Александр Чубарьян - Рассказы

— Алло! Арсен, это я. Все в порядке. Да. Я им скидываю полтинник, так что можешь начинать. Конечно! На днях придется тебе в Москву съездить. Да. Ну все, давай, братуха!

Телефон исчезает в кармане, а Вадим берет в руки стопку и недоверчиво рассматривает содержимое.

Если он думает, что произвел впечатление…

И все-таки он его произвел. Я вижу, как теперь смотрят на него Инга, Игорь и Маша.

С балкона возвращается основная масса. Первым идет Вован, он подходит к Вадиму и трогает его за плечо. Вадим поворачивается:

— Привет. Я Ва…

— Это мое место. — заявляет Вован, угрюмо глядя на парня.

— Извини, братуха. — Вадим пересаживается на соседний стул и только пытается протянуть Вовану руку, чтобы познакомиться, как вздрагивает от возмущенного крика:

— А здесь сижу я!

Не помню, как ее зовут — то ли Света, то ли Оля. Впрочем, неважно. Мне приятно наблюдать за этой ситуацией, приятно видеть, как обламывают этого крутого бизнесмена — почему-то у меня к нему антипатия. Может, это ревность — я видел интерес во взгляде Маши — а может это зависть. Это тоже неважно, я не собираюсь разбираться в причинах этой антипатии. Не нравится — и всё тут.

Вадим встает и молча пересаживается на другой стул.

На мой!

Но я не успеваю ничего сказать, за меня говорит Швед:

— Это место тоже занято. Рядом садись, там свободно.

Вадим встает — в какой уже раз — и садится на стул Игоря. Тот реагирует сразу:

— Там я сижу.

Вадима, кажется, начинает накрывать, но тут вмешивается мой тезка.

— Свято место пусто не бывает.

— В смысле? — не врубается Игорь.

— В смысле жопа встала — место потеряла. — поясняет толстяк и садится на свое место.

Я перевожу взгляд с растерявшегося и не знающего, что сказать Игоря на Ингу. Она в роли пассивного наблюдателя, хотя это ее обязанность предоставить гостям места.

Игорь не рискует возражать толстяку — он понимает, что мой тезка ему не по зубам. Он присаживается на место своего приятеля, который так и не вернулся с перекура.

Толстяк разливает водку — всем наливает полные рюмки. Смотрит на Вадима и произносит:

— Ну давай, скажи что-нибудь, опоздавший.

Последнее слово он выделяет и звучит оно с неким укором. Даже не с укором — это слово, как мне кажется, не вполне выражает суть. Скорее, с претензией. И я с этой претензией согласен — каким бы ты не был деловым, опаздывать на подобные мероприятия означает показать неуважение к человеку, в чью честь это мероприятие происходит.

Вадим берет стопку и поднимается. Сглатывает слюну и говорит:

— Я не знал этого человека, я не знал даже, если честно, что попаду на поминки…

— Какие поминки?! Ты чо, гонишь?! День рождения! — орет толстяк и в этот момент опять раздается звонок в дверь. Инга вскакивает и выходит из зала.

Вадим смотрит на меня, словно ища поддержки. Я снисходительно киваю головой и говорю:

— Всё правильно. День рождения. Про поминки забудь.

Игорь вскакивает со своего места и возмущенно кричит:

— Как забудь? Ты что, лох, совсем оборзел?

Через секунду я понимаю, что это он говорит мне. В это время в зале повисает тишина и в этой тишине звук удара кулака о лицо сливается с неприятным взвизгом. Игорь падает обратно на диван и стукается головой о стену. Я стою за столом, сжав ладони в кулаки — я готов врезать Игорю еще раз, если он только попытается встать со своего места. Но Игорь боится.

— Что вы делаете?! — это Инга. Она стоит в проходе с букетом цветов, а из-за ее спины выглядывает какой-то тип с гладко прилизанными и уложенными на пробор волосами. Он с явным удовольствием, даже не скрывая этого, наблюдает за сценой и, я замечаю, принюхивается.

А ведь запах плана сейчас по всей квартире.

— Всё правильно он делает. — бурчит толстяк и тянется за бутылкой. — Козлов на место надо ставить. Ты лучше водки еще принеси, тут уже пить нечего.

— Водки нет больше. — тихо произносит Инга.

— Чего? Как нет? И что ты прикажешь нам пить? — толстяк выразительно постукивает пальцами-сардельками по столу. Я только сейчас замечаю на одном из пальцев массивную серебряную печатку.

Отодвигая Ингу в сторону, в зал протискивается зализанный тип и, откашлявшись, чтобы обратить на себя внимание, громко и фальшиво пытается спеть:

Пока он поёт, все смотрят на него — кто с интересом, кто с сочуствием, а кто с презрением. Даже Игорек на мгновение перестает постанывать и смотрит на этого певца.

Допев, тип улыбается и смотрит на каждого из нас — у него бегающий взгляд и неприятная улыбка, больше похожая на гримасу.

— Травку курим? — спрашивает он у толстяка.

— А у тебя что, проблемы? — осведомляется толстяк таким тоном, что я готов отдать последний червонец, лежащий в кармане, если мой тезка не хочет набить ему морду. Я чувствую, что толстяк уже готов — водка и анаша постепенно отодвигают в сторону ту заслонку, которая сдерживает все его, так сказать, негативные эмоции.

— Проблемы у него… — зализаный кивает на Игоря и я невольно смотрю на то, как он тихо стонет, держась за челюсть. Его униженное состояние приводит меня в трепетный восторг; я злорадно ухмыляюсь и ложкой начинаю есть салат прямо из салатницы. Я не люблю крабовые палочки, поэтому их я отбрасываю в сторону. Зализаный тем временем поворачивается к Инге и спрашивает у нее:

— Я похож на человека с проблемами?

Инга жмет плечами, в разговор опять влезает толстяк.

— Брат, ты чего хочешь?

— Я ничего…

— Тогда иди в ларек за водкой. — заявляет толстяк.

— Минимум две бутылки. — добавляет Швед и усаживает себе на колени Свету-Олю.

— И желательно побыстрее. — подытоживает Марина, допивая остатки вина прямо из горлышка.

— Парни, да у меня капусты не особо… — медленно говорит зализаный.

— Возьми у хозяйки… эта, как там… Инга, дай ему денег! — толстяк даже не смотрит в сторону Инги, он сосредоточенно доедает оливье и, если просто посмотреть со стороны, то кажется, его кроме салата ничего не интересует.

— У меня нет. — Инга стоит, прислонившись к косяку двери и я вижу, как начинают дрожать ее губы. Видно, такого поворота она не ожидала.

— Что значит «нет»? — толстяк отставляет в сторону пустую салатницу и смотрит на девушку. — Что, мне дать ему денег?

— Пусть крутой ему даст. — неожиданно командует Маша и обращается к Вадиму. — Слышь, как там тебя, займи Инге денег немного. На водку.

И тишина.

Все ждут.

Хуже всего, все-таки чувствует себя Инга. Во всяком случае, она побледнела и открыла рот, но сказать ничего не может.

Мне ее не жалко. Что за хозяйка, у которой в доме не хватает гостям водки.