Алексей Поляринов - Центр тяжести

– Начали.

Я открыл бланк и быстро просмотрел задание. И в эту секунду меня отпустило, я полностью расслабился – все эти задания я мог решить с закрытыми глазами. Ну ладно, не настолько просто, с последним пришлось повозиться минут пятнадцать, и тем не менее через полчаса я положил ручку и поднял руку.

– Что такое? – спросил преподаватель.

– Я закончил.

– Вы – что? – Он нахмурился.

– Я закончил тест.

Студенты оборачивались на меня, преподаватель посмотрел на часы, почесал затылок. И только тут я заметил, что с начала экзамена прошло всего сорок минут. Наверно, не стоило так быстро все делать. Но у меня в голове время двигалось иначе, поэтому следить за часами я просто не мог, сердце гремело в груди и в горле, как барабан.

– Что ж, если вы закончили, проверьте, правильно ли вы написали свои паспортные данные на первой странице. И можете быть свободны. А остальным – не отвлекаться! У вас есть еще три часа.

Я вышел из здания и направился к метро. Я смотрел себе под ноги и видел не асфальт, но его фактуру, трещинки, их узоры и пересечения. Рядом затормозила машина – «Гелендваген», это был Цыган, он открыл дверь: «Садись!» Я сел, и мы тронулись.

– Ты чего так быстро-то?

– Я все.

– В смысле «все»?

Я пожал плечами:

– Все решил.

– Так быстро?

– Ну да.

Он вел машину, но смотрел не на дорогу, а на меня. А я смотрел на него и видел каждую пору у него на лице и болезненный прыщ на левой скуле и в который раз уже удивился тому, как аккуратно и геометрически совершенно, по всем законам Фибоначчи у него выстрижена бородка – сколько же времени он каждое утро тратит на нее?

– И как?

– Что – как?

– Как думаешь, сдал?

– Ну, там только последнее задание было сложное. Насчет него я не уверен. Все остальные точно решил.

– Ошибок наделать не забыл?

– Не забыл. Две ошибки в бланке А, и одна в бланке Б.

Цыган пару секунд разглядывал мое лицо (пока я поражался этой его способности – вести машину, не глядя на дорогу), потом широко улыбнулся. Господи, какие же уродливые зубы.

– Эй, чувак, да тебя плющит же до сих пор. – Он захохотал и забарабанил ладонями по рулю от восторга. – Ха-ха, прикинь, ты по поддельным документам сдавал экзамен под дозой. Вот ты офигеешь, когда отпустит и ты поймешь, где был и что сделал, ха-ха.

Я вернулся в общагу, но еще очень долго не мог прийти в себя. Казалось, все закончилось хорошо, но утром у въезда во двор меня снова ждал «Гелендваген». Барыга в этот раз не выглядел расслабленным, наоборот – бледный, растрепанный, он нервно курил, опершись спиной о крыло своей квадратной машины. Когда я вышел, он бросил сигарету и направился ко мне, по его лицу – набыченному, злому – я сразу понял: что-то пошло не так. Признаться, я до смерти испугался, был уверен, что он сейчас без лишних разговоров пырнет меня ножом, и мне бы что-то предпринять, но я стоял, неподвижный, как олененок в свете фар. Цыган схватил меня за воротник и затряс – пуговицы от рубашки полетели во все стороны.

– Ты что наделал, долбоклюй?

Я молчал, хотел сказать что-то, но во рту пересохло, язык, наоборот, словно, распух. Он влепил мне пощечину и оттолкнул.

– Ты нахера задания из бланка С решил, кафель ты сортирный? Я же сказал: решать только А и Б.

Я судорожно вспоминал наш уговор: он ничего не говорил про бланк С, а я решил все на автопилоте, потому что был под дозой. Я бы мог что-то сказать в свое оправдание, но молчал – какой смысл? Он ведь пришел сюда не за объяснениями. Все уже случилось, и пути назад нет. Цыган пришел за другим – свести счеты.

– Это задания для вундеркиндов, мудень. Их никто не решает! Никто не поверит, что я их решил. Они сразу просекли, что работа не моя, тупой ты мудила.

– Какие-то проблемы? – На плечо мне упала огромная ладонь Гены. – Егор, ты в порядке?

– Нет, он не в порядке! Ваш мозговитый долбодятел все запорол! Но мне-то что? Я соскочу, мне не впервой, а вот у тебя, – он больно ткнул пальцем мне в солнечное сплетение, – проблемы. Ты пошел на госэкзамен с фальшивыми документами. Это сразу две статьи: мошенничество и подделка. За тобой придут, уебок! Собирай вещи. Это минимум двушка, понял? Минимум. – Показал два пальца. – И другу своему, человеку дождя, передай: он все еще должен мне денег. – Он посмотрел на свои часы с турбийоном. – Через семь часов долг увеличится до двухсот одной тысячи. Триста рублей я, так и быть, прощу. Чего уставились, уебки?

Из-за спины у меня выскочил Рома, толкнул Цыгана, и тот неловко упал на спину, попытался встать, но наступил на край своего черного плаща и снова упал.

– Эээ, ну-ка еще раз, как ты меня назвал, петушила? – Рома надвигался на него, закатывая рукава. На нем был спортивный костюм ЦСКА с гербом команды во всю спину.

– Ромыч, Ромыч, спокуха! – Гена, как всегда, играл в миротворца.

Пока он успокаивал Рому, Цыган запрыгнул в «Гелендваген».

– Ты уже в розыске, уебок! – крикнул он мне, опустив стекло, и надавил на газ, высунув из окна средний палец.

Я обернулся и увидел, что на улице, у подъезда уже стояли почти все пацаны из общаги, кто-то высовывался из окон. Они молча смотрели на меня. Я направился к подъезду, и они расступились, как Красное море перед Моисеем.

Я вернулся в комнату и несколько минут просто сидел на койке. Даже не думал ни о чем – как будто впал в анабиоз, отключился. Из ступора меня вывел голос Реми, он продолжал извиняться на своем ломаном русском:

– Ты из-за меня пожертвовал этой жертвой.

Я поднял на него взгляд.

– Ничего не бойся. Это я виноват в этой вине. Я признаюсь. Мы сами пойдем к полицейским полицаям и скажем, что Цыган подвергал меня насилию, а тебя шантажировал шантажом. И ребята тоже расскажут свои рассказы.

Он еще долго бормотал что-то, пытаясь утешить меня, а я сидел там, в комнате, на койке, и думал: что делать, куда звонить? Кому? Звонить Петро? Или маме? А смысл? Во-первых, стыдно, во-вторых, как они помогут? Бежать? Тоже глупость, куда я убегу? Что буду делать, если начну скрываться?

Единственное, что мне оставалось, – смиренно ждать. В конце концов, я ж не убийство совершил, и если полицаи возьмутся за меня, я думаю, мы сможем как-то договориться.

Я залез под одеяло, и на удивление быстро уснул и проспал без снов до самого утра, и утром пошел на занятия, меня никто не ждал и не искал – никаких людей в форме.

К вечеру, когда уже стемнело, я даже начал сомневаться, что меня ищут. В конце концов, с какой стати я вообще поверил барыге? Где гарантия, что его слова – не пустые угрозы?

Чем больше времени проходило, тем легче было дышать.

На следующий день мне пришло сообщение:

D: у тебя проблемы

Colin Laney: это вопрос?

D: утверждение я вижу записи ордер на арест