Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Нельзя превратиться в куклу и не измениться при этом внутренне. В основном эти перемены носят характер потерь. Что-то изглаживается из памяти. Например, то, что у царевны Оксоляны когда-то были слуги. Да, были. Но почти всех из них вырезали мстителдьные картау, а последнего — Ынышара — пришлось оставить в Циге, в доме банкира Карамуфа.

Кстати, Карамуф ведь здесь, в Могильниках. И не мешало бы его спросить о старом верном слуге. Не сбежал ли он? У самой-то теперь вряд ли руки дойдут проверить. У кукол короткие руки.

И будто бы старый уземфский слуга за тридевять земель расслышал упоминание о себе, расценил как вызов и поскорее приехал. Сделал это инкогнито.

Кукла Оксоляна за недоступностью многих высших развлечений полюьила просто гулять по кладбищу между могилок. С утра, точно часовой, обходила участки с захоронениями по периметру.

И вот — надо же!

У одного из дальних склепов Оксоляне встретился Ынышар.

— Что ты здесь делаешь? — с ходу напустилась она на него.

Тот приложил палец к губам:

— Тише! — и шёпотом. — Ангелоликая вас обманывает, госпожа!

— Обманывает? — попыталась Оксоляна пожать деревянными плечами. — С чего ты взял? И как меня здесь разыскал, если на то пошло?

Верный Ынышар первым делом ответил на последний вопрос.

— Я встретил одного мертвеца. Мажордом замка Окс по имени Личардо — слышали? Он сказал, что был здесь и говорил с вами, госпожа, в кукольном образе.

— Мерзавец Личардо, — вырвалось у царевны, — мне-то он ничего не сказал. Я долго ещё не могла догадаться, что стала куклой. Кстати, напрасно ты с ним обо мне беседовал. У этого типа язык без костей…

— Не беда, — позволил себе ухмылку слуга, — он уже никому ничего не поведает. Я убил его. Так, на всякий случай.

Что ж, ладно. Убил, значит, убил. Будем надеяться, Ангелоликой сейчас не до расследования гибели своего мажордома.

— А что Ангелоликая обманывает, — продолжал Ынышар, — так извольте знать, что в Уземфе готовится переворот против царицы Будулы…

— Уже готовится? Ну наконец-то! — возрадовалась Оксоляна. — Я-то всё думала: ну когда же?

— Погодите радоваться, госпожа, — убитым голосом произнёс Ынышар, — весть-то для вас недобрая. Ведь в Уземфе уже появилась новая царевна Оксоляна. И это, по-моему, не вы.

— Как появилась? Я ведь здесь!

— Вот и я о том же подумал. В Уземф Ангелоликая направила самозванку, которую бальзамировщики для верности накачали лимонным бальзамом именно вашего оттенка. При этом всём она, как мне передавали, на вас похожа, но не очень сильно…

— А при чём тут Ангелоликая? Может, самозванка действует от себя.

— А при том, что эту самую «Оксоляну» она перед тем водила с собой в подземелье на некрократические выборы! — возбуждённо зашептал Ынышар. — Она должна была стать её вице-Владычицей. И стала бы, если бы в играх за Мёртвый Престол победа не досталась Тполу.

— Вице-Владычица Оксоляна? — царевна снова почувствовала то горькое понимающее разочарование, к которому пришла ещё в беседе с Фальком, когда выяснилось, что она кукла. Тогда она думала, это дно. Теперь же прежнее дно её как будто готовилось пропустить дальше и глубже. — Оксоляна, которую Ангелоликая возила к Чёрному чертогу на выборы? Так ведь это Лейла! Так называемая поэтесса Лайл, вероломная дшерь визиря!

— Не берусь утверждать, — осторожно промолвил Ынышар, — но многие в Уземфе так и подумали. Мне передавали, что самозванка явно местная, и действительно немного похожа на дочь визиря. К сожалению, в подземном мире узнать её было некому, и теперь всё мертвецкое подземелье под именем Оксоляны знает её, а не вас, госпожа.

Неслыханное вероломство! Так значит, Ангелоликая перекрасила Лейлу под неё и водила по всему нижнему миру, представляя её нужным людям! Значит, Лейлу готовила и на уземфское воцарение, и для укрепления подножия Мёртвого Престола при своём Владычестве…

А если подумать, так это ещё не всё, что укладывается в новую картину. Занюханный ректор Квиц, который получает медитативные послания от Ангелоликой — не потому ли он столь упрямо зовёт Оксоляну Лейлой, что настоящую Лейлу признал Оксоляной!

И добро бы только Квиц…

Так вот, откуда даже в жалкой писульке Бациллы по случаю отшибинских побед появилось сочетание «Ангелоликой и верной её Оксоляны»! Значит, знала даже Бац? Знала, а верной подруге ничегно не сказала!

Впрочем, гарпии не бывают верными подругами.

Что же делать?

— Бежать! — у верного Ынышара один рецепт. — Бежать, объявиться в Уземфе, раскрыть козни самозванки…

— Как бежать? В таком виде? Кто же в Узхемфе поверит кукле? — с болью воскликнула Оксоляна.

— Вам необходимо настоящее тело, госпожа. Не сохранилось ли где-то ваше прежнее?

Оксоляна признала, что сохранилось. Плохо, но сохранилось. Куда она спрятала свои останки, на всякий случай умолчала. Но призналась:

— Среди моих останков совсем не осталось сердца.

— Сердце — не беда! — возразил Ынышар. — Царевну в Уземфе узнают не по сердцу, а по лицу. Лицо-то более менее сохранилось?

— Лицо есть, — закивала царевна.

Как всё-таки важно бывает сохранить собственное лицо!

Чтобы не возбуждать подозрений и не выдавать места, где скрывается её слуга, царевна несколько раз оставляла его и нарочито медленным шагом (чтобы не побежать звонкими кукольными ножками) шла к площади меж двух ступенчатых гробниц, какое-то время крутилась там, добиваясь, чтобы её непременно заметили, а потом — скорее назад, к Ынышару.

Многое осталось уточнить, а потом… А потом, решение-то ею ещё не принято. Хотя… Что стоит его принять? Ничего не стоит!

Убежать! Всё верно, убежать, объявиться в Уземфе… Вернее, так: убежать, найти некроманта и бальзамировщика, которые согласятся молчать. А заодно — новое тело, к которому можно приставить своё лицо.

Ну, с телами заминки не будет. Подойдёт и живое тело, на худой конец. А вот чем заплатить некроманту с бальзамировщиком? За особую операцию они запросят втридорога!

— Со мною все ваши деньги, — сказал Ынышар, — я забрал их из домашнего хранилища Карамуфа.

— Как это получилось?

— Ну, пришлось чуток припугнуть слугу. Вот он перед смертью замок сокровищницы и открыл.

— Так ты ограбил дом банкира? С убийством?

— Было немножко, — скромно потупился Ынышар, — в общем, в Циг нам теперь возвращаться не стоит. В Циге меня ищут. А может статься, что и за Порог Смерти больше не пустят.

Оксоляна словно остановилдась на полном скаку. Выходит, её слуга навлёк на себя и такое. Спросила с подозрением:

— Ынышар, зачем ты мне сейчас помогаешь? Разве не видишь, что игра моя почти проиграна?