Маша Храмкова - Ген Химеры Часть 2. Сеть

Через несколько минут дубль Лазаруса Уика появился в каждой из четырех одиночных камер, чтобы выпустить пулю в лоб своих друзей.

Этого не слышали ни охранники, ни тюремные палачи: парень действовал быстро и бесшумно, не тратя время на слова прощания. Он знал, что любой из них на его месте поступил бы точно так же.

— Нам нужно присоединиться к сопротивлению, — хрипло произнес Лазарус, когда через двадцать минут он очнулся в кресле в комнате Елены. Уик вытер мокрое от слез лицо и уставился на едва различимую во мраке лепнину на потолке. На этот раз здание. которое они “арендовали”, было старым и разваливающимся.

— А разве мы — не есть сопротивление? — тихо спросила Елена. Признаться, раньше Уик думал также, но собственноручно пристрелив четырех своих людей, он осознал, насколько жалким было их положение.

— Никогда не поздно поучиться у более опытных, — наконец ответил он.

***

Служитель Обадайя Лонг рвал и метал. Прямо у него под носом были застрелены уникальные образцы человеческой непокорности, четверо одаренных, которые были столь выносливы и горды, что пытать их было одно удовольствие. Узнав о случившемся, он велел налить себе большую кружку кофе со сливками и привести своего нового фаворита — Черную вдову.

— Нас обвели вокруг пальца, моя дорогая, — со вздохом смертельно уставшего человека сказал Обадайя. — Тех двоих преступников, что ты поймала сегодня, больше нет в живых.

Черная вдова молчала, меланхолично взирая на служителя полуприкрытыми глазами.

— Их убил их босс. Милосердие… многим людям это свойственно, — Обадайя насыпал в кружку три ложки сахара. — После того, как поймаю его, велю тебе выпотрошить его внутренности, моя красавица.

Но паук не реагировал, словно Обадайя впустую сотрясал воздух своего кабинета.

— Ты слышишь меня, тупая ты тварь?! — неожиданно рявкнул он. Альбинос не выносил, когда его игнорировали, даже аниматусы.

Нельзя сказать, что реакция Черной вдовы была бурной. Она открыла веки, и взгляд ее белесых глаз столкнулся с угольно-черными глазами Обадайи. Странно, но в этот момент человек почувствовал, что перед ним не просто аниматус, а аниматус нового поколения: чертовски разумный, а еще обладающий очень хорошей памятью. На миг Обадайе стало страшно; он испугался своих слов и даже подумал о том, чтобы вызвать охрану. Но тут же напомнил себе, что аниматусы запрограммированы подчиняться хозяину при любом его с ними обращении. Это было главным законом при их создании. И все же… Все же, взгляд немигающих глаз Черной вдовы заставил служителя Лонга почувствовать себя самым обычным человеком из плоти, крови и дерьма.

Между Черной вдовой и Сарасти Розвели было мало общего. От слепой девочки остался лишь ген одаренности, крупица ее сознания. Теперь в новом теле, наделенном невообразимой мощью, ей многое виделось по-другому. Черная вдова чувствовала не только своих детенышей, но и всех тех аниматусов, что породил в своей лаборатории Эмиль Гебхард. И сейчас, расположившись в кабинете служителя Лонга и лениво пережевывая кусочек тухлого человеческого мяса, она пыталась мысленно дотянуться до их изувеченных душ, проникнуть в сознание, подружиться. Она умела не только принуждать, но и уговаривать, добровольно заманивая в свою паутину. Став Черной вдовой, Сарасти получила способность создавать нейросеть, объединяющую все виды разума, а еще отличную память, позволяющую ей в любую минуту вспомнить лица людей, мучивших ее.

Сейчас, глядя на Обадайю Лонга, она старательно запоминала каждую черточку его лица, так, на всякий случай. Чтобы потом узнать его среди миллионов других, жалких людишек. Сарасти знала, что стараниями Эмиля Гебхарда она теперь принадлежит этому человеку. Он продал ее, как товар, а быть чьей-то собственностью отнюдь не входило в ее планы.

***

— Две минуты до звонка, — президент Шан нервно взглянул на часы. — Не подскажите, почему это он звонит нам, а не наоборот?

Обадайя Лонг, спокойно сидящий в кожаном кресле, на мгновение оторвался от своих отполированных ногтей и произнес:

— Одаренные… У них на все свои причины, сэр.

Несмотря на то, что Цезарь Шан был президентом Метрополя, а Обадайя всего лишь служителем цитадели, сферы их влияния были практически равны. Иногда, находясь под пристальным взглядом угольно-черных глаз Обадайи, Шану казалось, что это он подчиненный; он — исполнительный орган власти, когда протекторий в лице Огастуса Лонга и его младшего брата Обадайи — законодательный.

На самом деле, так оно и было, вот только двадцатитрехлетний Цезарь Шан не знал об этом.

Ежемесячный звонок от мистера Роланда Грейси был тому подтверждением. Два президента (если конечно Остров можно было назвать государством, а не другими миром) общались на тему действий и противодействий, законов и подзаконных актов, карательных мер и перераспределения ресурсов. Направление разговора аккуратно корректировал Обадайя, осторожно вставляя свои замечания из глубины кожаного кресла, в котором он неизменно сидел и, судя по всему, негласно считал “своим”. Все, что оставалось Цезарю Шану, молодому человеку, семь лет назад распределенному тем же протекторием на роль ни кого иного, как президента города-государства Метрополь, — это делать умный вид и запоминать сказанное мистером Грейси.

Заступив на свой пост, мистер Шан думал, что уж теперь-то ему откроется тайна местоположения Острова, но не тут-то было. Огастус Лонг заявил, что обитель одаренных непостижима для Первого и Второго класса и должна оставаться в тайне для их же сохранности. Однако это совсем не мешало Грейси и Шану вступать в товарно-денежные отношения.

Именно к этой теме в первую очередь и перешел Роланд Грейси после сухого приветствия и формального интереса делами насущными.

— В скором времени нам понадобится много человеческих ресурсов, — сказал с экрана президент. На нем был серый шарф, концы которого были связаны узлом.

Цезарь Шан был осведомлен о создании аниматусов, поэтому предложил пойти по уже проторенной дорожке:

— Я лично поговорю с начальниками тюрем и больниц, — сказал он и покосился в сторону Обадайи. Разумеется, у того нашелся альтернативный вариант:

— Как насчет беженцев из Прато-Гаммы? — произнес Лонг, извлекая бледную кисть из-под складок плаща. — Сколько их? Несколько сотен, насколько мне известно.

— Да, мне кажется, это разумно, — подумав с секунду ответил президент Шан. — Объявим в розыск.

— Не лучше ли взять, используя их личные интересы, мистер Шан? — вновь осторожно вмешался Обадайя. — Разместим информацию о предоставлении бесплатного жилья для беженцев. Дальше — дело за малым.