Уильям Гибсон - Нейромант

— Окей, — сказал он наконец, — я вставляю вирус. Я хочу, чтобы ты просканировал его инструкции и сказал мне, что ты думаешь.

Полу-чувство кого-то, читающего поверх его плеча, исчезло на несколько секунд, затем вернулось.

— Горячее дерьмецо, Кейс. Это медленный вирус. Требует шести часов, примерно, для взлома военной цели.

— Или ИИ. — Он вздохнул. — Мы можем запустить его?

— Конечно, — ответил конструкт, — разве что у тебя патологический страх смерти.

— Иногда ты повторяешься, мужик.

— Такова моя натура.

Молли спала, когда он вернулся в «Интерконтиненталь». Он сел на балконе и наблюдал за микросамолетом с радужными полимерными крыльями, как тот воспарял по изгибу Фрисайда, его треугольная тень скользила по лужайкам и крышам, пока не исчезла за полосой системы Ладо-Эксон.

— Я хочу вмазаться, — сказал он голубой искусственности неба. — Я честно хочу заторчать, ты понимаешь? Трюки с поджелудочной, затычки в печени, маленькие капсулы с дерьмом тают, да ебать это все. Я хочу вмазаться.

Он ушел, не разбудив Молли, как ему показалось. Он никогда не был в этом уверен, из-за ее очков. Он стряхнул напряжение с плеч и зашел в лифт. Он поднялся наверх вместе с итальянской девушкой в безупречно белой одежде, скулы и нос намазаны чем-то черным и неблестящим. У ее белых нейлоновых туфель были стальные накладки на подошвах; дорогостоящая вещица в ее руках напоминала помесь миниатюрного весла и ортопедической скобы. Она направлялась на быструю игру или что-то еще, но у Кейса не было никаких догадок. На крыше-поляне он прошел через рощу деревьев и зонтов и нашел бассейн, обнаженные тела отблескивали на бирюзовой плитке. Он устроился в тени навеса и прижал кредитку к темной стеклянной панели.

— Суси, — сказал он, — какие есть.

Десятью минутами позже прибыл старательный китайский официант с его едой. Он жевал сырого тунца с рисом и смотрел на загорающих людей.

— Боже, — сказал он своему тунцу, — я свихнусь.

— Не говори, — сказал кто-то, — я уже и так знаю. Ты гангстер, правильно?

Он скосился вверх на нее, против солнечного света. Длинное юное тело и меланиновый загар, но не парижской работы. Она заняла место рядом с его креслом, роняя воду на плитку.

— Кэт, — сказала она.

— Люпус, — после паузы.

— Что это за имя?

— Греческое, — сказал он.

— Ты правда гангстер? — Выделение меланина не остановило образования веснушек.

— Я наркоман, Кэт.

— Какого типа?

— Стимуляторы. Стимуляторы центральной нервной системы. Крайне мощные стимуляторы центральной нервной системы.

— Ну, так у тебя есть что-нибудь? — Она наклонилась ближе. Капли хлорированной воды упали на его брючину.

— Нет. В этом-то моя проблема, Кэт. Ты знаешь, где мы можем это достать?

Кейт качнулась назад на загорелых пятках и лизнула прядь коричневатых волос, которая прибилась к краю ее рта.

— Что любишь?

— Ни кокса, ни амфетаминов, но заторчать, надо заторчать.

И хватит об этом, мрачно подумал он, сохраняя для нее улыбку.

— Бетафенетиламин, — сказала она. — Легко, но с твоего чипа.

— Да ты шутишь, — сказал дружок Кэт и сосед по комнате, когда Кейс объяснил особенности строения своей поджелудочной из Чибы. — Я имею в виду, ты их можешь засудить или как? Преступная небрежность врачей?

Его звали Брюс. Он выглядел как версия Кэт противоположного пола, вплоть до веснушек.

— Ну, — сказал Кейс, — это только одна из вещей, понимаешь? Типа подбор совместимых тканей и все такое.

Но глаза Брюса уже оцепенели от скуки. Период внимания как у комара, подумал Кейс, наблюдая за коричневыми глазами парня. Их комната была меньше той, что Кейс делил с Молли, и на другом этаже, ближе к поверхности. Пять огромных постеров Талли Ишем были приклеены к балконному стеклу, наводя на мысль о долговременном проживании.

— Нравятся? — спросила Кейт, заметив, что он смотрит на пленки. — Мои. Сняла их в пирамиде С/Н, в последний раз, когда мы спускались в колодец. Она была вот так близко, и просто улыбалась, так натурально. А потом там было плохо, Люпус, на следующий день, когда эти террористы Христа-Правителя запустили ангела в воду, ты знаешь?

— Да, — сказал Кейс, внезапно напрягшись, — страшная вещь.

— Короче, — вмешался Брюс, — насчет этого бета, что ты хочешь купить…

— Вопрос в том, смогу ли я метаболизировать это? — Кейс поднял брови.

— Скажу тебе вот что, — предложил парень. — Ты пробуешь. Если твоя поджелудочная пропускает это, то за счет заведения. Первый раз — бесплатно.

— Я такое уже слышал, — сказал Кейс, беря яркий голубой дерм, который Брюс передал через черную кровать.

— Кейс? — Молли села в кровати и отбросила волосы с линз.

— Кто ж еще, дорогая?

— Что это в тебя вселилось? — зеркала провожали его по всей комнате.

— Я забыл как это произносится, — сказал он, доставая из нагрудного кармана туго свернутую полоску упакованных в блистеры голубых дермов.

— Боже, — сказала она, — ну просто то, что нам надо было.

— Правдивее слов не говорилось.

— Я с тебя выпустила из виду на два часа, а ты уже вмазался. — Она покачала головой. — Надеюсь, ты будешь готов к сегодняшнему большому ужину с Армитажем. В этом "Двадцатом Веке". Придется еще и смотреть, как Ривьера выступает со своими фокусами.

— Ага, — сказал Кейс, выгибая спину, его улыбка застыла в блаженстве, — великолепно.

— Слышь, — сказала она, — если то, что у тебя там, обошло защиту, которую тебе сделали хирурги из Чибы, тебе настанет просто полная жопа, когда оно кончится.

— Бля, бля, бля, — сказал он, расстегивая ремень. — Страшный суд-шмуд, все время только это и слышу.

Он снял штаны, рубашку, белье.

— Я думаю, тебе следует позаботиться о том, чтобы извлечь побольше выгоды из моего неестественного состояния. — Он посмотрел вниз. — Я имею в виду, посмотри на это неестественное состояние.

Она засмеялась.

— Это долго не продержится.

— Продержится, — сказал он, забираясь на песочный темперлон, — потому-то оно и неестественное.

— Кейс, что с тобой? — сказал Армитаж, когда официант усаживал их за его стол в "Вантьем Сиэкль" [40] Vingtieme Siecle (фр.) — Двадцатый Век. . Это был самый маленький и самый дорогой из нескольких плавучих ресторанов на небольшом озере недалеко от "Интерконтиненталя".

Кейс содрогнулся. Брюс ничего не сказал об отходняке. Он попытался взять стакан ледяной воды, но его руки дрожали.

— Наверно, съел что-нибудь.

— Я хочу, чтобы тебя проверил медик, — сказал Армитаж.

— Да это просто аллергическая реакция, — соврал Кейс. — Появляется, когда я езжу, жру всякое, временами.

Армитаж носил темный костюм, слишком формальный для этого места, и белую шелковую рубашку. Его золотые браслеты звякнули, когда он поднял бокал с вином и отпил.