Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

— Вот за что тебя, сестра Кешла, люблю, так это за искренность.

Искренность, или вынужденная речь? Самой и не разобраться.

Ангелоликая же мертвечиха поманила её к высокому столу, где так и лежал кинжал и какой-то предмет на блюде.

— Возьми-ка, — сказала, протягивая Бианке кинжал. — Им тебе предстоит с одного удара пронзить сей набальзамированный орган.

— Только что это? — испугалась невеста Чичеро. — Там, на блюде…

— Это сердце твоего мёртвого жениха!

Хоть Ангелоликая и сказала открытым текстом, но Бианка не сразу смогла осознать, что ей такое суют. Взяла кинжал, и так, и этак повертела. К этому кинжалу прилагалось блюдо — вот только с какой стати?

Мёртвое сердце, острый кинжал. Ну, и?

— Сердце — это последнее, что осталось тела Чичеро, — между тем продолжала вещать Ангелоликая. — От того, настоящего. Остальное не так давно Патриархи спалили у себя в Обсерваториуме. Поторопились, конечно, да что взять с мужичья: только о себе и думают! А вот я, милая, подумала о тебе. Веришь мне? — Бианка думала промолчать, но Марципарина высунулась, кивнула. — Между прочим, я была в нижнем мире и сердце выторговала не задёшево. Знаешь, у кого? У Владыки Смерти! А зачем торговалась? Лишь затем, чтобы тебе его здесь и сейчас проколоть вот этим заговорённым кинжалом.

— Проколоть? — переспросила Бианка.

— Да, проколоть, — повторила та как можно будничнее.

— А почему я?

— Чтобы вернее убить Чичеро, — нехотя пояснила мёртвая женщина с меняющимся лицом. — По преданию и отречённым записям, этот удар должен быть нанесён по любви. Так ты любишь его?

— Ну да…

— Стало быть, убивай!

Бианка опять повертела кинжал, покосилась в сторону сердца на блюде. Хмыкнула:

— Это что, ритуал такой?

— Ну конечно же, ритуал!

— И что, он так важен?

— Ради него, между прочим, мне пришлось устроить революцию в Канкобре. Ради него я искала тебя и ждала Чичеро. Ну, давай!

— Хорошо, я подумаю, — медленно сказала Бианка. — Не торопите меня, пожалуйста…

— Да как же не торопить, — взорвалась Ангелоликая, — когда… — тут она, не договорив, поглядела вниз. — Явились, не запылились…

Обратила внимание и Бианка: там, по препятствиям полосы испытаний, ловко карабкались три карлика. Страховали друг друга над колодцем и под маятником. Надо же, шли все втроём. Но ведь Ангелоликая иначе говорила.

— Их трое, — улыбнулась Бианка.

— Да вижу! — взвизгнула Ангелоликая. — Обманули охранное заклинание. Телесно людей трое, но жених-то один — Чичеро…

— Слаженно идут, — похвалила Бианка.

— Ещё бы не слаженно, — проворчала Ангелоликая, — ведь они сейчас вместе одно лицо, даром что не под плащом. Но их сплочение, хе-хе-хе, лишь до поры до времени…

— До какой поры? — наивно спросила Бианка.

— Пока сердце не проколешь, вот до какой! И увидишь сама: там останется три насмерть перепуганных карлика!

— А, — равнодушно сказала Бианка.

Карлики внизу зала ловко прошли колодец и маятник, подошли к пышущим жаром стенам.

Что-то кричала Ангелоликая. Бианке было не впервой отвлекаться на собственные мысли.

— А?

— Прокалывай, говорю!

— А…

Бианка подумала, что трёхликий Чичеро не случайно оказался на полосе испытаний. Ну конечно же не случайно: чего бы его туда всех втроём ни с того ни с сего понесло?

— Он испрашивает моей руки… — догадалась она. — Наконец-то он это делает добровольно!

