Евгений Кострица - Рарник [СИ]

Скорее, это только первый пазл пока скрытой картинки. Придется ждать следующего «сеанса», чтобы подтвердить или опровергнуть одну из двух версий. Пока же я склонялся к первой из них — мейн-танк и гильдмастер каким-то образом трансформировался в виртуального зайца!

Но как? Почему? Съел что-то? Кого-то?

Смерть, кома, сумасшествие, сон, глюк, проклятие — что случилось с тем человеком? Неужели по сети теперь блуждает его призрак с обрывками памяти? Эдакий цифровой полтергейст в аду для игроков, где они искупают вину за миллионы погубленных мобов?

Но чью вину — свою или чужую? Я же ничего не помню! Уверенность в самобытии держится только на содержимом нашей памяти. На иллюзии её преемственности, на воображаемой линии, протянутой из смутного отрывка прошлого в фантазию будущего. И этот ничтожнейший кусок информации определяет то, что мы считаем «собой»!

А ведь память так неустойчива. Ее наверняка можно имплантировать или подменить. Переходит ли с ней и ответственность за чужое прошлое? Откуда тогда преступнику знать, что он отбывает наказание именно за своё преступление?

Вот меня понесло… В любом случае, с рефлексией пока надо завязывать. Того и гляди начну отвечать сам себе, причем чужим голосом. А санитаров тут нет, вязать в Тени меня некому.

Стоп! Сестрёнка должна что-то знать! В том видении она выглядела моложе лучницы, которая разметала мои камни по пляжу. Как Лапуля попала в Сансару? Пошла по стопам брата, а может просто кончились его деньги?

Так что делать? Попробовать рассказать ей все?

Воображение нарисовало картинку, как страшненький моб прыгает Лапуле на ручки и, брызгая ядовитой слюной, пытается выговорить что-то разумное. Клыки бессильно щелкают, у него не получается, и тогда он многозначительно сопит и подмигивает, рисуя на песке ребус за ребусом: «Родная, я же братик твой! Дай-ка обниму тебя мохнатыми лапками…»

Но вдруг это как-то навредит ей?

Нет, нельзя рисковать. Это мой квест. Моя тайна. Разберусь сам, не втягивая Лапулю в мутную и наверняка опасную историю. Хватит с неё и драчливого кролика с жалобным взглядом. Я едва не оставил ей шрам. Поберегу сестрёнке психику, но буду рядом. Не хватало еще, чтобы она разделила карму своего непутёвого брата!

К счастью, долго искать не пришлось — Лапуля всё еще оплакивала истерзанное тело волчицы. Перепаханный берег выглядел так, словно с ящерами сражалась целая пати. Должно быть, девушки-хантеры сильно привязываются к своим петам. Тупой бездушный моб отдал за хозяина жизнь, и Лапуля трогательно рыдала над образом, который нарисовала себе.

Ее «добрая волчица» — очередная иллюзия. Люди видимо обожают строить из них клетки, но в отличие от меня, никогда не покидают тюрьмы тела. Неизвестно, кем я был раньше, но теперь хотя бы есть возможность иногда менять камеру. Правда, на столь же душную и тесную для меня.

Наконец, Лапуля успокоилась и высморкалась, оставив труп волчицы в покое. Злобно пнув дохлого ящера на прощание, она решительно направилась к лесу.

Я поспешил следом, опасаясь потерять ее из вида. Надо срочно найти новое тело. Причем такое, чтобы позволяло бы находиться рядом с сестрой. Хотя бы даже мелкую птичку, шмеля или бабочку…

В джунглях беззаботно чирикали целые стаи яркой пернатой мелочи, но ни синего, ни красного сияния они не давали. Пичуга для меня маловата. Впрочем, какой от неё толк? Чем я в ней помог бы сестре? Ел бы с рук и пел воодушевляющие песенки в бою вместо барда? Музыкального слуха у меня никакого — Лапуля бы эту птаху ощипала и съела.

Внезапно сестренка остановилась и замерла, что-то заметив. Чуть покачиваясь на носочках, она приняла боевую стойку, но лук не доставать не спешила.

Снова ящерка? К сожалению, в Тени я страдал близорукостью — вокруг меня клубилась надоевшая серая дымка.

Расковыряв в земле камешек, Лапуля подняла его и, ловко размахнувшись, бросила. Потом перенесла вес тела на левую ногу и крутанулась, как циркуль, пропустив мимо себя что-то стремительное, приземистое и обтекаемое.

Животное пронеслось почти вплотную, но исчезло в тумане, еще до того, как я его разглядел. Казалось, оно чиркнуло так близко, что едва не прихватило с собой половинку сестрёнки. Развернувшись за порогом видимости, шустрая тварь повторила маневр с тем же успехом.

Наконец, я признал в толстеньком, но стремительном существе обыкновенного лесного кабанчика. Лапуля оказалась слишком быстра для него. Их танец напоминал корриду, где роль быка досталась целеустремленной, но бесконечно глупой свинке. Мощный торс и короткие ножки оказались совершенно бесполезны в неравном противостоянии с хантером. Сестрёнка однообразно и хладнокровно вертелась, а упрямый кабан раз за разом протыкал бивнями пустое пространство. Вскоре он вымотался и, обессилев, подошел почти вплотную к Лапуле, видимо собираясь рухнуть ей на ноги, чтобы забодать в ближнем бою.

Лапуля, искусственно улыбаясь, стала делать комичные пассы руками, пытаясь успокоить животное. Поросенок недоверчиво смерил ее мрачным взглядом и подозрительно фыркнул.

Должно быть, сестре понадобился новый пет вместо волчицы. Класс «охотник» — приручает, кормит, а потом нагло использует. Настоящие живодеры!

Оп! Слабое голубое сияние! Да это же то, что мне нужно!

Я торопливо бросился к свинке, растворяясь в ослепительной синей вспышке. Мир распахнулся, и уже в следующий миг сестренка протягила мне батон, ласково шептала, подмигивала и корчила умилительные и нелепые рожицы.

Вот тупица! Похоже, она всерьез думает, что кабан ждет от неё именно этого. Желуди давай, дурочка, желуди!

Я понятия не имел, как ведут себя настоящие свиньи. Хотя многие девушки, наверняка утверждали обратное. Постараюсь, чтобы мое поведение смотрелось естественным: чуть поднять «брови» вверх, глупое выражение глаз, доверчиво протянуть влажный пятачок к хлебу.

— Ну, давай! Ням-ням-ням. Ешь, глупенький, смотри, как вкусно, — Лапуля демонстративно откусила от булки, наиграно изобразив неземное блаженство.

Тьфу ты, ненавижу сюсюкание. От сестры несет «няшностью». Да кто так с серьезными кабанами общается? Еще бы розовый бантик с попоной на меня нацепила! Лучше бы пива дала, от мучного сало рыхлеет…

— Вкусненько-вкусненько! На, бери милый, — продолжала сладостно ворковать сестренка, снова протягивая мне батон.

Некоторое время я боролся с желанием стереть это тупое выражение с ее личика, и больно цапнуть за палец. Ну, просто выбешивает этой нежностью, что она как с теленочком… Я же суровая, брутальная тварь из темного леса! Ко мне со всем уважением надо! Только Нью-Лайф! Только хардкор!

Черт! Откуда всплыла боевая речевка? Что-то кармическое. Тупо пристрелит же…