заткнулись все! – хлопнула в ладоши Сергеевна. – Сейчас наговорим тут друг-другу в горячке – потом пять лет не развяжем! Значит, так – как минимум три дня у нас есть. Живем как обычно, никто ни к кому не регистрируется, никто ни к кому в душу в не лезет, никто никого ничем не попрекает! Через пару дней я попробую еще раз с Андрюшкой поговорить – и он остынет, и мы успокоимся. В самом крайнем случае скинемся Митричу на билет – пусть летит в Москву лично извиняться. Там заодно и очно познакомитесь! А сейчас чай допиваем – и спать! Завтра трудный день будет.