— Что? Какое там добровольно! — захохотала Ангелоликая басовитым драконьим смехом. — Нет, уморишь ты меня, дорогая!

— Уморю? — Бианке не впервой в разговоре цепляться за первое попавшееся слово.

— Глупости! Ни о каком свободном выборе здесь не идёт речь! Они там вообще не знают, что здесь за полоса такая. Просто в Канкобру иначе было им не попасть, понятно? Я к центральной входной воронке пригнала чуть ли не весь клан Рооретрала, да ещё перегородила вход тремя шакальими замками.

— Зачем? — улыбнулась Бианка в рассеянности.

— Да чтобы зашли с этого боку!

— А зачем им было зайти… с этого боку?

— Да чтобы тебя из Канкобры вызволить!

— Вызволить? Да… пожалуй… неплохая идея… — с замедлением говорила и думала Бианка.

Потом и вовсе прекратила говорить, чтобы хоть немного быстрее думать. Что происходит?.. Готовится ритуал… Его готовила Ангелоликая… Значит, он ей зачем-то нужен… В ритуале от Бианки требуется, чтобы она… пронзила кинжалом сердце Чичеро… Зачем?.. Зачем?.. Зачем?..

— Кешла, ты слишком уж долго думаешь!

Затем, что Ангелоликая считает Бианку Кешлой?.. Но может, у неё есть основания так считать?.. Тогда, пронзив сердце на блюде, Бианка совершит нечто непоправимое… Совершит от имени Кешлы… И к выгоде Ангелоликой…

— Кешла, ну что ты, я не настолько корыстна! — но в мёртвых глазах на меняющемся лице застыла звериная алчность.

Так и говорили: Бианка лишь в мыслях, Ангелоликая вслух. Бианка думала, Ангелоликая ей мешала. Видно, Бианка уж слишком правильно думала, то-то ей и устраивали помехи.

А потом, отчаявшись запутать собеседнице мысли, хитрая мертвечиха принялась колдовски влиять на её телесные движения.

Кинжал дрогнул в её руке, а саму руку стало уводить в сторону — она шла на размах для бокового удара.

— Не надо! Не то брошу нож! — пригрозила Бианка.

— Попробуй! — усмехнулась Ангелоликая.

А кулак-то не разжимался! Сейчас она…

— Это ошибка! — выкрикнула Бианка, пытаясь отлепить руку от рукояти. — Серёзная ошибка!

— Кто ошибся? — осклабилась Ангелоликая.

— Вы! Вы хотите, чтобы сердце Чичеро пронзила кинжалом Кешла. Но я не Кешла! Я Лулу Марципарина Бианка — только и всего… — говорить приходилось быстро, чтобы фразы не зависали в уме и в воздухе.

— Да, девочка моя. Ты Лулу — и так далее. Но в остальном не обманывайся. Знай, что великая Кешла в тебе тоже дремлет. И о том, будто это не так, лучше рассказывай драконам-целителям. Ибо я знаю лучше!

— Легендарная героиня Кешла… дремлет во мне? — переспросила Бианка, снова едва перебарывая подступающую вязкость мысли. — Вот какая… во мне… скрыта сила…

— Не обольщайся! — бросила мертвечиха. — Она не проснётся по твоему капризу. Ты попросту не умеешь её вызывать из глубин себя. Когда же проснётся, никогда тебя не простит.

— За что ей меня прощать?

— За то, что ты тратила её драгоценную силу в моём ритуале.

Бианка сопротивлялась, как только могла. Непостижимым усилием сбивала замах, и кинжал уже несколько раз проносился над сердцем Чичеро.

— Зря сопротивляешься, — напряжённо произнесла мёртвая тварь. — Стоит принять в себе гарпию, и жить станет проще.

— Зря пытаешься водить моей рукой, — сцепив зубы, выдохнула Бианка, — сама ведь знаешь, недобровольные действия не считаются!