Вероника Батхен - Вербариум [litres]

– Я вызову. По-латтонски, – предложил Тимофей. – Это ведь не шутка? Я действительно говорю по-латтонски?

– Спроси Шведа, – хором посоветовали мы с Мухой.

– Уходите, – сказал тогда Тимофей. – Мы сами вызовем полицию и «скорую». Вам нельзя оставаться, вас ищут.

– Он прав, – подтвердил Швед.

Мы посмотрели на Деда – что он ответит?

– Будем ковыряться с вами до последнего, – ответил Дед. – Держи мобилу, Тимофей. Чтоб они сдохли – те, кто нас поссорил.

– Чтоб они сдохли, – подтвердил Швед, а Тимофей потёр рукой лоб.

– Я не хочу… тебе меня не взять… – пробормотал он. – Пошёл прочь, пошёл прочь, убирайся…

И вдруг выдал такое на чистейшем русском языке, что даже Дед сказал «ого!».

Поскольку Тимофей разговаривал сам с собой, мы попросили Шведа показать, где могут быть остальные трое. Швед, придерживая правую руку левой, пошёл вокруг дома. Мы с фонариками и лопатами, – следом.

– Вот тут были двери, за ними сразу комнатка, вроде прихожей, за ней большая комната. Слева – кухня… Боромир, кажется, был на кухне… Боро! Боро!

Ответа не было.

– Что вы взрывали? А главное – зачем? – спросил Дед.

– Это был не взрыв, – сказал Швед, – это гораздо хуже. Он думал, что убьёт нас…

– Кто?

– Если скажу – всё равно не поверите… Боро! Гольд! Гольд был в комнате с печкой…

– И где она?

– Она – если войти в большую комнату, то справа.

– А взорвалось – в большой комнате? – допытывался Дед.

– Да не взорвалось! Никакой это не взрыв! – выпалил по-русски Швед, но опять перешёл на латтонский. – Я не могу объяснить. Вы подумаете, что я совсем спятил. Вот тут, кажется… Если бы поставить подпорку – можно было бы убрать вот это…

– Понял, – сказал Дед. – Там дверь сарая – в дюйм толщиной. Можно её вогнать. Гость, в сарае наверняка есть топор. Ты можешь сбить петли?

– Постараюсь, – ответил я.

– И скажи Тимофею – пусть наконец перестанет бормотать, как маразматическая горилла, и позвонит в полицию. Если не хочет – забери у него мою мобилу, с неё Швед позвонит.

– Вот же моя… – Я полез под куртку, искать подвешенный к ремню футляр.

– Ну, ты орёл! – возмутился Дед. – Вы с Мухой, когда поставите дверь, вообще уберётесь к чёртовой бабушке! Вам нельзя показываться полиции на глаза! Вас-то видели, а меня – нет! А я скажу, что пришёл с Тимофеем. Вот я, вот моя мобила, никто не придерётся.

Он был прав. Мы с Мухой притащили эту самую дверь и вогнали её как раз под нависший край крыши – строго перпендикулярно земле. Всё это время Швед звал своих, а Дед откатывал в сторону большие обломки стены.

– Летите, орлы, – сказал он, когда, по его мнению, уже следовало ждать и полиции, и «скорой». – По опушке – до железной дороги, а за ней – кажется, километр до шоссе. Там словите попутку.

– Кто нас возьмёт? – безнадёжно спросил Муха. – Проще не тратить время и возвращаться пешком. Часа через два будем дома.

– Или, по крайней мере, там, куда можно вызвать такси, – добавил я.

В общем, мы ушли, оставив Шведу и Тимофею толстые свитера, а Дед остался.

Звонить Деду ночью мы опасались – кто его знает, где он, может, сидит в полиции и даёт показания. Дело-то очень подозрительное – взорвался дом. Пусть заброшенный – но всё-таки дом, чья-то частная собственность.

Конечно, мы перебрали все варианты. Дом мог быть даже сороковых годов постройки, и его установили над какой-нибудь невзорвавшейся авиабомбой А с годами что-то в ней проржавело – она и ахнула. Кто-то из красных или чёрных кладоискателей мог использовать дом как склад для своих находок – если они что-то откопали в лесу, то могли спрятать оружие в таком удобном месте, чтобы потом понемногу вывезти. Но неужели Тимофей с парнями не поняли, что это такое?

Я остался ночевать у Мухи. Он ещё на полтора часа сходил в игру присмотреть за клиентом. А на следующий день мы стали искать Деда.

Дед нашёлся дома у Тимофея. Это было примерно так же, как если бы арабский террорист нашёлся в церкви, истово бьющий поклоны.

– Все живы, – сказал он. – Но только Боро в реанимации.

– Что это такое было? И кто у них пятый? – спросил я.

– Пятый, слава богу, сумел уйти. Но это не телефонный разговор, орлы. Тут такое делается…

Мы получили от Деда довольно странную инструкцию – поехать в гинекологическую клинику на Ратушной площади и отнести передачу пациентке по имени Рита Куус. Потом нам следовало ждать его звонка.

Если мужчина заботится о пациентке такого заведения, которая ему не жена, то его совесть явно нечиста. Так рассуждали мы, покупая обязательные апельсины, бананы, йогурты и шоколадки. Но когда и как Дед умудрился нагрешить так, что мы ничего не заметили? Имя-то мы услышали впервые.

В регистратуре нам сказали, в каком отделении лежит пациентка, а за шоколадку подсказали, как к ней проскочить по служебной лестнице.

Она оказалась черноволосой бледной девушкой, не то чтобы красивой – скорее просто привлекательной. То есть пока лежала с закрытыми глазами. Когда же, услышав нас с Мухой, она открыла глаза, мы чуть не отскочили. Я ощутил что-то вроде удара в переносицу.

– Мне двигаться нельзя, сильные ушибы и сломанные рёбра, – сказала эта Рита по-русски. – Мне вкололи обезболивающие. И я выложилась, когда уезжала оттуда… Все ресурсы ушли… Но вы мне поможете отсюда уйти. Я уже могу работать.

Говорила она почти без латтонского акцента. Но она была более чистокровной латтонкой, чем все белобрысые и щекастые девицы нашего лимитрофа. Я узнал в её лице либские черты – либии как раз были раскосые и темноволосые. Они, уходя в небытие, поделились кровью с пришлыми латтонцами.

– Ты с ума сошла, – вот и всё, что я смог ей ответить.

– Нет. Я не могу тут долго быть, парни. За мной могут прийти. Мне нужен донор.

– Это можно, – сразу согласился Муха. – Только у меня в крови сейчас процентов десять пива. У него тоже.

– Кровь тут ни при чём. Сядь сюда, на край, возьми меня правой рукой за левую руку, левую положи мне на правый висок и нагнись, я тоже должна положить тебе руку на висок.

Муха всё это проделал, хотя я по глазам видел – что-то ему страшновато.

А потом мне показалось, что с глазами беда – я увидел голубые искры между губами Мухи и губами Риты. Облачко голубых искр, которое растянулось и, став плоским, повисло между ним и ней, как натянутый платок. Пока я протирал глаза, оно исчезло.

– Теперь ты, – сказала мне Рита. – Бояться не надо. Я просто возьму у тебя немного энергии, чтобы полечиться. Мне нужно ускорить движение энергии по каналам, чтобы омыть все больные места. Выручайте, парни, я вам ещё пригожусь.

– Гость, помоги встать, – попросил Муха. – Голова кружится…

Я молча выволок его в коридор.