Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

— А подготовка наших «боевых септим» начнётся прямо сейчас? — не без торжества в голосе спросила писица из Глукща. — И чему нас начнут обучать: каждую септиму чему-то своему?

Ну куда она спешит? Обучаться, да ещё немедля, не освоившись с новым положением — фи, какая грустная перспективка. Хотя большинству участников оксоляниной «септимы» и правда не мешало бы подучиться. Ну хоть чему-нибудь путному!

К делу, так к делу. Ангелоликая с ходу объявила:

— Сегодня занятий у вас не будет, но завтра они начнутся. Учить будем самому лучшему, но в основном тем знаниям и умениям, которые приблизят воцарение некрократии во всём мире. Познакомиться с нашими учителями сможете завтра же, а пока, — улыбка Мад утратила симметрию, превратившись в кривую усмешку, — ваши «септимы» ожидает первое испытание.

— Что, прямо сейчас? — весь десяток кружков, заполнивших просторы трапезного зала, пришёл в известное беспокойство. — А что будем делать?

— Как обычно, есть тараканов, — пояснила Владычица, — прошу к столу! — и она указала на заново сервированный пиршественный стол, на приборах которого на сей раз угнездились одни лишь тараканы.

Снова эти милые насекомые, и ничего, и никого больше. Тараканы, пригвождённые к тарелкам, шевелили усами и конечностями, пытались покачивать корпусом, что, разумеется, сильно способствовало аппетиту. Прежние-то их собратья вели себя скромнее. Те были более сонными и чуть заморенными шоколадным соусом на спирту, зато эти — бодрствовали вовсю, возбуждённые соусом из лимона.

— Так мы ведь ими уже наелись! — капризно проныла купчихина дочка из Саламина. Девочка не поняла слова «испытание». Глупая девочка.

Хорошенькое испытание — давиться тараканами, с которыми, как все думали, уже попрощались надолго. Да что поделаешь? Надо признать: решения некрократической власти бывают подчас неожиданными. Кто хочет её помощи, тому пора смириться с этими маленькими капризами.

«Ешь тараканов. С лапками жуй», как писала уземфская мёртвая поэтесса. Не была ли она в прошлом участницей такой же «септимы»?

Стол и без того заставлен приборами со съедобными тараканами, но то лишь начало. Рядом с ним выстроилось десять — по числу «септим» — служительниц кухни вечнотраурного храма, а при каждой — внушительнейших размеров кастрюля. Добавка, как есть добавка!

Условия просты: какая «септима» всех больше съест, та и есть более эффективной и преданной некрократии. Тщательно пережёвывая насекомых, ты помагаешь Владыке лично.

Правда, есть и пожелание Мад, которому следовать, как она сказала, вроде, и не обязательно, но которое всё же повышает твои шансы: перед поглощением насекомых не обездвиживать. То есть, не отрывать лапки, как делали некоторые, пытаясь себя убедить, что перед тобою не таракан, а, скажем, фасоль. Ну и не свинчивать раньше времени тараканью голову пальцами, а кусать с целого — так ведь зрелищней. И больше напоминает весёлую некрократическую игру.

А ещё есть пожелание Мад, о котором она даже не сказала, но царевна-то понимает! Поглощая тараканов, нельзя показывать отвращения. Если что вокруг себя и излучать, то только лишь вдохновение, дерзновение и удовольствие. Когда испытание представляет собой весёлую игру, то и лица должны быть соответственные. В этом суть некрократического артистизма.

Сколько времени прошло с натянутой гримасой удовольствия на лице? Оксоляна бы не сказала. За гастрономическим испытанием не только время перестало существовать, но и пространство сузилось до малого участка пиршественного стола, на которым расположилась твоя «септима».

Только твои люди, других и не надо. И враги-тараканы. Изредка в поле внимания попадает служительница, которая накладывает на центральное блюдо — точку сборки твоей «септимы» — новую порцию шевелящейся пищи.

Прежде тараканов поливали парализующими соусами да прикалывали к посуде специальными пищевыми булавками. Теперь их без затей вытряхивают из поварёшки. Какая разница? Насекомые врассыпную, но ни одно не уходит от бдительных хранительниц некрократии. Мёртвые люди быстрее мёртвых насекомых. Писица из Глукша по имени Бац объяснила всем, почему.

— Насекомые холоднобальзамны, — сказала крючконосая, — человек же принадлежит к теплобальзамным мертвецам, ибо у него четырёхкамерное сердце.

Как это верно, как это славно подмечено! Именно четырёхкамерное. В первой камере — любовь к Владыке Смерти, это не обсуждается. Во второй камере царит Ангелоликая, она это заслужила. В третьей камере притаилась ты сама, и в трепетной любви к себе нет ничего постыдного. А в четвёртой — тараканы!!!

Кто сколько тараканов сумел в себя запихнуть, Оксоляна сперва ревниво подмечала, потом сбилась со счёта и просто отдалась процессу. И так ясно, что в преследовании и поглощении пищи торговку Данею никто не переплюнет. Эх, самой бы царевне так! Если у тебя истинный талант, пусть это даже талант обжоры, он достоин уважения, а то и поклонения тех, кто не в состоянии доставить своей «септиме» подобных конкурентных преимуществ.

Карлица Тупси тоже закидывалась тараканами будь здоров. Конечно, до клямской торговки ей, как до Небесного яруса, но надо же сделать поправку на размеры! В такую малютку, да столько тварей величиною в её ладонь — как они только в ней поместились?

Основательно вгрызлась в насекомых и сама царевна. Не всё получалось идеально и быстро. Тонкое нижневосточное воспитание мешало запихивать в рот слишком объёмистые куски пищи, ведь получается некрасиво, да и щёки почём зря круглятся.

Не слишком отставала от неё и въедливая писица из Глукща. Уж так она въедалась в хитиновые панцири, словно пирующий падальщик на поле сражения недавно живых воинов. Расколет панцирь зубами, а кажется, будто клювом взрезала.

Дама лёгкого поведения, та, что сменила столичную Эузу на лучшую жизнь в провинциальном Шкмо, старалась не просто есть, и не примитивно имитировать удовольствие от еды, а будто бы переживать его. Нанижет таракана на вилку, изящным движением поднесёт ко рту, быстрым движением язычка слижет лимонный соус, пару раз шаловливо прикусит дрыгающиеся лапки, затем, грудным голосом похохатывая от щекотки, заглотит насекомое целиком… И давай лакомиться. Этак другие уже по третьему таракану приканчивают, а она всё первого любовно додавливает. Медленно ест, гадина такая! Зато безукоризненно.

Единственным слабым звеном в семёрке царицы Оксоляны оказалась купчихина дочь. Затолкать в себя насекомое — подумаешь, трудность. Но барышня после каждого поглощения ныла и скулила о том, что уж этот-то таракан должен быть последним. Вся «септима» её дружно уговаривала, попутно теряя драгоценное время. Почему нас не шесть? Этак бы съели намного больше, чем всемером. Разнообразие разнообразием, а подводить своих — всё же не дело.