Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Сергей задумался и неспешно уселся рядом.

— Как ты узнал?

— О твоих скрытых талантах? Не поверишь, но меня о них кое-кто предупредил.

Кто? — читалось в выразительном взгляде Сергея.

— Помнишь ту девушку, что ты увидел рядом с обломками? Вот она и сказала. Думаю, она на стороне чернушек. Это странно, по-своему. — Ложкин всё говорил, и говорил, и говорил. — Я думаю, дело было так. Когда случилось нападение на «Генерала Ермолова», в живых остались восемь человек. Я в их числе. И к каждому из этих восьми был приставлен посланник дарков. У каждого проявились доселе скрытые таланты. У меня неплохие связи, и я навёл кое-какие справки. Один из выживших научился ложки гнуть силой мысли. Другой обладал абсолютным чувством времени. Третья в уме могла возводить двадцатизначные числа в двадцатизначную степень. Об остальных, кроме себя, я ничего не знаю. Вот, кстати, скажи, у твоей матери была какая-нибудь необычная способность?

Сергей долго молчал, глядя в пол. Чувствовалось, что в данный момент его больше заботит собственная судьба, чем воспоминания. Но он заставил взять себя в руки.

— Возможно, — сказал он. — Иногда она видела сны, которые потом сбывались. Кажется, она даже предвидела собственную смерть. Я плохо помню. Папа говорил, что мама после той катастрофы быстро постарела. Она была очень добрая.

— У тебя остались ещё родственники по материнской линии?

— Нет.

— А что насчёт отца? Как он повлиял на твои жизненные успехи? Он знал, что ты умеешь читать мысли? Он помогал тебе? Или отвернулся от тебя? Ты когда-нибудь замечал за ним что-нибудь, вызывающее подозрение? — Ложкин частенько накидывался на людей с самыми разнообразными вопросами. А здесь-то из людей только Сергей и остался.

— Папа держался молодцом, — лаконично ответил юноша. Он глубоко вздохнул и спросил: — Всё-таки, что это была за девушка? И тот мужчина, которого… который…

— Это Света и Руслан! — жизнерадостно сказал Ложкин, но тут же посерьёзнел. — Долгое время я считал их плодом моей фантазии. Но теперь я думаю, что Света была дарком, а Руслан лайтом. И не нахожу пока опровержения этой версии. Единственное, что смущает, так это то, что девушка была живой, подвижной, а мальчик, так сказать, бесстрастным и холодным. Если все лайты такие, то нам с ними не по пути. Впрочем, вот тебе ещё факт к размышлению. Свету я начал видеть ещё на Марсе. А вот Руслан появился только тогда, когда я приехал в институт. Иными словами, он — не мой спутник. Сомневаюсь, чтобы во мне уживались сразу и лайт, и дарк. Так что это уже твой последователь. Такая версия.

— Мой последователь? — повторил Сергей. — Как ангел-хранитель?

Ложкин поднялся и неприязненно поморщился.

— Тьфу на тебя! Двадцать восемь лет, а до сих пор в ангелов веришь! Ты для него не человек. Ты инструмент, шахматная фигура, козырная карта! Понял? Он — контролёр твоих способностей. Он — безмолвный наблюдатель. Он — твой страж и твой паразит. Не идеализируй, ситуация гораздо сложнее, чем это кажется.

— Я понял, — тихо произнёс Сергей, хотя ни черта он на самом деле не понял. — А как насчёт твоих способностей? В чём они заключаются?

Ложкин громко хлопнул себя по брюху.

— Интуиция! Предчувствие! Предвидение! А также, по-видимому, умение видеть невидимое. Не исключаю, что я и сам не знаю всех своих волшебных умений. Может, я духов могу вызывать или там мёртвых поднимать из земли. Не знаю. Да и не узнаю, пожалуй.

— А откуда взялся лайт? Если у мамы… если рядом с ней был дарк, то откуда рядом со мной взялся лайт?

— Хороший вопрос. — Ложкин начал расхаживать туда-сюда, чтобы размять конечности. Он и сам уже задавался этим вопросом, но чувствовал явный дефицит информации. — Видимо, что-то такое есть в тебе. Что-то неслучайное. Думаю даже, что ты более ценная фигура, чем я. Ну да ладно. Вернёмся к тому, что нам ещё известно. — Фёдор остановился и азартно спросил Сергея: — Ты что-нибудь заметил среди обломков того корабля?

— Помимо того, что там всё время шастали какие-то невидимые люди?

— Да.

— Тогда нет, не заметил. — Сергей не понимал, к чему клонит Ложкин.

— И это очень плохо, мой юный друг. Ведь корабль, который разбился под Севастополем, принадлежал лайтам. — И, видя недоверие в глазах юноши, Фёдор кивнул. — Да-да. Именно так. А это значит, что… Ну? Какой из этого можно сделать вывод?

— Какой?

Ложкин разочарованно покачал головой.

— Вывод простейший: то оружие, в котором нам выпало удовольствие покопаться, принадлежит лайтам. И оно очень интересует дарков. Хм, и как ты вообще умудрился научную карьеру сделать?..

Сергей не ответил. А Ложкин почему-то не захотел продолжить разговор.

Время шло незаметно. Ничего не менялось. По-прежнему вокруг царила тьма, и только пространство в клетке было неведомым образом освещено. Ложкин не сразу это подметил, а когда осознал, то не смог понять природы освещения. Воздух словно сам светился, не очень сильно, так, что не было тени.

В этом месте не было дня и ночи. Учёный спал только от безделья, а в этом месте голова работала как машина. Новые и новые мысли приходили и уходили, и вместе с ними по клетке блуждал Фёдор. Сергей завалился спать: по его биологическим часам была ночь. Пока он спал, Ложкин проверил на податливость все прутья клетки, безуспешно попытался приподнять конструкцию с одной стороны, даже немного повисел на потолочных прутьях, но совсем недолго. Выхода не было.

Когда Сергей проснулся, он первым делом увидел хмурого Ложкина, пружинящей походкой наматывающего круги вдоль стен. Учёный остановился и тихо сказал:

— Мне кажется, что мы не должны оставаться в живых. Нам слишком многое известно. — Его потемневшие ввалившиеся глаза выражали решимость и грусть. — Нас не связали, но не думаю, что за нами никто не наблюдает. Так или иначе, я успею убить тебя, прежде чем они успеют вмешаться.

Юноша внутренне похолодел, но спросил:

— А как же ты?

Ложкин дёрнул щекой.

— Обо мне не волнуйся. Я знаю несколько довольно милых способов повеситься в сидячем положении. На худой конец можно повиснуть на потолке. Можно ещё язык себе откусить и истечь кровью. Тоже неплохой вариант, как мне кажется. Или ты не согласен?

— Я… не согласен с тем, чтобы так быстро сдаться. Человек не должен сдаваться. Ведь есть же воля. Есть разум. Мы должны выстоять! — Сергей говорил горячо и убеждённо, но чувствовал, что Ложкин не принимает этих слов всерьёз.

— Предлагаешь догонять жизнь ? — отчуждённо спросил он. — Зачем?..

— Хотя бы ради тех, кто остался на Земле. И ради себя самих, — тихо добавил юноша. — Если есть хоть одна возможность спастись, мы найдём её. И вернёмся. Ради родных и друзей. Ради всех людей в мире, мы должны постараться.