Евгений Кострица - Рарник [СИ]

Так близко… Как хорошо, что я лежал у дальней стены.

Хм… Макс, конечно, крут. Я недооценил его. Мощность спелла варлока зависит от сложности его расчета, а жертва демона значительно усилила финальный эффект. Как парнишка умудрился сохранить хладнокровие в таком хаосе?

Впрочем, ему надо знать меру и отпустить сестренку. Он же ее нагло лапает! Куда так прижиматься, ей дышать нечем! Или они сгорели, как тот паучок?

Я опасливо ткнулся в Лапулю рыльцем.

Фух… Нет, теплая и живая.

Сестренка шевельнулась и нежно поцеловала Макса. Тот встрепенулся и ожил. Его руки медленно опустились и стали поглаживать и мять ее ягодицы.

Этого я пережить уже не смог. От огорчения мое брюхо выпустило скопившиеся продукты брожения. Пришлось на цыпочках ретироваться на приличное расстояние. Едва не рыдая от умиления, я сел и стал ждать. Как оказалось, романтика расслабляла кишечник и доводила сентиментального кабана до слез. Впечатляющий букет токсинов с запахом сероводорода производил эффект химического оружия с прекрасной поражающей мощностью.

Какое-то время ничего не происходило.

— Ма-а-кс! Тьфу, ну что ты за скотина тупая! — Лапуля вырвалась из его объятий и отбежала ко мне.

Я согласно хрюкнул и с осуждением посмотрел на покрасневшего парня.

— Это не я! — запротестовал тот.

— Нет, это я! Придурок! Такой романтический момент испортить…

Макс поискал ненавидящим взглядом меня, видимо, понимая, в чем дело. Я жизнерадостно осклабился в попытке улыбнуться. Должно быть с поросячьим рыльцем это вышло жутковато.

А он как думал? Чертов мазила! Так ему и надо!

Пострадавший от Макса бок до сих пор сильно болел. К счастью, удалось отыграться и хоть немного облить нимб спасителя свинской неблагодарностью. Теперь недруг посрамлен, но мой реванш еще ничего не решал. Надо придумать, как окончательно избавиться от долговязого.

В подземелье вновь стало тихо. Я даже не заметил момент, когда в центре проявился тот же труп в компании прозрачных сороконожек.

Так быстро? Просто скатерть-самобранка какая-то…

— Надо спускаться ниже. Они скоро реснутся, а у этого спелла откат двое суток, — озабоченно сказал Макс, как только снова вызвал бесенка.

— Хороший мальчик, умница! — промурлыкала Лапуля. — Нет, не ты! — она отвернулась от парня и демонстративно ласково почесала меня за ушком.

На этот раз я не стал возмущаться. Мне понравилась и ее лесть, и унижение Макса. Я довольно фыркнул и потерся спинкой о ногу сестры.

— Вот не знала, что есть такие умненькие петы! — Лапуля чмокнула меня в пятачок и принялась извлекать из щетины стальные колючки, которые сама же вокруг набросала.

— Не неси чушь. Они безмозглы! — мрачно буркнул Макс и тяжело вздохнул.

Как только он раздраженно пнул бесёнка, я понял, что уже победил. Сестра не отдаст меня этому живодеру даже за эпический сет.

— Хватит сюсюкаться. Пошли вниз! — зло бросил он и, не дожидаясь ответа, отправился к выходу.

Лапуля перестала меня гладить и вскочила, послушно побежав за ним.

Вот ведь… Любовь зла!

Чертыхаясь про себя, я побрел следом, зная, что варлок не успокоится и придумает пакость, достойную его интеллекта.

Или это я придумываю их сейчас одну за одной? Поросячьи мозги наверняка производят столь же поросячьи мысли. Но изменяют ли они меня? Мыслю ли я в этом теле по-свински?

Я поморгал и почесал копытцем за ухом, отгоняя наваждение. Кабанам вреден глубокий ментальный анализ. Для этого лучше подобрать другое тело. Вот призраки или те же вампиры, к примеру, — они всегда так благородны, задумчивы и романтичны. Свинья же способна только жрать и гадить! Как в таком облике спасать себя, мир и сестру? Это нелепо!

Проход становился всё уже, потолок опускался всё ниже. Макс упрямо тащил нас вперёд, не обращая внимания на тяжелые вздохи Лапули. Должно быть, всё еще дулся на неё, делая вид, что не понимает намеков. Изредка он отвешивал оплеуху бесенку, вымещая на невинной твари злость и обиду.

Я нисколько не сомневался, что варлок давно заблудился. Лишь гордость не позволяла ему признать ошибку и повернуть назад. Впрочем, долговязый наказал себя сам. Последние несколько метров он полз уже на четвереньках. Над нами нависали миллионы тонн горной породы, и узкий лаз заставлял его нервничать. Легкий толчок и расплющенное тело останется лежать в ней навечно. Клаустрофобия в узкой норе — это полная жуть.

Я заметил, что лицо Макса побледнело от страха. Разумом он наверняка понимал, что умереть здесь не может, но вот мозг видимо отказывался этому верить. Парень скрипел зубами и держался изо всех сил, боясь показать свою слабость. Такими темпами он скоро сточит их до корней.

— Ма-а-акс? Мы правильно идем? Ты уверен? — робко протянула Лапуля и оглянулась, словно искала у поросенка поддержки.

Я важно кивнул и благодарно потерся о ее бедро спинкой, стараясь подарить сестренке покой и уверенность. Со мной она не пропадёт! Свинья своих не бросает!

— Да, тут только один выход, не перепутать, — голос Макса прозвучал необычно тихо. — Подожди, не пихайся. Тут душно. Мне надо отдышаться. — Он лег на спину и закрыл глаза.

Варлок очень старался сохранить невозмутимость и подавить страх, видимо считая его проявлением слабости. Сдержанность — обычный мужской идеал, когда вытесняется все, что кажется «чувственно-женственным».

В кабанью голову пришла логичная мысль, что не показывать слабость — та же самая слабость. Конечно, неприятно испытывать страх, но еще хуже страдать от того, что об этом знают другие.

Я вдруг заметил темно-красное свечение и сразу перестал умничать. В этой норе светилось всё: стены, пол и даже потолок. Где-то шумел водопад, а из уходящего в темноту тоннеля несло гнилью, словно там гигантская пасть. И в ней никогда не чистили зубы.

Горная порода вокруг изменилась, приобретя необычную для камня структуру. Стены теплые и рыхлые и, кажется, даже слабо подрагивали. Нора всё больше походила на согнутую гармошкой трубу с подозрительно ровными складками. Но больше всего беспокоил этот загадочный красный свет, который мои спутники почему-то не видели.

Ящер! Так светился ящер, когда неторопливо доедал косулю. В тот раз он видимо был еще слишком большим для меня, поэтому его тело подсвечивалось не синим, а красным.

Значит… Значит, мы ползем внутри какой-то колоссальной твари!

Громко заверещав, я цапнул Макса за пятку. Тот вскрикнул и обернулся, явно собираясь ткнуть в меня факелом.

Тупица! Да нас сейчас сожрут тут живьем!

Вцепившись в лодыжку, я потащил его назад, но тот уперся руками в стены и яростно отбрыкивался. Недолго думая, Лапуля сгребла меня в охапку и прижала к земле, пытаясь утихомирить. Должно быть, сестра подумала, что ее любимый свин перенервничал и взбесился.