Ханну Райяниеми - Квантовый вор. Рассказы.

— Что ж, парень, раз твоего отца здесь нет, кто-то должен преподать тебе урок о вреде воровства.

Удары винтовочных прикладов обрушиваются на его голову, ребра и руки, им вторят смех и брань солдат, и каждый удар открывает в теле новый кратер боли. Спустя некоторое время все сливается в ослепительный шквал агонии.

Он не помнит, когда все прекратилось. Сознание возвращается, когда мимо проползает очередной ремонтный робот. Люди ушли, жестокая игра им надоела. Он чувствует себя сломанной куклой: песок под головой почернел от крови, онемевшее лицо покрыто липкой стягивающей маской. Попытка пошевелиться отзывается в ребрах острой болью. На то, чтобы сесть, уходит немало времени: тело жаждет свернуться в клубок и остаться на песке.

Он разжимает пальцы правой руки. На ладони часы громилы, массивный серебряный браслет, украшенный драгоценными камнями.

Именно этот момент запоминается ему навсегда: не добыча, а сам факт мгновенного превращения в другого человека. Как будто он заново родился.

Он будет вспоминать его всю свою жизнь: по ту сторону моря, в городах и дворцах, и в других мирах, везде и повсюду. Так не всегда будет получаться. Порой его будут ловить и убивать. И однажды, в тюремной камере, он начинает читать книгу.

Мальчик превращается в молодого мужчину с тонкими бровями, впалыми висками и усталыми глазами Петера Лорре. На нем смокинг и отороченный красным кантом плащ, словно он собрался в оперу. В петлице белый цветок, пахнущий летом. Это я.

Мы стоим плечом к плечу в прозрачном лабиринте, освещенном далеким невидимым солнцем. Холод пробирает до костей, и наше дыхание мгновенно превращается в облачка пара. По обе стороны узкого извилистого коридора расположены стеклянные камеры. Свет просачивается сквозь стены и оставляет на гладком зеркальном полу разноцветные узоры. В каждой камере находится изображающая меня восковая фигура. Вот я в молодости, вот постарше, вот с камнями зоку над головой. Все двери украшены чугунным литьем с изображениями цветов и птиц и снабжены табличками со старомодными надписями от руки. Интерьер напоминает мне входы в парижское метро. Дверь камеры позади меня открыта, и из нее веет жарким ветром пустыни. Табличка над ней гласит: «НАЧАЛО».

Все это очень сильно напоминает мне тюрьму «Дилемма».

Другой «я» улыбается, проходит мимо меня и закрывает дверь камеры. Затем жестом затянутой в белую перчатку руки предлагает углубиться в лабиринт.

— Хорошо, — произносит он. — Вот мы и собрались. Все мы.

Я иду по коридорам хрустальной галереи своих сущностей. Другой «я» на ходу что-то напевает.

— Сюда, — наконец говорит он, показывая на камеру с надписью «КОНЕЦ». Он вынимает небольшой золотой ключик, вставляет его в железный замок и открывает дверь. — Это моя. Нам тут будет немного удобнее. В галерее такой беспорядок. Так ведь это и есть причина твоего появления здесь? Генеральная уборка?

Внутри стоит небольшой стол и два тяжелых стула красного дерева напротив друг друга. Он указывает на один из них.

— Прошу, присаживайся.

Я осторожно сажусь и пристально наблюдаю за ним. Окружающая обстановка не похожа ни на вир, ни на Царство, насколько я могу судить, все прочно и реально. Я не ощущаю интерфейса «Леблана». В затылке начинается неприятное покалывание.

— Нужно ли опасаться каких-нибудь ловушек? — спрашиваю я. — И если ты собираешься поиграть, учти, я не взял с собой оружие.

— О нет, — отвечает он. — Никаких игр. Никакого оружия. Не здесь и не сейчас. Только истина. — Он откидывается назад и улыбается. — Во-первых, Жан, — думаю, я могу тебя так называть, — прими мои поздравления! Ты первый из нас, кто сумел сюда попасть. Колоссальное достижение.

Я приподнимаю бровь.

— Во-вторых, прошу учесть, что я не полный гогол, как ты, просто парциал, эскиз, обладающий ограниченной автономией. Возможно, я не смогу ответить на все твои вопросы. И уж точно не смогу помочь в разрешении насущных проблем, которые у тебя могли бы возникнуть. Мне кажется, они связаны с решительным молодым человеком, с которым я немного поговорил, когда он впервые появился на корабле. Он очень настойчиво пытался воспользоваться любой слабостью в наших системах, и я счел нужным сказать ему несколько слов.

— Я благодарен тебе за это. Весьма любезно с твоей стороны.

— Да, я ведь должен был дать тебе какой-то намек, верно? Этот молодой человек — часть твоего плана похитить у Матчека Чена камень Каминари? Если так, могу тебя заверить, что ты напрасно тратишь время. У Чена его нет.

— Гм. Я уже сам об этом задумывался.

Я перебираю полученные от Сумангуру воспоминания о том, как Чен наложил руку на камень Каминари. Теперь задним умом я понимаю, что в этом деле что-то не так.

— Зоку слишком легко отказались от камня. Как будто специально подстроили, чтобы чены его нашли. Тут чувствуется рука Большой Игры.

— Точно.

— Но откуда мы знаем, что камня у него нет? — спрашиваю я себя.

На его лице знакомая усмешка.

— Ну, я, конечно, попытался его украсть. Выяснилось, что это ловушка для дураков. Коварный вирус, который должен был уничтожить целый копиклан ченов. Большая Игра не шутит. Я был почти удивлен, что они не подбросили взрывающуюся сигару или отравленный скафандр. — Он вздыхает. — Ничего не меняется. Я сохранил подделку на память об этом случае. Она валяется где-то здесь. Ну, а чтобы закончить дело цивилизованным образом, я оставил замену — с визитной карточкой.

— Да, это полезная информация. Знаешь, я потерял несколько месяцев и лишился друзей, пытаясь похитить твою визитную карточку.

Он машет на меня рукой.

— Успокойся, успокойся. Я ничего не мог тебе сказать, пока ты не избавился от Жозефины. Но теперь ты здесь, это самое важное.

— Так как же насчет настоящего камня? Как я понимаю, он остался у Большой Игры?

— Вот теперь мы дошли до главного, — говорит он.

— После того, как я попытал счастья с Ченом, я стал разыскивать настоящий камень. Да, Большая Игра его сохранила, если только они не совершили какую-нибудь исключительную глупость совсем недавно. Я не стану посвящать тебя в детали. Я его нашел. Оставалось лишь протянуть руку и забрать камень. Вот только...

Его взгляд устремляется куда-то вдаль.

— Только что?

— Он не принял меня. — Он снимает перчатки, прикрывает глаза и сжимает пальцами переносицу. — Я испытал колоссальное разочарование. Держать в руках частицу разумного пространства-времени и...

С его губ срывается то ли смех, то ли стон, и он качает головой.

— Ладно. Это не имеет значения. Но это действительно сделали Каминари. Они вычислили причину Коллапса. Скрытой нелинейности в самой квантовой механике, проявляющейся при масштабной степени сцепленности. В данном случае случился коллапс волновой функции, внезапная декогерентность целой системы, перешедшей в другое состояние.