Нил Стивенсон - Алмазный век [litres с оптимизированной обложкой]

Местность – хороший пример. Это – цифровая карта Франции. Откуда она взялась? Создатели рактивки посылали свою команду снимать новую карту? Нет, конечно. Они взяли готовые данные – цифровую карту мира, доступную всем создателям рактивок, – за деньги, разумеется. Цифровая карта – отдельный объект. Она хранится в памяти компьютера. Где именно? Не знаю. Может, в Калифорнии. Может, в Париже. Может, за углом. Может, частью там, частью здесь, частью еще где-то. Не важно. Потому что у нашей телекоммуникационной системы нет больше проводов, идущих к центральному коммутатору. Она работает вот так.

Он снова указал на улицу.

– Значит, каждый человек на улице – как объект?

– Возможно. Но лучше сказать так: объекты, люди вроде нас, сидящие в разных домах вдоль улицы. Положим, мы хотим послать сообщение кому-то в Пудун. Мы пишем записку, выходим на улицу и суем ее в руку первому встречному со словами: «Передай мистеру Гую в Пудун». Этот человек катит себе по улице на роликах, видит велосипедиста, который, похоже, направляется в Пудун, и говорит: «Передайте мистеру Гую». Через минуту велосипедист застревает в пробке и сует записку обгоняющему его пешеходу, и так далее и тому подобное, пока записка не попадает к мистеру Гую. Когда мистер Гуй хочет ответить, он поступает так же.

– Значит, дорогу записки проследить невозможно.

– Верно. А в жизни все еще сложнее. Телекоммуникационная система с самого начала задумывалась как недоступная для слежки – чтобы без опаски пересылать деньги. Это одна из причин, по которой рухнули национальные государства. Как только появилась новая телекоммуникационная сеть, правительства утратили контроль над движением денег и вся налоговая система полетела к чертям собачьим. Так что если Налоговое Управление США не сумело отловить денежные переводы, то тебе и подавно не вычислить принцессу Нелл.

– Ладно, кажется, ты мне ответил, – сказала Миранда.

– Вот и хорошо! – весело воскликнул Карл.

Он явно радовался, что сумел помочь Миранде, поэтому она не стала говорить, каково у нее на душе. Задачка: сможет ли она уверить Карла Голливуда, знающего об актерской игре практически все, будто ничуть не расстро- ена?

Похоже, ей это удалось. Он проводил ее до квартиры на сотом этаже сразу за рекой в Пудуне. Миранда крепилась ровно столько, чтобы попрощаться с ним, раздеться и налить ванну. Потом она залезла в теплую воду и ревмя заревела от жгучей жалости к себе.

Постепенно боль отошла. Надо взглянуть иначе. Она по-прежнему может ежедневно общаться с Нелл. А если быть внимательной, что-нибудь рано или поздно наклюнется. И потом, Миранда начинала понимать, что Нелл каким-то образом отмечена и со временем обязательно прогремит. Еще несколько лет, и о ней можно будет прочесть в газетах. Немного ожившая, Миранда вылезла из ванны и забралась в постель, чтобы как следует выспаться к следующему дню заботы о Нелл.

В садовом домике было две комнаты, одна для сна, другая для игры. Из игровой в сад вела двустворчатая дверь со множеством окошечек. Констебль Мур сказал, что с ними надо осторожнее, они из настоящего стекла. Стекло было бугристое, как вода, когда вот-вот закипит, и Нелл нравилось в него смотреть. Она знала, что алмазные окна куда прочнее, но за этими было как-то спокойнее, словно ты спряталась.

Сад вечно норовил поглотить домик; быстрорастущие стебли глициний, плюща, шиповника поставили себе целью взобраться по стене, цепляясь за зеленовато-бурые медные водосточные трубы и неровности кирпичной кладки. Черепичная крыша фосфоресцировала от мха. Время от времени констебль вооружался секатором, бросался в брешь и срезал часть плетей, так красиво обвивших окошко Нелл, чтобы его не заглушило совсем.

На второй год жизни в домике Нелл спросила констебля Мура, нельзя ли ей завести собственную грядочку. Отойдя от первого потрясения, он выворотил несколько плит и заказал соседу-кустарю медные ящики на подоконник. На грядочке Нелл посадила морковку в память о давно исчезнувшем друге Питере, а в ящиках – герани. Букварь научил ее, как за ними ухаживать, и напоминал каждые несколько дней выкапывать по морковке, чтобы смотреть, как они растут. Оказалось, если подержать Букварь над морковкой и посмотреть на определенную страницу, она превращается в волшебную картинку, где морковка увеличивается, увеличивается, так что становятся видны крохотные белые волоски, и одноклеточные организмы на волосках, и митохондрии в них. То же самое получалось со всем остальным, и Нелл по целым дням разглядывала мушиные глазки, хлебную плесень и кровяные тельца, которые выдавливала из себя самой, уколов палец булавкой. В холодные ясные ночи она поднималась на холм и смотрела в Букварь на кольца Сатурна и луны Юпитера.

Констебль Мур по-прежнему ежедневно дежурил в караулке. Вечерами он возвращался, и они с Нелл обычно обедали в его доме. Сперва они брали еду прямо из МС или констебль готовил что-нибудь простое, вроде яичницы с колбасой. В те дни принцесса Нелл и прочие персонажи Букваря питались в основном яичницей с колбасой, пока Уточка не возроптала и не научила Нелл готовить более здоровую пищу. Теперь у Нелл появилась привычка несколько раз в неделю, приходя из школы, готовить полезную овощную еду и резать салаты. Констебль ворчал, но всегда очищал тарелку, а иногда даже мыл посуду.

Констебль много читал. В это время Нелл разрешалось быть в доме, лишь бы она не шумела. Часто он выставлял ее за дверь и связывался с друзьями по большому медиатрону в стене библиотеки. Обычно Нелл уходила в домик, но иногда, особенно в полнолуние, оставалась в саду. Он казался гораздо больше, чем на самом деле, потому что состоял из множества отдельных садиков. В такие лунные ночи Нелл любила сидеть среди зеленых бамбуков. Здесь была красивая каменная горка. Нелл прислонялась спиной к камню и читала Букварь. Иногда из дома, где констебль Мур разговаривал с медиатроном, доносился басовитый гогот и поток добродушной матерщины. Довольно долго Нелл полагала, что это не сам констебль, а кто-то из его друзей; в ее присутствии он всегда был очень корректен и сдержан, хотя чуточку эксцентричен, но как-то ночью она услышала несущиеся со стороны дома рыдания и вылезла из бамбуковой рощицы взглянуть, что там проис- ходит.

Через стеклянную дверь она не могла видеть медиатрон, расположенный в этой же стене. Его свет озарял комнату, превращая обычно теплое и уютное пространство в пляску ядовитых вспышек и длинных зубчатых теней. Констебль Мур придвинул мебель к стенкам и скатал китайский ковер, обнажив пол. Нелл всегда думала, что пол дубовый, как в ее домике, но оказалось, что это тоже медиатрон, светящий более тускло, чем стена: на нем были текстовые документы, графики, редкие видеофрагменты. Констебль стоял посреди всего этого на карачках и выл как дитя; слезы скапливались в плоских блюдцах его очков и капали на медиатрон, зловеще подсвечивающий их снизу.