Юлиус Эвола - Традиция и Европа

Таковы фундаментальные черты «цивилизации Матери», типичные, так сказать, для доарийского субстрата древнесредиземноморского мира. Он был побеждён аполлонической, дорийской и олимпийской Грецией; затем, в ещё более полной степени, «солнечным» Римом, ревностным стражем принципа отцовского права и идеала мужской духовности. Однако, так как вещи постоянно меняются, везде, где исчезает героическое напряжение и созидательная воля, начинают заново появляться упадочнические и испортившиеся формы жизни.

Что здесь является поразительным, так это соответствие многих аспектов современной цивилизации цивилизации Матери. В своих внешних проявлениях это соответствие уже замечалось. Как, например, писал А. Боймлер, известный национал–социалистический учёный, «всё, что нужно сделать — это просто посмотреть на мужчину или на женщину на улицах Берлина, Парижа или Лондона, чтобы осознать, что перед культом Афродиты отступили культы Зевса и Аполлона… Воистину, нынешняя эпоха несёт все черты гинекократии. В поздних и тронутых упадком цивилизациях поднимаются новые храмы Изиды и Астарты, этих азиатских богинь–матерей, в честь которых устраивали праздники с оргиями и распутством в отчаянном погружении в чувственные удовольствия. Очаровательная женщина является идолом наших времён, и, с накрашенными губами, она идёт по улицам европейских городов, как когда–то шла по Вавилону. И, как будто подтверждая глубокую интуицию Бахофена, легко одетый современный повелитель мужчины держит на поводке собачку— древний символ неограниченного промискуитета и адских сил». Но эти аналогии можно развить гораздо дальше.

Нынешние времена являются «теллурическими» не только в своих механистических и материалистических аспектах, но также по сути и в некоторых «виталистических» аспектах, в их разнообразных религиях Жизни, Иррационального и Становления — точной противоположности любой «классической» и «олимпийской» концепции мира. Для Кайзерлинга [83]многие из течений так называемой «мировой революции» демонстрируют свою «теллурическую» природу — т. е. иррациональную, в основном связанную с формами храбрости, самопожертвования, рвения и преданности без связи с трансцендентным. Во многих случаях он прав.

С пришествием демократии, с провозглашением «бессмертных принципов» и «прав человека и гражданина» и последующего развития этих «завоеваний» в Европе в марксизм и коммунизм Запад поднял на щит именно «естественное право», нивелирующий и антиаристократический закон Матери, отказавшись от каких–либо «солнечных» мужских арийских ценностей и подтверждая, с всемогуществом, так часто приписываемому коллективу, древнюю бесполезность индивида в «теллурической» концепции.

Дионис заново появляется в современном романтизме: здесь мы видим ту же самую любовь к бесформенному, беспорядочному, безграничному, тому же самому промискуитету между чувством и духом, тот же самый антагонизм по отношению к мужественному и аполлоническому идеалу ясности, формы и границы. Можно ли сомневаться в «лунной» природе наиболее широко распространённого типа современной культуры? Это, так сказать, культура, основанная на бледном и пустом интеллектуализме, стерильная культура, отделённая от жизни, способная только на критику, абстрактные спекуляции и самовлюблённое «творчество»: культура, доведшая материальную утончённость до крайности и в котором женщина и чувственность часто становятся господствующими мотивами почти до патологической и навязчивой степени.

И где только женщина ни становится новым идолом масс в современных формах «звезды» кино и подобных очаровательных афродитических видимостях, она часто заявляет своё превосходство в новых «амазонских» формах. Так, мы видим новую маскулинизированную спортсменку, garçonne , [84]женщину, посвящающую себя абсурдному развитию своего тела, предающую свою истинную миссию, эмансипирующуюся и становящуюся независимой до такой степени, когда она сама в состоянии выбирать мужчин, которыми она может пользоваться. И это ещё не всё.

В англосаксонской цивилизации, и особенно в Америке, мужчина, посвящающий свою жизнь и время бизнесу и стремлению к богатству — которое во многом служит только для оплаты женской роскоши, капризов, пороков и вкусов — уступил женщине привилегию и даже монополию на «духовные» вещи. И именно в этой цивилизации мы видим распространение «спиритуалистских», спиритистских, мистических сект, в которых превалирование женского элемента уже само по себе значительно (главная такая секта — теософская — как раз была создана и развивалась под управлением женщин — Блаватской, Безант и, наконец, Бейли). Но неоспиритуализм кажется нам видом реинкарнации древних женских мистерий по гораздо более важным причинам: это бесформенный эскапизм в беспорядочных сверхчувственных опытах, смешение медиумизма и спиритуализма, бессознательное вызывание поистине «адских» влияний и важность, придаваемая доктрине реинкарнации, что в таких псевдоспиритуалистских течениях подтверждает то соответствие, о котором мы уже упомянули, и что доказывает, что в таких направленных куда угодно стремлениях выйти за пределы «материализма» современный мир не смог найти ничего, что соединило бы его с высшими, олимпийскими и «солнечными» традициями арийской духовности.

Разве психоанализ, с тем приоритетом, которое он придаёт бессознательному над сознательным, «ночи», подземному, атавистическому, инстинктивному, чувственной стороне человека надо всем тем, что пробуждает жизнь, волю и истинную личность, не подтверждает вновь древнюю доктрину первенства ночи над днём, материнского, тьмы над формами, якобы мимолётными и неважными, что поднимаются к свету?

Нужно признать, что эти аналогии, далеко не сумасбродные и не произвольные, имеют широкие и существенные основания, и поэтому они могут серьёзно беспокоить, т. к. новая «Эпоха Матерей» может быть только признаком конца цикла. Конечно, мы не принадлежим этому миру и он не находится в гармонии с силами нашей восстановительной революции. Однако проникновения и отклонения можно заметить даже там, где они меньше всего ожидаются. В Германии можно упомянуть Клагеса и Бергмана — мыслителей, которые, будучи арийцами, пропагандируют радикально гинекократические и «теллурические» концепции жизни. В Италии мы разберём только два случая. Вот что можно прочитать на стр. 185 недавно опубликованного «Исследования о расе» ( Inchiesta sulla Razza ): «Самый сильный прогресс к совершенству составляет женщина. Женщина на самом деле — переводчик влияний из области чистого духа. Она более чиста и более совершенна, чем мужчина. И мужчина чувствует непреодолимое влечение к ней — то же притяжение, но сознательное, которое менее чистое создание имеет к более чистому». На стр. 152–153 другой книги «Ценности итальянской расы» ( Valori della StirpeItaliana ) добавляется ещё один слой «гинекократии»: «Вокруг женщины как Святой Матери вращается целый рай. Лоно неисчислимых жизней, именно из Матери–Земли рождается всё, что живёт в мире. Она — живое таинство, как Хлеб таит в себе живого Бога. Таким образом, женщина — это страж и символ расы: её эффект можно видеть во всех созданиях, но именно в ней восхищаются её фундаментальной субстанцией».