Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

— Бессмертие.

Видение обрывается новой чередой сменяющихся картин. Лица. Сотни и тысячи человеческих лиц. Старых и молодых. Испуганных и счастливых.

Калейдоскоп картин на краткое мгновение замирает, чтобы показать человека в тёмных одеждах. В глазах его стоят слёзы. Он смотрит, казалось, прямо Вите в душу. И направляет на него ружьё.

— Ты выглядишь как Йохан, — говорит он на незнакомом языке, но мальчик всё равно понимает его. — Но ты не Йохан…

Вновь череда сцен, сменявшихся быстрее, чем можно было осознать увиденное. И почти сразу новая остановка. И знакомое лицо. Тот самый человек с тяжёлой челюстью и маленькими глазами, мечтавший о бессмертии. Он нагнал свою жертву. Нашёл, отыскал, выследил. Поймал в ловушку того, кто выглядел человеком — учёным, работавшим в той самой стерильной лаборатории. Поддавшимся на потусторонний взгляд. И потерявший своё естество. Не следовало тому учёному приближаться к кубу: ведь пленнику куба не обязательно было ломиться сквозь невидимую преграду. Достаточно было лишь проникнуть в чужое сознание, пока этого никто не видел.

Слишком поздно пришло понимание. Слишком долго длилась охота. Но всё-таки человек, жаждущий приобщиться к секретам вечной жизни, загнал беглеца в угол.

Охотник на мотыльков.

Плотная пелена дождя очерчивала его силуэт.

— Больше некуда бежать, — слышится его безумный шёпот.

Яркая вспышка молнии ослепляет обоих участников сцены, и слышится дикий крик боли охотника. Молния выжигает его снаружи и изнутри.

— Всё! — вдруг услышал Витя голос дедушки. — Время настало!

Оболочка, бывшая лишь спрессованным из нитей коконом, напиталась соками, обросла прожилками, обрела здоровый глянец. Стала упругой и сочной, как капустный лист. С влажным похрустыванием она прогибалась, когда под её толщей начинало двигаться преобразованное тело.

Съев и переработав само себя, это тело обрело новые формы и новые способности. Сила, скорость и ум возросли многократно. Существу не терпится вырваться на свободу, чтобы опробовать новые возможности. Каждая клеточка восторженно кричала о новом.

Треснула плёнка. Потекли из трещины питательные соки. Сгорбившись, существо продавило стенки своей временной темницы, распрямляя тонкие, пока ещё бескровные крылья.

Выше и выше поднимаются крылья. Толчками, натужно, непривычно. Орудие полёта. Ключ к небесам. Солнце отражается на чешуйчатых гранях, рождая прекрасную игру немеркнущих цветов и оттенков. Словно пудрой покрытые крылья делают первые пробные взмахи. Красочный узор без грамма пигмента призывно сияет, возвещая о рождении новой формы жизни.

Мотылёк, оторвавшись от омертвевшей оболочки кокона, взлетел навстречу звёздам.

Витя отшатнулся, когда прямо из глаз дедушки ударили два мощных луча света. Из спазматически раскрывшегося рта на недоступной человеческому слуху сводящей с ума высоте вырвался вой, ощутимый кожей. Ощущение, будто по поверхности мозга, плавающей в океане подсознания, прошлись резкие волны, вздыбившиеся, как шерсть разъярённых кошек.

И слышался на интуитивном уровне громыхающий на всю вселенную треск лопающейся оболочки. Свет, бивший из глаз старика, становился всё ярче, затмевая свет солнца. Небо почернело, являя в свидетели сонмы звёзд. Мир застыл в ожидании явления новой, преобразившейся жизни.

Вите захотелось бежать, но парализующий ужас сковал его тело. Волны его сознания слились с такими же волнами деда, и между двумя телами словно бы перекинулся невидимый, но очень прочный мост. И по этому мосту в сторону мальчика скользнуло нечто немыслимое, небывалое, древнее и могущественное, видевшее тысячи миров и прожившее тысячи жизней. Мудрое, властное и безжалостное.

Сознание мальчика стало неплохой пищей для этого существа. Знания впитывались в бесконечно широкий слой мышления. Функции мозга одна за другой брались под беспрекословный контроль. И от того, кто когда-то был мальчиком Витей, осталась лишь внешняя форма, хранящая в себе зреющую до следующей метаморфозы бессмертную и древнюю сущность.

Виктор обнаружил себя лежащим на земле возле дедушкиного кресла. Двумя слабыми рывками заставил себя сесть. Огляделся. Затем медленно, ещё не до конца осознав свои силы, поднялся на ноги, привыкая к новому уровню зрения. Склонился над телом деда и на всякий случай убедился, что пульс отсутствует. Подумав, забрал из безвольных старых рук курительную трубку и спрятал её в карман.

Затем, делая всё более твёрдые и уверенные шаги, направился к дому, где сидели за столом ничего не замечавшие родители. Их примитивного зрения было недостаточно, чтобы заметить произошедшую перед домом сцену.

— Мама. Папа. — Голос мальчика ещё не окреп, но лицо выражало суровую уверенность. — Кажется, дедушка умер.

— Что ты такое говоришь?! — возмущённо воскликнула Лида, но тут же ойкнула, когда Максим сорвался с места и, оттолкнув с дороги сына, кинулся к телу отца. Лида, робко заламывая руки, бросилась следом.

Аякс, мирно лежавший под столом, поднялся на все четыре лапы и несмело, с сомнением, приблизился к мальчику.

— Всё в порядке, — сказал Виктор, протянув псу ладонь. — Это я.

Холодный собачий нос ласково уткнулся в детскую ладошку. Аякс жалобно заскулил и боязливо задёргал хвостом.

А в сверкавших торжеством глазах обернувшегося в сторону семьи Виктора блеснули в величественном взмахе золотистые крылья звёздного мотылька.

Война Богов наконец-то завершилась. Усмирён беспощадный Вулкан, побеждены его жестокие дети. Многих не досчиталось Небо: одних светлых Богов растерзали создания Тьмы, другие сами пожертвовали собой ради общей победы. И люди бились против исчадий зла, претерпев небывалые лишения.

Лежащий в руинах мир остывал, устав от пожаров. Затонул в морской пучине пронзённый небесным оружием кровавый змей Орис, сгинула в кромешном мраке отравленная посланница смерти Ликс, заточён в магическом камне собиратель душ могущественный дух Роген. Не осталось больше и других детей Вулкана, но и поныне скорбь царит в мире Богов и людей.

В мире, готовом к переменам.

Стены горного ущелья давили своей монументальностью. С отвесных скал временами осыпались камни, будто кто-то невидимый пытался прорваться в хранимое ущельем пространство. Зловеще гудел в вышине холодный ветер. Светлую полосу небес, стиснутую скалами, тревожили невинно-белые облака.

В ущелье раздавался ровный цокот копыт. Два всадника, отринув страх, дерзнули посетить это священное место. Впереди их ждал величественный, затерянный между каменными массивами небывалый храм светлых Богов, куда простые смертные не решались соваться. Но всадники многое повидали на только что завершившейся войне, и их отнюдь не пугали высшие силы. Наоборот, они ощущали свою сопричастность с теми великими существами, которые возвели свой храм — место соединения двух вселенных, Неба и Земли.