Маша Храмкова - Ген Химеры Часть 2. Сеть

Последняя фраза задела Ойтуша за живое, но ему хватило ума не обострять ситуацию до предела. Видно было, что у Сати накипело.

— План Айзека… — здесь девушка хотела сказать то, что в действительности думает о нем, но сдержалась. — Неужели ты всерьез думаешь, что подрывая цитадели протектория мы одержим победу?

— А что ты предлагаешь?

— Нам нужно вернуться на Остров, — фраза слетела с ее языка, словно Сати давно ждала момента, чтобы сказать это.

Она думала об этом уже несколько месяцев. Можно было без конца отрубать головы гидры, но они будут вырастать заново. Чтобы уничтожить монстра, нужно бить в сердце. Сосредоточить все свои ресурсы на зоне Х — месте, откуда приходят аниматусы и будут приходить, сколько бы цитаделей не было взорвано.

Сати чувствовала, что ее дорога лежит туда, что именно ей под силам уничтожить Роланда Грейси. Прислушиваясь к себе, она гадала: не великий ли одаренный растет внутри нее, не он ли дает ей силу, чтобы переломить ход истории? Сегодня она с легкостью одолела главу сопротивления, а завтра сможет дать отпор аниматусам. Сати чувствовала, как мощь разливается по ее жилам, с каждым днем превращаясь во всемогущество.

— Одаренность ослепила тебя, — сказал Ойтуш. Он слишком хорошо знал ее, чтобы не заметить самодовольный блеск в глазах.

— Ты не знаешь, что это значит, — отстраненно произнесла Сати, и тут же пожалела об этом. Впервый раз за все их знакомство она поставила Ойтуша на уровень ниже себя.

— Ты права, — холодно ответил он. — Но тебя-то я знаю.

На этом разговор был окончен. Двое вернулись в палатку, и больше не поднимали эту тему, хотя неприятный осадок остался на душе у каждого.

— У тебя есть план?

Мэгги и Томас стремительно пересекали площадь, стараясь держаться поближе к ровному ряду высаженных деревьев.

— Не привлекать к себе внимание — это самое главное, — негромко произнес парень, дыша ровно и глубоко.

От шоссе площадь из серого, гладкого как зеркало камня отделяла лестница, ведущая в подземную парковку и сеть супермаркетов. Там было людно, но сейчас это было на руку Томасу. Он хотел считать информацию из их коллективного сознания и узнать, что же случилось в Прато-Гамме.

Уже на лестнице Мэгги вдруг остановилась как вкопанная.

— Красные плащи, — упадническим тоном произнесла она, указывая на проезжую часть.

— Кто? — не понял Томас.

— Служители протектория, идиот!

Взглянув на шоссе, Томас увидел большой черный хаммер на воздушной подушке. Его сопровождали несколько ховербайков с вооруженными, одетыми в черные непроницаемые шлемы полицейскими.

— Нехорошо!

Схватив Мэгги за руку, парень потащил ее вниз по лестнице.

— Постой, — одернула его та. — Убедимся, что мимо проехали.

Но проезжать мимо служители не собирались. Свернув за угол, хаммер притормозил у старого здания драматического театра. Затем из него, в плотном кольце из полицейских, показались две высокие фигуры, одетые в длинные до земли плащи с капюшонами. Завидев алый цвет, словно пожар полыхнувший среди монументальных серых зданий, люди опускали головы и суетливо бежали куда подальше. Продолжая двигаться в оцеплении, служители поднимались по широкой лестнице драмтеатра.

— Зрелищ захотелось средь бела дня, — брезгливо прошептала Мэгги, словно речь шла о тараканах. Они постояли за углом до тех пор пока вся процессия не скрылась за толстыми колоннами фасада.

— Идем, — Томас потянул ее вниз.

В андеграунде царило оживление. Стены, превращенные в дисплеи, транслировали рекламу: от дикой нарезки кадров, действующих прямиком на подсознание до полноценных роликов, сопровождающихся красивой музыкой и проникновенным голосом за кадром. И если первая была призвана заманить к себе как можно больше клиентов, вторая по старинке служила удовольствием для настоящих эстетов.

Парень и девушка замедлили шаг и сделали вид, что с интересом рассматривают выставленные на витринах товары. Томас чуть прикрыл глаза, чтобы яркие цвета не мешали ему настроиться на нужную частоту. В головах потребителей он искал такие слова как “терроризм”, “бомбы”, “взрыв”, “Прато-Гамма”, но большинство их мыслей вращалось вокруг обыденных проблем и никак не удовлетворяло его запросу.

Ответ нашелся быстрее, чем он ожидал. Заиграла всем известная вступительная музыка выпуска новостей, и стены супермаркета потемнели от дыма.

Дымилась Прато-Гамма. Сгорала дотла, уничтоженная бомбардировщиками. Ни домов, ни набережных, ни зеленых парков не было видно — лишь черные руины, снятые с высоты птичьего полета.

Зрелище было настолько диким и неуместным здесь, среди стеллажей с кошачьим кормом и биодобавками, что многие люди замирали с раскрытыми ртами, а пакеты с продуктами падали из их рук.

— Пробудившийся вулкан сегодня утром стер с лица Земли богатый, процветающий город с населением более трех миллионов человек… — вещала диктор с почтительно-скорбным лицом.

“Вулкан?!” — Томасу показалось, что он ослышался; он прекрасно помнил беспилотников, летящих клином сегодня на рассвете.

Словам диктора не поверил не только он. На смену шоку пришло недовольное ворчание: люди быстро просекли, что телевидение вновь пытается скормить им несъедобную чушь. Но их возмущение, как и скорбь, были недолгими: гораздо приятнее поверить в удобную ложь, чем отправится в тюрьму, рассуждая, кто прав, кто виноват.

— Хорошо, что мы сдали билеты в Цфали — он всего в двадцати километрах, — сказала своему мужу молодая дама с ребенком на руках. — Кстати, ты пробовал эту сою?

Люди обменивались словами сочувствия и возвращались к своим покупкам. Вулкан — это, конечно, плохо, три миллиона погибших — ужасно, но есть-то хочется, да и жизнь продолжается.

В итоге, к концу короткого выпуска при своем мнении остался только невысокий мужчина в отделе с водорослями. Его голова напоминала треугольник, расположенный основанием книзу, а на макушке была круглая лысина.

— Три миллиона погубили, мрази! — говорил он, с остервенением бросая в тележку замороженные зеленые пачки.

“Что ж ты делаешь, болван!” — подумал Томас, уже собираясь вмешаться в его сознание.

— Прощай последний независимый город! — продолжал сокрушаться лысоватый. — Скоро и до Хаммацу доберутся. Всех под одну гребенку… — В этот момент девушка в вязаной шапочке случайно толкнула его тележку.

— Эй, ослица! Смотри, куда идешь! — гнев мужчины мгновенно переключился на других потребителей, ведущих себя, по его мнению, словно стадо баранов. Девушка не обратила на его слова ни малейшего внимания; вместе со своим меланхоличным спутником они взяли по бутылке воды и направились к пункту оплаты.