Нил Стивенсон - Алмазный век [litres с оптимизированной обложкой]

– А почему ты не атлантка?

– Потому что мне не нравится их образ жизни. В Городе Мастеров все делают красивые вещи. У атлантов заведено одеваться, как я сейчас, годы и годы учиться, сначала в школе, потом в университете. Нам этого не нужно. Понимаешь, это не поможет мастерить красивые вещи. Я лучше буду носить джинсы и делать бумагу.

– Но бумагу может делать и МС, – сказала Нелл.

– Не такую, как любят атланты.

– Но ты зарабатываешь своей бумагой только потому, что атланты зарабатывают много денег упорным трудом, – сказала Нелл.

Рита покраснела и довольно долго молчала, потом сказала натянуто:

– Нелл, тебе надо будет спросить у своей книги, что такое деликатность.

Они выехали на аллею для верховой езды, испещренную холмиками конского навоза, и двинулись по ней в гору. Дальше дорожка вилась между каменными стенами; Рита сказала, их сложили ее друзья из Города Мастеров. Лес уступил место пастбищам, затем – нефритовым наледям лужаек; на холмах стояли большие дома в окружении геометрических живых изгородей, цветочных бастионов. Здесь дорога была вымощена камнем; чем ближе к городу, тем шире она становилась. Впереди, довольно далеко, по-прежнему высилась гора, на ее вершине, над тонкой полоской облаков, поблескивал Источник Виктория.

С Арендованных Территорий Новоатлантический анклав всегда выглядел чистеньким и красивым. Это впечатление не обмануло, но Нелл удивилась, насколько же здесь прохладнее. Рита объяснила, что атланты приехали из северных стран и не любят жары, поэтому выстроили город высоко в воздухе, где всегда свежее.

Рита свернула на бульвар. Посередине его росли деревья и цвели цветы, а по бокам тянулись красные домики с башенками, эркерами и горгульями. Мужчины в цилиндрах и женщины в длинных платьях гуляли, катили детские коляски, проезжали на лошадях и робобылах. Блестящие темно-зеленые роботы-уборщики, похожие на холодильник, если уложить его на спину, двигались со скоростью полуторагодовалого младенца, зависали над кучками навоза и втягивали их в себя. Изредка проезжал посыльный на велосипеде или кто-то особо важный в большом черном авто.

Рита остановила Скорлупку у одного дома и дала мальчику монетку, чтобы тот подержал поводья. Из седельной сумки она достала пачку новой бумаги в специальной обертке (которую тоже сделала сама), поднялась по ступенькам и позвонила в колокольчик. Спереди у дома была круглая башенка со стрельчатыми окнами, украшенными вверху витражами; через стекло и ажурные занавески Нелл видела на разных этажах хрустальные люстры, красивые лепные потолки, темные деревянные шкафы с тысячами и тысячами книг.

Горничная впустила Риту. Сквозь окно Нелл видела, как Рита кладет визитную карточку на серебряный поднос. Горничная исчезла вместе с подносом, через пару минут появилась снова и увела Риту за собой.

Ждать пришлось около получаса. Нелл пожалела, что с ней нет Букваря. Она разговорилась с мальчиком и узнала, что его зовут Сэм, он живет на Арендованных Территориях, каждое утро надевает костюм и едет сюда на автобусе, чтобы слоняться по улицам, держать поводья, если попросят, и выполнять другие мелкие поручения. Нелл подумала, не в этих ли домах работает Текила и не столкнутся ли они случайно. Как всегда, при мысли о матери внутри немного сдавило.

Из дома вышла Рита.

– Извини, – сказала она, – я торопилась как могла, но пришлось зайти и пообщаться. Протокол, понимаешь.

– Объясни протокол, – сказала Нелл. Она всегда говорила так Букварю.

– В том месте, куда мы едем, тебе придется следить за своими манерами. Не требуй, чтобы тебе объяснили то, объяснили это.

– Не слишком ли обременит вас просьба растолковать мне точный смысл выражения «протокол»?

Рита рассмеялась тем же нервным смехом и взглянула на Нелл с выражением плохо скрываемой тревоги. Пока они ехали по улице, Рита немного рассказала о протоколе, но Нелл особо не слушала – она пыталась понять, как вдруг получилось, что она может напугать взрослого человека вроде Риты.

Они проехали через самую скученную часть города, где дома, сады и статуи, все было великолепно и ни одна улица не походила на другую: одни шли подковой, другие – квадратом, кругом или овалом, встречались и скверы с клумбами посредине и просто прямые улицы в оба конца. Дальше парки и спортивные площадки стали попадаться чаще, дома – реже. Наконец они подъехали к живописному строению с башенками, кованной оградой и живой изгородью. Над дверью было написано: МИСС МАТЕСОН. АКАДЕМИЯ ТРЕХ ГРАЦИЙ.

Нелл дала бы мисс Матесон лет восемьсот-девятьсот. Она приняла их в уютной маленькой гостиной и угостила чаем из крохотных, с наперсток, расписных чашечек. Нелл старалась сидеть прямо и слушать внимательно, как воспитанные маленькие девочки, о которых она читала в Букваре, но глаза ее так и шныряли по книжным полкам, рисункам на чайном сервизе и трем юным леди в полупрозрачных туниках, заключенным в раму у мисс Матесон над головой.

Мисс Матесон долго смотрела на маленькую гостью.

– Классы уже набраны, учебный год начался, и у тебя нет никакой предварительной подготовки. Но у тебя очень весомые рекомендации, – сказала она.

– Извините, мэм, но я не понимаю, – ответила Нелл.

Мисс Матесон улыбнулась, ее лицо расцвело радиальными лучиками морщин.

– Не важно. Главное, мы тебя берем. У нас есть традиция – брать нескольких учениц из других фил. Главная наша цель – как школы и как общества – приумножение числа атлантов. В отличие от других фил, которые приобретают новых членов путем вербовки либо безоглядно эксплуатируют естественную биологическую способность, которой, к добру или к худу, обладает каждый, мы взываем к разуму. Все дети рождаются с умением мыслить, надо его только развить. Наша академия недавно приняла под свой кров несколько юных леди внеатлантического происхождения, и мы надеемся во благовремении приветствовать их среди присягнувших на верность.

– Простите, мадам, которая из них Аглая? – спросила Нелл, глядя через плечо мисс Матесон на картину.

– Извини? – сказала мисс Матесон и включила процесс поворачивания головы, что в ее возрасте было гражданским подвигом, требующим и времени, и самоотвер- жения.

– Ваша школа носит имя Трех Граций. Я дерзнула предположить, что сие полотно живописует тот же сюжет, – сказала Нелл, – ибо нахожу здесь больше сходства с грациями, нежели фуриями или парками. Не сочтите за труд просветить меня, какая из юных леди являет Аглаю, или «сияющую».

– А кто остальные две? – выговорила мисс Матесон уголком рта – она уже почти закончила свой маневр.

– Евфросина, радость, и Талия, цветущая.

– А ты как думаешь?