Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Какой-нибудь вовсе наивный проситель после такого разговора с самой Ангелоликой счёл бы даже необязательным своё дальнейшее присутствие на службе, но уж этой ошибки царевна не допустит. О ней и Карамуф предупреждал, советовал не уходить, пока о том официально не попросят. Кто и когда ушёл со службы, не остаётся незамеченным, ведь специальные служительницы на входе в собор фиксируют имя и время. Если не досидел до положенного часа, значит нетвёрд в деле некрократии, ведь так?

А ещё банкир обещал, что в службе обязательно наступит пора перерыва, когда элитных посетителей отведут в трапезную палату и щедро накормят изысканной пищей мёртвых. Отличнейшим образом накормят, ведь соборные повара, натренированные на некрократических поминках, знают своё дело лучше кого-либо из поварской гильдии Цига. Эта трапеза — лучшее время для установления полезных контактов. С кем Оксоляна должна установить контакт? Да с кем получится. Случайных-то людей на трапезе не будет, как заверял Карамуф. Он и сам бы с огромным удовольствием там потрапезничал, но дела, дела, дела…

Занятая своими мыслями, Оксоляна едва не пропустила момента, когда проповедь в очередной раз сменилась молитвой. Уж в молитвенном-то режиме о своём особенно не подумаешь, надо произносить, что ангельский голос скажет, но будущей ли царице Уземфа на то роптать?

Произнося заданные ведущей формулы, Оксоляна отдавалась процессу. На сей раз она не пыталась ни запоминать, ни анализировать содержание произносимого текста: надо, значит, надо! И, тем не менее, отличие этой молитвы от предыдущей внезапно сделалось ей ясным.

В той молитве только и было, что обращение к начальникам — самым разным: и начальствующим идеям, и существам, и к тем, о ком непонятно, существо оно или идея.

Нынешняя же молитва не такая. Она с самого начала о чём-то просила Всемогущую Смерть. Как правило, о чём-то хорошем (ну, это для своих), и лишь изредка о плохом (для врагов, естественно).

— Да будет стабильным и неколебимым наш могущественный Порог Смерти! — повторяла царевна за ангельским голосом вместе с остальным Вечнотраурным собором. — Укрепи его Смерть в неуклонном движении на Восток, на головы нецивилизованных варварских орд!

Оксоляна заметила, что слова о бедствиях для врагов Смерти ей даются намного легче, веселей и напевней, чем добрые пожелания существам, вроде бы дружественным некрократии. Почему так? Верно, потому, что дружественное некрократии существо вовсе не обязательно столь же по-доброму относилось и к уземфской царевне. А вот с врагами — всё намного яснее. Главное, самой не забывать, что враги некрократии — это и есть твои собственные враги.

— Да будет как можно скорее повержен самый наилютейший враг дела Смерти — Живой Император, который покуда владычествует в Эузе, но недолго ему осталось!

— Да вовеки продлятся санкции на головы всех сознательных, несознательных и вовсе бессознательных врагов некрократии!

— Да потонут противные воле Смерти корабли жестокого пирата Кьяра!

— Да сгниют отвратительные деревья Буцегу!

— Да будет предан Инквизиторскому суду лже-посланник Смерти Дрю из Дрона, погубивший собственный город в уязвимую пору начала его движения по пути некрократического прогресса!

А вот молитва добралась и до пожеланий друзьям и врагам самой Оксоляны, да и о ней самой недвусмысленно упомянула… Царевна ушам своим не поверила, когда услышала соответствующие темы в тексте молитвы. Странно, ведь Ангелоликая посетила её ложу «для принцесс» не так уж и давно, а её голосистый лик в это время продолжал вещать с трибуны и — не сменялся. Откуда же…

Хотя ясно ведь, откуда. Госпожа Владычица Мад Ольгерд не только свободно читает чужие мысли, но и свои передаёт. Потому-то всё, что только было с нею обсуждено, тут же стало достоянием всех её «ангельских ликов». И не только их, а — всей некрократии.

— Да низвергнет Смерть мерзкую правительницу земли Уземф по имени Будула! — грянул собор.

— Да будет прославлена будущая правительница Уземфа, верная заветам нашей любимой некрократии… — Оксоляна чуть слезу не пустила, повторяя за ангельским ликом особо лестные выражения. Умеют же сказать приятное, когда очень захотят.

— Да переведутся в пустынях Уземфа нецивилизованные племена народа картау!

— Да изничтожит Смерть неверного наложника Хафиза, оставившего свою госпожу вопреки её желаниям, ожиданиям и надеждам!

— Да выпотрошит Вечнотраурная Смерть двоих карликов по имени Лимн и Зунг, и не просто потому, что они карлики, а по причине совершённого ими подстрекательства народа картау к грабительскому набегу на Гур Гулуз! И да свершится над ними всеми наш приговор!

Вот он, самый волнительный для царевны Оксоляны эпизод сегодняшней службы! Какое единство с народом Цига, со всем некрократическим человечеством почувствовала уземфская царевна — в прозе и не передашь.

Весь собор, вся выгнутая шестилучевая громада мёртвой звезды, каждым своим лучом обращённая на запад, прославлял будущую некрократическую царицу далёкого Уземфа и единодушно приговаривал её врагов. Расплываясь в торжественной мелодии приговоров, Оксоляна лишь однажды забеспокоилась: всех ли своих врагов она назвала Ангелоликой? Всех ли, кого надо бы приговорить? Может, кого не упомнила?

Но порыв к уточнению миновал. Если кого не смогла вспомнить, рассудила царевна, з-начит это не серьёзный враг, а так, мелкий обидчик. Таких и помиловать не грех. А не помиловать, так разобраться с ними лично, верша справедливый суд Уземфского царства.

Не всякого же подвергать зловещему некрократическому приговору от имени самой Смерти!

Довольна ли ты теперь, милая моя Оксоляна? Так спросила она себя, когда последний из некрократических приговоров отзвучал под траурными сводами. И ответила: да, я довольна. Я счастлива. Счастлива настолько, что готова простить и даже полюбить своих врагов.

И Оксоляна не лукавила. Она была готова принести в том себе самую жестокую клятву. Да, простила. Главные её враги — прощены. Тому есть очень мощная и достойнейшая причина. Дело в том…

Дело в том, что отныне её врагов ничто не спасёт. Никакая мелко-человеческая сила. И раз уж это так, будущая царица Уземфа может расслабиться. Не плести козни да интриги. Не разрабатывать хитроумные планы мести. Не подсылать по ненавистным адресам разведчиков и убийц.

Зачем, если над исполнением вынесенных им приговоров трудится вся мировая некрократия?

Надо заснуть. Или проснуться. Войти в состояние, которое будет хоть как-то определено. Не получается. Тот недосон, в котором Лулу Марципарина Бианка дежурит у постели маленького Драеладра, чем-то подобен мертвецкому посмертию.