Виксар - Мечта обретённая

Впрочем, примерно половину времени нахождения в этом мире я сталкиваюсь с данным затруднением, и ничего, жив пока.

Сзади послышались тихие шаги, и ко мне вышла Альма в свободной ночной рубашке до колен и окружённая светом от такой же, как у меня, лампы, которую она держала за кольцо двумя руками. Освобождённые от узла прямые волосы пшеничного оттенка, немного не дотягивавшие до плеч, и большие голубые глаза, в которых плескалось целое море любви и обожания, довершали образ спустившегося с неба ангела — хоть и навряд ли чтобы указать мне дорогу.

Девушка первой нарушила тишину, томно улыбнувшись:

— Заблудились, милорд?

Совладав с собой, я сглотнул и произнёс, разлепляя непослушные губы:

— Мне нужно попасть… куда-то, где я смогу дождаться Виграфа утром.

— Его светлость ещё не спит, — Альма качнула головой, — если нужно, я провожу прямо к нему.

— Да, пожалуйста.

Снова улыбнувшись, девушка прошла вперёд. Следуя за ней и остановив взгляд на тонких плечах, я пытался справиться со своим состоянием — одновременно злобой на банальные реакции, недоумением всем происходящим и тягой уйти в отрыв. Из головы не уходила мысль: если бы она ни о чём не спрашивала, просто взяла за руку и повела за собой в комнату, я бы не смог противиться и отдался на волю обстоятельствам.

— Сюда, — Альма остановилась перед дверью, ведущей, судя по закругляющейся стене, в какой-то зал. Поклонилась: — Всего доброго, милорд.

— Спокойной ночи, — негромко, едва ли не самому себе, ответил я, получив напоследок ещё одну улыбку. Чуть встряхнул головой, приходя в себя.

Дверь оказалась тяжелее других и плотно подогнана. Как только она потеряла контакт с косяком, в щель пробились звуки музыки, тем более громкие что в коридоре стояла полная тишина. Понадеявшись, что повороты достаточно хорошо скрадывают шумы, я постарался войти побыстрее и вернул дверь на место.

Не слишком большой зал овальной формы выполнял, насколько я мог ориентироваться на свой опыт, функции гостиной. В центре стояли друг напротив друга два чуть выгнутых дивана с низким квадратным столиком посередине, перпендикулярно им в дальней широкой стене горел камин, правее виднелась дверь. Вдоль ближней широкой стены, в центре которой вошёл я, стояли книжные шкафы.

Читать при имеющемся тусклом освещении, конечно, было нельзя, но Виграф был занят другим. Избавившись от халата, он сидел на правом от меня диване, закинув одну ногу на другую, откинув назад голову и положив руку на диванные подушки, и подпевал льющейся из невидимых колонок песне. Но когда он заметил моё появление и прервался, вдруг оказалось, что голос был только его.

Плавно крутанув кистью свободной руки, Виграф заставил музыку затихнуть; ей же повёл в сторону второго дивана:

— Располагайся. Нам теперь ещё долго не уснуть.

Присев, я постарался расслабиться хотя бы примерно так же, как он, но, по-видимому, не получилось. Окинув меня внимательным взглядом, феодал заметил:

— Отдых пошёл тебе на пользу, но только частично.

— В смысле?

— Не сталкивался ли ты по пути из своей комнаты с одной хорошей девушкой, которая…

Я вспыхнул раздражением и смущением:

— Снова скажешь, что это не ты её послал?

— Маркус, — разведя руками, Виграф так сочно произнёс моё имя, что, в принципе, этим можно было и ограничиться: уж что-что, а передавать голосом эмоции у него получалось превосходно. Сейчас в нём слышались горечь и усталость. — Мне хватает развлечений помимо издевательств над тобой и тем более сводничества. Меня интересует только то, почему ты так остро реагируешь.

— Не остро, — я решил защитить себя. — Я вообще никак не реагирую. Сперва она бросала на меня взгляды за ужином, потом пыталась… ну, ладно, не пыталась, но наверняка хотела прийти ночью.

— Так ведь в том и дело! — Виграф снова взмахнул руками, на этот раз с ужасом. — На месте бедной девочки я бы места себе не находил от того, что её игнорируют. Развивать отношения или не развивать — решай сам, но одна твоя улыбка в её сторону оказалась бы ценнее сотни моих!

Я хотел поинтересоваться, не нарушаем ли мы такими разговорами ничьей тайны личной жизни, но вспомнил о звукоизоляции помещения. Пришлось продолжить.

— Давай логически. Раз я так сильно ей понравился, улыбка даст понять, что ей есть на что надеяться, и она сконцентрирует внимание на мне ещё больше. Со следующим знаком то же самое, то есть ставки раз от раза повышаются. А когда дойдёт до момента, когда возникнет объективная невозможность продолжить… Допустим, я не хочу с ней спать, потому что у меня уже кто-то есть. Ставки будут настолько высоки, что её страдания не пойдут ни в какое сравнение с тем дискомфортом, который она испытывала от отсутствия улыбок.

Виграф покачал головой:

— Всё гораздо сложнее. С точки зрения формальной логики, ты абсолютно прав, но подавляющее большинство людей не использует её в размышлениях, а в чувствах — вообще ни один. Существует огромное множество вариантов развития событий, каждый из которых окажется лучше того, которому следуешь ты. Даже если ты не хочешь проводить с Альмой время наедине, у тебя есть масса возможностей сделать её чуточку счастливее, и ни одна из них не используется. Подари ей взгляд, улыбку, коснись руки — ничего серьёзного или сложного, но она запомнит тебя как нежного и отзывчивого гостя, а не каменного истукана, который приехал, отверг её чувства и отбыл, как ни в чём не бывало.

— Какие чувства, если разговор только об улыбках, — запротестовал я.

— Какие чувства, боюсь, тебе никогда не узнать: так сложилось, что мы с тобой другого пола, — Виграф усмехнулся.

— Но ты ведь откуда-то всё это знаешь.

— Частично навыки, частично талант. Есть, кстати, такая теория: если потратить десять тысяч часов на какое-то занятие, не механически, а осознанно и развиваясь, станешь мастером. Что бы это за занятие ни было.

— Десять тысяч часов, — задумался я. — Допустим, выделять по два часа каждый день. Это пять тысяч, на семь — семьсот с небольшим недель. По пятьдесят четыре… Тринадцать с чем-то лет. Сколько, говоришь, тебе?

— Режим затворника, — покачал головой Виграф. — Некорректный подход в силу того, что ты общаешься с живыми людьми гораздо больше. Если только нарочно не избегаешь этого.

— Ну, я не то чтобы о чистом общении думал.

Вопросительно кивнул в сторону внешней стены зала, подразумевая мои проблемы с Альмой, феодал усмехнулся:

— По два часа каждый день на протяжении тринадцати лет не все выдержат.

Тема началась шутливо, но у меня в голове вдруг возник показавшийся важным вопрос, хоть объективно он и запоздал на несколько часов.

— Если я спрошу о личном, ответишь?