Нил Стивенсон - Алмазный век [litres с оптимизированной обложкой]

Констебль Мур принес Нелл какао. Ей была нужна одна рука для чашки и другая для блюдца, поэтому она вынула палец изо рта.

– Что у тебя с рукой?

– Поранилась, сэр.

– Дай-ка глянуть. – Констебль взял ее руку в свою, отодрал большой палец от ладони. – Хорошо рассадила. Недавно?

– Я порезалась о вашу саблю.

– Сабли они такие, – рассеянно сказал констебль, свел брови и повернулся спиной к Нелл. – Ты не плакала, – сказал он, – и не жаловалась.

– Вы отняли эти сабли у грабителей? – спросила Нелл.

– Нет… это было бы сравнительно легко, – ответил констебль Мур. Он некоторое время в раздумье смотрел на Нелл. – Знаешь, мы с тобой отлично поладим, – промолвил он. – Погоди, я схожу за аптечкой.

Миранда нашла Карла Голливуда в пятом ряду партера с большим листом умного ватмана в руках – он чертил блок-диаграмму следующего живого спектакля. Похоже, он снабдил ее системой перекрестных ссылок на сценарий: протискиваясь между рядами, Миранда слышала голоса, механически читавшие реплики, а подойдя ближе, увидела кружочки и крестики, отмечающие движения актеров.

По краям схемы были нарисованы маленькие стрелочки, направленные к середине, и Миранда догадалась, что это софиты, установленные на балконах, и Карл их программирует.

Она покрутила занывшей шеей и взглянула на потолок. Там водили хоровод ангелы, или музы, или как их называют, в сопровождении нескольких купидончиков. Миранда подумала о Нелл. Она всегда думала о Нелл.

Карл дошел до конца явления и остановился.

– Ты что-то хочешь спросить? – рассеянно произнес он.

– Я наблюдала за тобой из ложи.

– Сачковала, значит, вместо того чтобы зарабатывать нам деньги?

– Где ты всему этому выучился?

– Чему? Режиссуре?

– Нет. Как программировать свет и все такое.

Карл поднял глаза.

– Может, тебя это удивит, – сказал он, – но я всему учился сам. Практически никто больше не ставит живых спектаклей, и нам приходится разрабатывать собственную методику. Весь софт я изобрел сам.

– Ты изобрел маленькие юпитеры?

– Нет. Я не такой дока в нанотехнологии. Их сделал мой лондонский знакомый. Мы тогда махнулись – мой софт на его железо.

– Я бы хотела пригласить тебя в ресторан, – сказала Миранда, – чтобы ты мне объяснил, как все это работает.

– Ты многого хочешь, – сказал Карл, – но я согласен.

– Тебе что, рассказать с самого начала, с машины Тьюринга?

Карл явно подначивал. Миранда решила не обижаться. Они сидели в красном виниловом уголке, в ресторане недалеко от Банда. Обстановка, судя по всему, должна была изображать американский обед в канун убийства Кеннеди. Китайские хипстеры – типичные мо€лодцы из Прибрежной Республики, с дорогими стрижками и в шикарных костюмах, – сидели на вращающихся табуретах у стойки, потягивали шипучку и скабрезно улыбались входящим жен- щинам.

– Наверное, да, – ответила Миранда.

Карл Голливуд рассмеялся и покачал головой:

– Я сострил. Тебе придется точно объяснить, что ты хочешь узнать. С чего мы так заинтересовались программированием? Разве нам мало просто с него кормиться?

Миранда мгновение молчала, зачарованная отблесками света на старинной хромированной урне.

– Это связано с принцессой Нелл? – спросил Карл.

– А что, настолько очевидно?

– Ага. Так чего ты хочешь?

– Я хочу знать, кто она. – Миранда выразилась как можно мягче. Ей не хотелось осложнять дело, вываливая на Карла свои переживания.

– Ты хочешь вычислить клиента, – сказал Карл.

В таком переводе это прозвучало ужасно.

Карл с силой втянул молочный коктейль, глядя через плечо Миранды на бегущие по Банду машины.

– Принцесса Нелл – маленькая девочка, верно?

– Да. Я бы сказала, ей лет пять-семь.

Карл поймал ее взгляд:

– Ты и это можешь определить?

– Да, – отвечала Миранда тоном, запрещающим дальнейшие расспросы.

– Значит, по счетам платит не она. Кто-то другой. Тебе надо выйти на него, а через него – на Нелл. – Карл снова отвел глаза, покачал головой и безуспешно попытался присвистнуть заледенелыми губами. – Невозможно уже первое.

Миранда вздрогнула.

– Как-то уж очень категорично. Я ожидала услышать «сложно» или «дорого», но…

– Нет, невозможно. Или, – Карл задумался, – правильнее будет сказать «астрономически невероятно». – Он с легкой тревогой смотрел, как Миранда меняется в лице. – Связь нельзя просто проследить назад. Медиа работают не так.

– Как же они работают?

– Глянь в окно. Не на Банд, на Яньаньский проспект.

Миранда повернулась к большому окну, частично закрашенному рекламой кока-колы и фирменных горячих блюд. Яньаньский проспект, как все крупные шанхайские магистрали, от витрин до витрин заполняли люди на велосипедах и мотороликах. Во многих местах движение было такое плотное, что быстрее оказывалось идти пешком. Несколько автомобилей блестящими валунами застыли в вялом буром потоке.

Зрелище было настолько привычное, что Миранда попросту ничего не увидела.

– Куда смотреть?

– Видишь, они все что-то несут. Никто не едет пустым.

Карл был прав. У каждого имелся хотя бы один пластиковый пакет. Многие, особенно велосипедисты, были нагружены тяжелее.

– Теперь попробуй удержать этот образ в голове и подумай, как организовать глобальную телекоммуникационную сеть.

Миранда рассмеялась.

– Не могу. Подготовка не та.

– Та. До сих пор ты мыслила в терминах телефонной системы из старых пассивок. Там в каждом разговоре участвовали двое, соединенные проводами с центральным коммутатором. Так каковы основные черты этой системы?

– Не знаю, потому и спрашиваю, – отвечала Миранда.

– Взаимодействуют только двое – раз. Два: связь создается на один разговор и затем обрывается. Три: она крайне централизованна, поскольку не работает без коммутатора.

– Ладно, это вроде как понятно.

– Сегодняшняя телекоммуникационная система, которая нас с тобой кормит, восходит к телефонной связи лишь в той мере, что используется для сходных целей плюс еще для многих других. Но суть в том, что она в корне отлична от старой телефонной системы. Старая телефонная система – и ее технологическая сестра, кабельное телевидение – крахнули. Обвалились десятилетия назад, и нам пришлось начинать практически с руин.

– Почему? Ведь она же работала, разве нет?

– Во-первых, появилась потребность устанавливать связь между более чем двумя единицами. Кто эти единицы? Вспомни рактивки. Пусть будет «Спальный вагон в Женеву». Ты в поезде, рядом с тобой два десятка других людей. Часть из них рактируется, в данном случае единицы – живые люди. Остальные – проводники, носильщики – программные роботы. Более того, в поезде куча реквизита – драгоценностей, денег, пистолетов, винных бутылок. Каждая из этих вещей – отдельная программа, отдельная единица. По-нашему, объект. Сам поезд – тоже объект, и местность, по которой он едет – тоже.