Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Мир, готовый к переменам.

Как можно этого не понимать? Как можно называть эту музыку шумом? Как можно говорить, что рок несёт зло?

Сейчас вы поймёте, что ошибались. Это волшебно!

Люди в вагоне метро невольно заозирались, пытаясь понять, откуда исходит музыка. Но рок гремел отовсюду.

Какая-то старуха брезгливо поморщилась, демонстративно сплюнув. Два молодых парня в конце вагона весело затрясли головами в такт музыке. Где-то заплакала девочка.

Пётр улыбнулся и прибавил звук в плеере.

Вот вам! Пусть музыка звучит везде! Пусть отражается в пространстве! Проникает в умы. Подавляет всё наносное. Дарит радость.

— Пусть летит она по свету, я дарю вам песню эту… — прозвучал бесцветный шёпот над самым ухом. Пётр вскинул голову, но наткнулся взглядом лишь на рекламный плакат, с которого улыбалась миловидная девушка в деловом костюме.

Протерев пальцами усталые глаза и покачав головой, Пётр поднялся и двинулся к дверям. Поезд слегка качнуло на повороте, и он начал замедляться, приближаясь к станции. За окнами промелькнули сонные прохожие, безрадостно направлявшиеся на работу. Наконец, поезд остановился, и Пётр вышел из вагона.

Музыка вышла вместе с ним.

Хочется, хочется оставить после себя хоть что-нибудь. Но не всем дано. И мириады жизней гаснут, исчезая навсегда, так, словно их и не было никогда. Вас не было! Никого из вас! Словно следы, заносимые песком и заливаемые водой, вы стираетесь с поверхности необъятного древнего шара, в холодном молчании прорывающегося сквозь пространство навстречу своему новому возрождению после миллиардов лет ожидания.

Следы…

От кого-то не остаётся даже их. Мелкую рыбу съест большая рыба. Букашка застынет в янтаре. Первобытный монстр отдаст свою плоть речному илу, чтобы стать камнем в музее. И через тысячу лет близорукий и весёлый археолог раскопает этот город — некогда полный жизни и движения город, — чтобы углубиться в размышления, для чего это люди использовали странные чугунные ёмкости с плоским дном и ручкой и почему у всех электроприборов есть длинный рогатый хвостик? Скелет завзятого выпивохи встанет в музее рядом со скелетом выкопанной на кладбище девочки, а само кладбище станет называться некрополем.

А ещё через пятьсот лет рядом с этими скелетами встанет сам археолог — но уже в мёртвом виде.

Кажется, люди уже преодолели некий порог, после которого им уже нельзя оставаться людьми. Хочется большего. Хочется…

Но нет. Просто некуда идти, и гомо сапиенсы начинают крутить и вертеть то, что уже имеют, выворачивая на самые немыслимые лады.

— Тэнтл, вставай.

— Дай поспать. Погоди. Ещё минутку. Одну.

…Время. Следы. Вертим на разный лад. О чём это я?..

Да. Танцы. Нет ничего глупее танцев. Бессмысленные движения в пространстве — без цели и без причины. Аплодисменты — приматы хлопают в ладоши, выражая восторг. Песни. Ничего общего с пением птиц — просто песни. Зачем писать стихи? Что такое стихи? Придёт когда-нибудь высший разум и спросит: для чего составлять слова в строчки и подстраивать строчки под рифму? А мы и сами не знаем! Просто весело! Это квест! Задание. Мы ставим себе задачу и хотим с ней справиться. Сможем, нет?

Людям стало скучно развиваться, ведь некуда больше сделать новый шаг. Толкучка, суета, выдавливание с нажитого места. Давайте придумаем что-нибудь новенькое из старенького!

— Тэнтл!

— Встаю я, встаю.

Вставать, разумеется, не хотелось. Так хорошо шла мысль. Воображение рисовало залитую светом вселенную и выпуклость планеты, на которой паразитировала жизнь. Потоки энергий соприкасались с биосферой, но мало кто замечал, как над головами проплывают призрачные сущности — могущественные и бессильные одновременно.

— Тэнтл, выпусти меня!

Наконец, Тэнтл открыл глаза. Он лежал на стене однокомнатной квартиры, подложив руки под голову. Под ним распахнутая кровать, сброшенное на пол одеяло, влажная от пота подушка. В углу пылится телевизор. Дверцы старенького шкафа распахнуты, внутри виден висевший на вешалке чёрный плащ. Под окном свалены в кучу немытые занавески. На соседней стене висит чёрно-белая карта города.

Тэнтл зашевелился. Сильные и гибкие руки протёрли помятое лицо. Затем ладони коснулись шершавой стены и отделили от неё тело. Босые ноги мягко ступили на пол.

Тэнтл выпрямился во весь свой немалый рост и глубоко вздохнул. Почесался. Ссутулился. И направился на кухню. Телевизор, мимо которого он проходил, включился сам, хоть и не был соединён с розеткой. Экран показывал рекламу. Звука не было.

— Эй, ты меня забыл! — донёсся сзади недовольный писк, но возвращаться не хотелось.

Тэнтл открыл холодильник — лампочка так и не зажглась. Впрочем, внутри и так было космически холодно. Пальцы сомкнулись на покрытой ледяной влагой бутылочке с йогуртом. Одним движением смахнул крышечку и залпом осушил содержимое.

Хорошо!

— Тэнтл, твою мать, я сейчас обоссусь!

— Да иду я…

В комнате на столике стояла высокая стеклянная банка. А в ней…

Обычный человек ничего бы в ней не увидел. Как и не услышал голоса её обитателя. Но Тэнтл не был ни обычным, ни человеком. В банке витало блекло-серое блестящее существо каплевидной формы. От непропорционально большой головы — с маленькими круглыми глазками — вниз спускался тоненький хвостик-щупальце. Широченный рот скалился в ухмылке, демонстрируя множество мелких, но острых зубов. Запросто палец оттяпает, если быть неосторожным.

Тэнтл постоял над банкой, испытывая терпение существа, и всё-таки открыл крышку, выпуская пленника на свободу. Тот лихо взмыл под потолок, покинув ненавистную банку.

— У тебя две минуты, — сказал Тэнтл.

— Пять! — улетая в сторону туалета, выкрикнуло существо.

— Но не больше.

Этого маленького поганца звали Шкрим, хотя он откликался и на другие имена. Без Шкрима в современном мире не выжить. Никак. И надо же следить, чтобы не сбежал — тварюшка свободолюбивая, хвостиком махнёт, и поминай как звали.

Когда головастик вернулся, «усевшись» на краешек банки, Тэнтл спросил:

— Есть новые сообщения?

— Есть. Хочу. — Щербатый рот растянулся в жутковатой улыбке.

— Сперва работа, потом еда, — не понял шутки Тэнтл.

— Скука… — Но под взглядом хозяина Шкрим всё-таки преисполнился серьёзности. — Вроде есть одно сообщение. Сейчас…

Он закатил глаза, словно осматривал содержимое собственной головы и надолго замолчал, считывая из эфира строки послания. Тэнтл использовал его как автоответчик для сообщений из других пространств.

— Ага, — наконец, сказало существо. — Зачитываю. Экх-тьфуй. Значится. «Внемли, ловец духовного, беда пришла в мир твой. Из темницы кошмара вырвался дух-защитник, чьи воспоминания были нами изъяты. Положение таково, что он будет искать себе хозяина-носителя в мире людей, но не будет знать, что ему делать с носителем и как использовать собственную силу. Во избежание нежелательных последствий приказываю вернуть или уничтожить. Действуй предельно осторожно. Восьмой». Типа того, — закончил Шкрим.