Карина Вран - Восхождение

Достижения прочих героев на этом фоне меркли, но и они имели место быть.

Гром грянул относительно скоро (сок обладал отсроченным действием). Из ворот храма вывалился послушник, на глазах у зевак и паломников (как ни странно, таковые не перевелись) содрал с себя одеяние, промычал нечто бранное в адрес старшего жреца и самого божества, после чего рухнул на клумбу и захрапел. Тут-то игроки, ввязавшиеся в цепочку заданий от «Грегора», поняли, что натворили, но исправить что-либо не представлялось возможным – и потому, не забыв запастись попкорном и включить режим записи видео в настройках, они принялись наблюдать за событиями.

В игре есть несколько стадий алкогольного опьянения. На первой (это два-три стакана алкоголя, в зависимости от крепости напитка) выпивоха получает баф на один игровой час: повышается красноречие, скорость атаки и чтения заклинаний (незначительно, всего на два процента), однако час спустя на место положительного эффекта приходит отрицательный: ловкость, живучесть и мудрость проседают на треть от максимума, длится эффект полчаса. Вторая стадия повышает красноречие на сорок процентов, а последующий дебафф висит уже час. На третьей никаких прибавок нет, зато есть смешные зрительные галлюцинации и «тело» героя начинает странно двигаться, пошатываясь и норовя ухватиться за стеночку; дебафф (он же похмелье) вешается уже на два часа. При наступлении четвертой (последней) стадии персонаж теряет управление. Полностью.

Хэйт (как, пожалуй, и все игровое сообщество, за редкими исключениями) не предполагала, что и на НПЦ эти стадии распространяются. Однако теперь в подтверждение была куча записей, на которых жрецы и послушники разносили свой храм и творили всяческие непотребства на забаву публике. Все могло бы закончиться не столь печально для ордена, не отдай верховный жрец приказ воспользоваться всем, без исключения, храмовникам, до младшего послушника включительно, запасами хранилища при лаборатории. Той самой лаборатории, где уже побывал Вескер…

Вескер к тому моменту стал народным любимцем и был номинирован на звание «Игрок месяца», после того, как смонтировал и выложил десятиминутный ролик, на котором он пробирается в хранилище, потом, почти застигнутый врасплох, прячется в углу за рядами шкафов; край камеры цепляет верховного жреца, лично откупоривающего бутылек с подпорченным эликсиром; на следующем кадре жрец уже танцует возле алтаря Балеона – вытесанный лик бога грозно взирает с высоты на своего первослужителя. Последние секунды ролика отображают верховного жреца в момент «отрезвления»: выпученные глаза и панический ужас на его лице неописуемы в словесной форме.

Чем больше ей рассказывали, тем сильнее Хэйт обалдевала.

– Посадила, блин, кустик…

Итак, если сложить все услышанное, выходило, что: орден Балеона опозорен; дух Грегора – он же куст бузины, он же папоротник, он же древо искушения – оторвался по полной; Вескер стал знаменитостью за самую эпичную подставу; о ее роли во всем этом безобразии никому ничего не известно (если не считать саму Хэйт, древо и старшую жрицу Ашшэа). О, и последний нюанс: Грегор пропал. Статуя снова стала молчаливым каменным изваянием, а огромная очередь из изнывающих от безделья и долгого ожидания игроков начала догадываться, что дух добился того, чего хотел и… исчез. Народ злился, народ негодовал, однако поделать ничего не мог – древо не только оконфузило орден руками исполнителей, но и их самих надуло.

– Надо валить! – сделала однозначный вывод Хэйт и поспешила ретироваться.

Не хотелось ей очутиться посреди недовольной толпы: мирная зона, это, конечно, отлично, но неприятные моменты вроде тычков и подножек, не наносящих урона здоровью персонажа, вполне реализованы и в пределах городов.

Она пошла в трактирчик Сорхо, чтобы тихо, мирно, без назойливого шума постряпать. Ведь что может быть умиротворительнее, чем размеренная прокачка кулинарии, без спешки, с тщательной подборкой и обработкой ингредиентов? Самое то для человека, случайно наворотившему таких дел, что всколыхнули Велегард и близлежащие области!

Днем позже, стоило только Хэйт зайти в игру, обнаружилось, что ее уже ждали: фея со свитком от Маськи и сама Маська, благополучно завершившая эпопею с очередным возвратом молота Гэхарта в обмен на обучение ремонтному мастерству. Гнома, которую вредный кузнец Вальх загнал на копи – трудиться по профилю на благо и обогащение предприимчивого непися, изнывала от желания кого-нибудь прибить. И потому звала Хэйт «развеяться» в Бараках Гоблинов. Профит мероприятия был очевиден: власти Велегарда платили за каждое гоблинское ожерелье, снимаемое с трупа, по десять серебряных. Хэйт, отчаянно нуждающаяся в деньгах, не стала ломаться и помчалась к обговоренному в письме месте встречи – собственно, тем самым Баракам…

– Мась, они мне не нравятся, – с сомнением протянула квартеронка.

– Не наводи панику, нормальные гоблины. В первый раз их видишь, что ли? – любовно поглаживая топорик, ответила гнома. И тут же призналась: – Я, вообще-то, тоже…

– Меня напрягает плотоядный блеск в их глазах. Я, конечно, девушка привлекательная, но не будем льстить себе – хотят они нас не… эээ… в общем, жрать они нас собираются.

– Фи, тоже мне, привлекательная! – фыркнула Маська. – Бюст из тряпок выпирает, это ж неудобно, дылда, зад отрастила… Хоть зубы ровные, и то счастье!

– Не всем нравятся субтильно-недоразвитые дети, – оскорбилась Хэйт. – Вот встретим первого попавшегося мужика, спросим.

Тут им пришлось отвлечься от выяснения отношений на тему женской красоты. Ими заинтересовался гоблин, столь же любознательный, сколь и пахучий (и пах он отнюдь не ландышами). Зеленокожего встретила новеньким, намедни приобретенным, щитом гномка: большим, в рост самой гномы, кирпично-красным, в тон ее остального облачения, суженный книзу, с вызолоченными рунами по краям. Щит первый натиск гоблинца выдержал. Из-за прикрытия донеслось Масино фирменное:

– Шарю! – и следом, не прерывая череды скорых замахов секирой, гномка обрушила на наглеца мощный оглушающий удар. – Глянь, как я теперь умею!

Мася не была бы Масей, если б забыла похвастаться новым умением и дорогущим щитом в разгар боя!

– Пфф, нашла, чем удивлять, – фыркнула в ответ Хэйт и включила все три ауры. А заодно и опробовала тлен – мглисто-серое облако окружило монстра, за раз снеся тому четверть здоровья.

Двойного напора соскучившихся по хорошей драке подружек гоблин, разумеется, не пережил – упало искалеченное тело в траву, побледнело (результат изуверских действий гномки, всюду ищущей обогащения), а после Маськиного: «Тырю!» – и вовсе сгинуло в черной вспышке.