Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Она отвернулась и закрыла глаза. Точнее, глаз. Она почти ничего не чувствовала под повязкой, кроме того, что правое веко не желает ни подниматься, ни опускаться. Услышав удаляющиеся шаги социальной работницы, Нелл открыла зрячий глаз и обнаружила, что серебряные нити вернулись. Они распускались, подобно цветочным бутонам, раскрывали лепестки, а затем отрывались и улетали, чтобы встретиться с другими нитями, соединиться и произвести новые цветы, а те, в свою очередь, улетали и образовывали новые связи. Мир вокруг Нелл начал смахивать на клетку, хотя женщина не понимала, по какую сторону решетки находится она сама.

Внезапно она почувствовала, как одна из нитей-проволок входит в висок все с той же вспышкой раскаленной добела боли. Секундой позже вторая пронзила повязку на правом глазу – так легко, словно никакой повязки и не было. Нить прошла насквозь через голову, пришпилив женщину к подушке.

Левый глаз отчаянно слезился, но Нелл увидела, как Зовите-Меня-Анна вбежала обратно в палату с медсестрой. Их рты открывались и закрывались – женщины звали ее по имени. Она видела, как их руки тянулись к ней, но находилась сейчас слишком далеко.

Вот так оно и будет. Нет, так было всегда, но пять чувств так усиленно старались компенсировать недостаток шестого, что люди принимали иллюзию связи за реальность. Способность к внушению – что стало бы с человечеством без нее?

Зрение. Слух. Обоняние. Вкус. Осязание. *****.

Связь.

Слово было лишь грубым приближением, но идея начала проясняться. Она становилась яснее, чем зрение в левом глазу, сейчас медленно гаснущее. Но Нелл все еще видела достаточно, чтобы понять: Зовите-Меня-Анна близка к панике.

Мужчина в белом халате оттолкнул социальную работницу в сторону. Нелл смутно чувствовала, как его руки прикасаются к ней, но связи все равно не было.

Нелл выбиралась из сна с таким усилием, словно карабкалась по отвесной скале, а к поясу ее было привешено не меньше дюжины мешочков с песком. Казалось, что рот набит прелой шерстью и землей. Знакомый вкус – лекарства. Наверное, отплевываться придется весь день.

Вначале она пробовала принимать лекарства по просьбе Маркуса. Антидепрессанты, транквилизаторы и, наконец, нейролептики. Вкус у всех них оказался одинаковым, потому что Нелл не страдала от депрессии, неврозов или психозов. А Маркус между тем все отдалялся и отдалялся. И, в отличие от сухости во рту, лишнего веса и дрожи в руках, это было необратимо.

Зовите-Меня-Анна об этом понятия не имела. Она все повторяла, что Нелл должна повидать мужа, хотя они уже почти не воспринимали друг друга. Маркус тоже этого не понимал – по крайней мере, не так, как понимала Нелл. Он считал, что и это обратимо.

Под неподъемными веками появились цветовые пятна. Странные цвета, непрерывно менявшиеся и переходившие один в другой: зелень в золото, багрянец в красный, синий в аквамарин. Где-то между ними затесался оттенок, которого Нелл никогда не видела прежде и никогда не увидит.

Зрение. Слух. Обоняние. Вкус. Осязание. *****.

С-с-связь…

Слово было как булыжник, пытающийся занять место гальки, выглаженной миллионами лет и космическими расстояниями до невероятной точности и совершенства.

Нечто может находиться в миллионе световых лет от тебя и в твоем глазу одновременно.

Зрение. Слух. Обоняние. Вкус. Осязание. *****.

С-с-соеди…нение.

С-с-слллияние.

С-с-с-сообщщщеннние…

Внезапно Нелл представилось, как она бегает вокруг подножия пирамиды, высматривая дорогу наверх. Пока она вглядывалась в картину, та сменилась другой: Нелл бегала теперь вокруг слона и нескольких слепцов, но все еще пыталась найти путь на вершину пирамиды.

Картинка поблекла, и Нелл внезапно ощутила, как сильно бьет по закрытым глазам свет потолочных ламп. По глазу. Она вздохнула: даже если ей удастся в конце концов достичь понимания, или понимание достигнет ее, как она сможет объяснить связь между слоном, слепцами, пирамидой и кораблями Колумба?

В мысли ворвался затхлый запах поражения. Пахло очень сильно – Зовите-Меня-Анна все еще была здесь. Чуть позже Нелл услышала звук, с которым деревянная ложка стучит по дну кастрюли. Досада, но не просто чья-нибудь, а Маркуса.

Нелл еще никогда не ощущала присутствие мужа так ясно, не видя его. Возможно, запах поражения, исходивший от Зовите-Меня-Анны, сработал как усилитель.

Переменчивые цвета превратились в незнакомый женский голос.

– …много вы знаете о работе мозга?

– Немного, – ответила Зовите-Меня-Анна.

Маркус буркнул что-то – как будто тяжелый валун покатился по грязной дороге.

– Как правило, синестезия является побочным эффектом некоторых медикаментов или симптомом болезни.

– Как насчет сумасшествия? – резко спросил Маркус.

Ложка застучала по кастрюле громче.

– Иногда психически больные люди могут испытывать нечто подобное, но это не относится к характерным симптомам психических заболеваний. В случае вашей жены это симптом опухолей.

– Опухолей?

Зовите-Меня-Анна была искренне огорчена. Вина в ее голосе тихо-тихо скреблась острыми мышиными коготками.

– Двух, хотя, возможно, и трех. Насчет большей мы не уверены. Та, что поменьше, – акустическая неврома. Она…

– Это из-за нее Нелл слышит всякое? – вклинился Маркус.

Врач ответила не сразу.

– Вероятно, нет, хотя некоторые пациенты жалуются на шум в ушах, – в конце концов сказала она. – Опухоль не злокачественная, не дает метастазов и, как правило, растет очень медленно. У вашей жены она увеличивается быстрей, чем обычно. Но есть еще и вторая…

Молчание.

– Я работала нейрохирургом всего десять лет и не могу утверждать, что успела повидать все, но эта опухоль очень… э-э… необычна. Полагаю, Нелл жаловалась на головную боль?

Тишина, затем Зовите-Меня-Анна откашлялась.

– Я думала, у нее кластерные головные боли. Это неприятно, но не так уж редко встречается. У меня они тоже бывают. Я давала ей свои таблетки, но не знаю, принимала она их или нет.

Снова небольшая пауза.

– Иногда она говорила, что у нее болит голова, но этим дело и ограничивалось, – наконец произнес Маркус. – Мы официально не вместе уже больше двух лет, так что я не в курсе последних событий. Она ночует на улице.

– Мы не можем сказать, когда все началось, пока не проведем детальное сканирование.

– Сколько это будет стоить? – спросил Маркус.

Затем, после исполненной значения паузы, он добавил:

– Эй, она сама ушла от меня, чтобы ночевать на улице, – и это после того, как я спустил целое состояние на психиатров, лекарства и больницы. Затем мне сказали, что нельзя заставить человека лечиться насильно, если он не представляет угрозы для общества, и так далее, и тому подобное. А теперь у нее рак мозга, и мне придется оплачивать счет. Черт, мне давно надо было с ней развестись, но это казалось слишком…